— И «Голубой Дым» встречался тут?
— Так мне говорил Квентин.
Он не должен был ничего говорить, но язык Квентина развязывался после пары маргарит или дайкири, или другого напитка, выбранного на вечер. По словам эмпата, покойный глава гильдии «ККК» Ригель собрал тайную группу любимых мификов для загадочных целей, о которых никто из них полностью не знал.
Квентин не знал, почему группу назвали «Голубой Дым». Я решил, что это было связано с фильмом, снятым для телевизора, со Скоттом Бакулой[2]. Квентин не согласился.
Конечно, я не показал Линне, что не знал толком ничего о группе или их планах. Такая информация меня не спасла бы.
Как только мы прошли в здание, нас окутала тьма. Она порылась в сумочке, вытащила телефон и включила фонарик. Яркий луч озарял путь, мы осторожно пошли среди обломков.
— Куда дальше? — спросила она, перешагивая через обгоревшую балку.
Я посмотрел на поджаренные обломки. Почти весь гипсокартон, разделявший комнату, стал пеплом, и от этого было сложно ориентироваться. У середины северной стены я заметил металлическую колонну в три фута шириной, тянущуюся до второго этажа. Деревянные доски, которые окружали ее раньше комнаткой размером с чулан, стали углем.
Я кивнул туда.
— Идем.
Мы пробрались по лабиринту растаявшего пластика, обгоревшей мебели и странного кома чего-то хорошенько поджаренного. Я остановился у колонны.
Она направила на него фонарик.
— Ничего подозрительного не видно.
— В том и смысл.
Я провел ладонью по почерневшей стали, искал вмятину, которую описывал Квентин. Но тут новый луч света озарил комнату. Я обернулся, Линна повторила за мной.
Силуэт на пороге направлял на наши лица фонарик сильнее, и я с болью прищурился.
— Это здание закрыто, — крикнул мужчина.
— Блин, — буркнула Линна.
— Плут? — решил я, прикрывая рукой глаза.
Она отпустила сумочку.
— Охрана.
Мужчина опустил фонарик так, что я смог увидеть его одежду — форму охранника. Он прошел среди обломков, нагло расправив плечи. Я разглядывал его. Под тридцать, но с густыми и ухоженными каштановыми усами, которые подошли бы мужчине старше.
— Вам нельзя тут находиться, — он шумно жевал розовую жвачку. — Дверь там. Шевелитесь.
— МП, — Линна показала ему значок. — Мы тут по делу.
— Ого, мисс. Дайте рассмотреть значок.
Она закатила глаза и снова подняла значок.
Я подавили улыбку. Было приятно смотреть, как другие получали эту ее реакцию. От этого стало тепло внутри.
Страж осмотрел ее значок.
— Ни разу такого не видел. МП? Что вы, дети, задумали?
Дети? Серьезно? Он был ненамного старше нас. Как старший брат, но точно не отец, каким он пытался себя выставить. Как он развлекался в жизни? Тряс тростью в сторону подростков, ходил рано утром в магазин и сравнивал соки разных фирм?
Линна убрала хвост темных волос с плеча.
— Вы не знаете, что такое МП?
— Нет, и я не буду подыгрывать. Пожалуйста, покиньте здание.
Моргая, она взглянула на меня, словно спрашивая, что делать. Я пожал плечами. Видимо, во время единственного ее дела — моего ареста — она не сталкивалась с охранниками, верными своему делу.
Она выпрямилась и строго посмотрела на мужчину.
— Боюсь, у меня нет времени объяснять. Вам нужно связаться с начальством для объяснения.
Его снисходительная улыбка пропала.
— Что, простите?
— Позвоните начальству и скажите им, что агент МП проводит расследование в этом здании.
Страж скрестил руки.
— Я не люблю страдать от шуток.
Ясное дело, дедуля.
Линна повторила его позу, хмурясь. Я почти видел, как уровень ее терпения падает к минусовым отметкам.
— Звоните, — приказала она.
После неожиданно затянувшегося разговора, во время которого я несколько раз чуть не фыркнул от изумления, охранник сдался и вытащил телефон. Он с неохотой набрал номер.
— Привет, это Тревор Эггерт, — он отвернулся отчасти от нас, будто так мы не услышали бы каждое слово. — Я в здании «Скайлер» на Кларк и Поуэллл… Нет… Нет, в том, что горело на прошлой неделе… Ага…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пока Эггерт описывал, где находился, я склонился к Линне и шепнул:
— Нужно было просто бросить в него мраморным шариком.
Эггерт закончил описывать двух «детей», пытающихся пройти на его территорию, а потом замер и слушал.
— Уверен? Точно?
Видимо, человек на другом конце был точно уверен, потому что дружелюбный охранник опустил телефон, хмурясь с поражением.
— Я не знаю, кто вы, — проворчал он, — но я буду снаружи. Никаких глупостей.
— Конечно, Эггси, — я помахал, а он пошел по комнате. Я склонил голову к Линне. — Агенты МП как ФБР. Говоришь слово, и все, кто ниже вас в правоохранительных органах, теряются, да?
— Система не работала бы, если бы агентов МП постоянно арестовывали, — она указала на колонну. — Вперед.
Я приподнял брови и повернулся к стальной колонне. Может, я относился предвзято, но у МП было слишком много власти. Магия была тайной, но, как со многими тайнами, все важные люди в мире знали о ней — политики у власти, военные, правительство и бизнес. И МП использовала эти связи, чтобы мифики не попадали в тюрьму, и люди держались дальше от магии.
Думая об этой системе и магических олигархах — я не был экспертом, но нахватался достаточно, зависая с преступниками — я подошел к колонне снова.
— Что ты ищешь? — спросила она.
Я провел ладонями по почерневшей поверхности, пока мои пальцы не задели неглубокую резьбу.
— Это.
Она ощупала место и нахмурилась.
— Руна?
— Мне просто нужно вспомнить пароль.
— Ты про заклинание?
— Конечно. «Сезам, откройся», типа такого.
Она прищурилась.
— Мы прошли весь этот путь, а ты не помнишь заклинание?
— Одно из слов, вроде, начиналось на «а».
— Если все это попытка потратить мое время или понять, как сбежать, я прослежу, чтобы тебе добавили пару лет к приговору.
— Погоди, Коджак[3], - сказал я. — Ты хорошо знаешь латынь?
— Очень.
— Серьезно?
— Я — волшебница. Я учила латынь с шести лет.
— Ладно, как сказать «открой» на латыни?
— Patentibus.
— … а теперь «дверь»?
— Ianua.
Мы ждали, что засияет силуэт двери в стиле шахт Мории. По крайней мере, я этого ждал.
Когда ничего не произошло, я постучал по подбородку пальцем.
— Как насчет слова «друг» на латыни?
Она хмуро посмотрела на меня.
— Я думал, это сработает, — невинно возразил я. — Я перевел фразу в Гугле, когда Квентин ее сказал, чтобы я не забыл. Уверен, там было просто «открой дверь».
— Латынь слишком сложная для перевода онлайн. Есть около восьмидесяти версий слова «откройся», зависит от значения, — она прижала ладонь к руне и прошептала. — Ori aperio ianuam.
Руна под ее пальцами вспыхнула, как неоновый браслет, и мы отпрянули. Яркий свет закружился, угас, и раздался громкий щелчок.
Не веря этому щелчку, я толкнул колонну. Передняя стенка открылась внутрь, как послушная стальная дверь, и тусклый красный свет сиял изнутри.
— Да! — обрадовался я. — Это было просто.
Она с опаской смотрела на проем.
— Слишком просто.
Я прошел в озаренные алым внутренности колонны и обнаружил узкую лестницу, ведущую вниз.
— Ты ожидала что-то сложнее? «ККК» была гильдией психиков. Чары не были нашей сильной стороной. Мы больше сосредотачивались на…
— …незаконных схемах зарабатывания денег?
Оу, как мило. Она заканчивала предложения за меня.
— Ригель звал их «новыми идеями бизнеса».
Она следовала за мной вниз по лестнице. Мы спускались дольше, чем я ожидал, на два этажа, а не один. Внизу была маленькая площадка и дверь с обычной ручкой. Я повернул ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Комната за дверью была бетонным кубом размером с гараж для двух машин, тоже озаренным алым сиянием. Полукруглый деревянный стол с покосившейся кипой папой и книг на нем стоял в дальнем конце. Вдоль одной стены тянулись полки и шкафы, а в ближайшем углу стояли два кожаных дивана по бокам от низкого кофейного столика.
