В то время он почти до совершенства развил в себе способности попугая. Пол прекрасно имитирует норвежские диалекты. Он может говорить по-английски, как с британским, так и с американским акцентом. А если он разговаривает с ирландцем или австралийцем или с другим англоговорящим, он безошибочно перенимает их произношение. Пол прилично говорит на французском и итальянском, а в коротких беседах вполне может показаться блестящим знатоком немецкого и голландского. Ведь исследования показывают, и Пол может это подтвердить, что именно фонетика является решающим фактором в определении того, насколько хорошо человек говорит на иностранном языке. Произношение Пола эффективно сглаживает недостающие познания в грамматике и слишком маленький запас слов.
Сейчас, беседуя с американцем, Пол совершенно осознанно говорил с мягким журчащим акцентом уроженца южных штатов, точно с таким же, как и американец.
— Well,[13] мне нужно идти, — произнес наконец американец и похлопал Пола по плечу. Пол кивнул, и американец снова раскрыл рот, но Пол его опередил и первым выдал прощальную реплику, которую собирался сказать американец:
— Давай выпьем как-нибудь вечером.
Американец, немного ошарашенный, удалился.
— Hello there![14]
Пол оторвал взгляд от Миллза и его четырех дам и обернулся. На этот раз он увидел перед собой довольно некрасивое лицо молодой женщины.
— Hello, — ответил Пол вежливо, но равнодушно и быстро опустил взгляд на ее большую и красивую грудь. Серо-зеленая футболка все еще не высохла после столкновения с Ринкель, и мокрые пятна четко очерчивали края лифчика. На самом деле Пол искал бейдж с ее именем, прикрепленный довольно высоко над левой грудью: «Аспирант Петра ван Мелен, Университет Тильбурга». Девушка уже протянула ему руку, и Пол поспешил пожать ее, произнося при этом свое имя и название Университета Осло и одновременно указывая на свой бейдж.
— Well, — проговорила Петра.
— Yeah,[15] — ответил Пол.
И вот они оба стояли и молчали. Пол не был уверен, хочет ли он разговаривать с этой женщиной, но было вполне очевидно, что Петра желает пообщаться с ним. Она покашливала и смотрела на него снизу вверх, а потом спросила, в какой области он работает. Поскольку невозможно представить, чтобы Пол был невежлив по отношению к даме без малейшего к тому повода, он начал говорить. Петра не заметила, что он разговаривает не слишком охотно, к тому же скоро он смягчился. Он рассказал о латыни и праскандинавском, о тех выводах, к которым пришел в работе над своей докторской, о совпадающих парадигмах и общем происхождении этих языков. Он долго восторженно распространялся о красоте морфологии, о прекрасных, математически выстроенных парадигмах. Он жестикулировал, был обаятелен и испытывал мальчишеский энтузиазм. Петра оказалась хорошим слушателем, она кивала и улыбалась, вставляла короткие комментарии и задавала правильные вопросы. И она начинала нравиться Полу.
Когда Пол наконец умолк, полагая, что сказал все самое главное, она подняла брови так, что они скрылись под челкой, и спросила, не по ошибке ли Пол здесь оказался. «Это конференция посвящена футуристической лингвистике, а не диахронической», — сказала Петра, которая за время долгого выступления Пола набралась мужества шутливо подтолкнуть высокого рыжеволосого норвежца. Пол засмеялся, сразу признаваясь в своей любви к истории языка, немного помедлил и сказал, что он в такой же мере интересуется исследованиями будущего языкознания. Он коротко рассказал о кафедре футуристической лингвистики, о своей нынешней должности и текущих исследованиях. Петра засмеялась, Пол тоже засмеялся и признал, что она его раскусила: он действительно больше увлекается диахронической лингвистикой, чем футуристической. «You've got me there»,[16] — сказал он со слабым голландским акцентом.
Пол снова стал скользить взглядом по ее груди, которая начала колыхаться так, что на это невозможно было не обратить внимания, особенно когда она подталкивала его. На ее бейдже было написано «аспирант». Пол стал расспрашивать о ее проекте, и Петра с удовольствием рассказала о программе компьютерного моделирования, с помощью которой можно выяснить, как изменяются пространственные наречия в голландском языке под влиянием наиболее распространенных в Нидерландах языков иммигрантов: суринамского, арабского и турецкого.
— Dat is leuk,[17] — сказал Пол.
— Вы говорите по-голландски? — удивилась Петра.
— Nee, alleen een beetje,[18] — ответил Пол. Петра засмеялась, и грудь ее под футболкой заходила ходуном.
Тем временем Джек Миллз оставил своих дам и направился к выходу. Он пересекал фойе, и его звездный статус расчищал ему путь. Все уважительно отступали в сторону, давая ему дорогу, и среди стоящих в помещении людей образовался широкий проход. Все, абсолютно все смотрели вслед высокому, одетому в темно-серый костюм мужчине. Когда его спина скрылась из виду, в фойе еще пару минут стояла тишина, после чего все снова начали тихо переговариваться.
— Вы с ним знакомы? — спросила Петра.
— Нет. А вы?
— Нет. С нетерпением жду его завтрашнего выступления. Вы читали его книги?
— Ну да. И «Наследие Евы», и «Наследство Адама». А вы?
— Только первую. Я слышала, что «Наследство Адама» — ужасная книга.
— Да.
— Это на самом деле так?
— Нет, вообще-то нет. На самом деле она хорошая.
— А эта темноволосая женщина? Вы знаете, кто это?
— Это моя начальница, — ответил Пол.
— Красивая, — задумчиво произнесла Петра.
Пол увидел, что Ринкель подходит к исландцу, наклоняется к нему и что-то говорит. Пол хотел бы слышать, что именно. Он не мог себе представить, что это что-то вроде «I must say that was a very interesting paper».[19] Нет, Пол Бентсен понятия не имел, что она говорит, но был убежден в том, что это не теплые вежливые слова. Исландец улыбался и кивал, но глаза его бегали, а красные пятна снова появились, сначала они выступили на лице, а потом расползлись по шее и по лысоватому черепу. Ринкель еще что-то произнесла, после чего кивнула и ушла. Пол понуро опустил голову. Ему казалось, что он различал со своего места запах ее духов. Тошнотворно-сладкий. Как запах гниющих яблок.
В тот же вечер в Осло Нанна Клев сидела в пабе в корпусе Фредерикке со своими новоиспеченными коллегами с кафедры футуристической лингвистики. Это был первый рабочий день Нанны на новом месте, она еще не познакомилась с Полом Бентсеном, до их встречи оставалось еще двое суток.
Сейчас Нанна сидела в окружении полудюжины сотрудников за одним из угловых столиков в пабе. Они заказали пиццу и запивали ее пивом и вином. Пойти в паб предложил сутулый и дружелюбный синтаксист Гуннар Вик. Он давно знал Нанну и хотел познакомить ее с некоторыми сотрудниками кафедры. Гуннар пригласил самых молодых футлингвистов, большинство из которых были аспирантами или стипендиатами; единственное постоянное место на кафедре занимал сам Гуннар Вик.
Со всегда присущей филологам тяге к языковой определенности они начали анализировать диалектальную и социолектальную принадлежность двух официантов, а потом и посетителей, сидящих за соседним столиком. Но через некоторое время эта игра им надоела, и один из них сказал:
— Паульсен туп как пробка.
— Ханс Хольстейн пьет как сапожник, — произнес другой.
— Да что ты? — удивился наивный морфолог.
— Точно. Даже в рабочее время. Кстати, кто-нибудь хочет еще вина?
— Да, спасибо.
— Немножко, спасибо.
— От Эдит Ринкель у меня мурашки по спине, — продолжил один из фонологов.
— Она очень талантлива, — прошамкал Гуннар Вик с набитым ртом. Если и трудно было разобрать, что он говорит, то уж по его лицу, похожему на знамя протеста, легко можно было прочитать, что он имеет в виду.
— Гуннар! Ты слишком добр! Ты что, ее глаз не видел? От них в дрожь бросает.
— Не запугайте до смерти бедняжку Нанну, — предупредил Гуннар, проглатывая пережеванный кусок пиццы.
— Вообще-то я знакома с Эдит Ринкель, — сказала Нанна. — Встречалась с ней в одном университете в США. В этом году.
— Ага, и что ты о ней думаешь?
— Она… — Нанна помедлила… — не очень… располагает к себе.
— Да, это уж точно. А с ветчиной больше не осталось?
— Кстати, я вчера разговаривала с Лини Б., — тихо сказала одна из присутствующих девушек другой. Они сидели настолько близко и разговаривали настолько тихо, что было понятно: они подруги.
— Как у нее дела? Она нашла работу?
— Ну… она замещает учителя в школе, но… ты же знаешь…
Первая девушка помахала рукой в воздухе. Другая с пониманием склонила голову.
— Вы случайно говорите не о Линн Билюнд? — осторожно спросила Нанна.
