— Как обстановка? — Гетен снял липкий прополис с металлического скребка.
— Лучше, чем ожидалось. Я думал, мы потеряли больше ульев из-за жуткой зимы, но весна была хороша. Треть ульев нужно разделить. Во многих будут новые матки, не только яйца.
— Хорошо. Меда хватит на ранний урожай?
— Мало. Можно взять больше, но лучше его оставить в ульях. Пусть отстроятся после долгих холодов.
— Согласен.
Они притихли, им нравился ритмичный звук ножей по дереву, свист ветра, скрип деревьев, крики чаек над головой.
— Останетесь на ночь, господин?
Гетен кивнул.
— Если будем работать этой ночью и завтра, должны успеть доделать ульи, и ты сможешь утром отправиться в Харатон.
Магод посмотрел на серую цитадель.
— Я могу оставить бочку ее светлости и вернуться сюда?
— Не хочешь пересекаться с графиней и королем?
— Ага.
Гетен рассмеялся и склонился над ящиком.
— Думаю, хорошо, что мы далеко от замка, — буркнул Магод.
Гетен посмотрел на садовника.
— Почему?
Магод перестал скрести, вытащил из кармана зеленую тряпку и вытер пот с лица, посмотрел на полуденное солнце.
— Ревность Таксина опасна, господин. Даже маркграфиня сказала избегать его.
— Тебе или мне?
Магод постучал по своей груди, но сказал:
— Какая разница?
Гетен скривился.
— Слушайся ее совета.
— Зависть не приносит добра.
— Ревность Таксина подавлена его верностью.
— Уверены?
— Нет, — Гетен продолжил скрести. — Потому тебе лучше быть тут, а не в Харатоне. Из-за короля в замке стало напряженно. Лучше не быть заметной мишенью, когда капитан вернется из Сокоса.
— Верно.
Они закончили чистить и сортировать рамки, Гетен опустил ведро в колодец и поднял воду для мытья. Убрать прополис со скребков и ладоней было сложно. Они помылись, и он посмотрел на хмурого садовника.
— Чего ты такой мрачный?
— Ничего, — но Магод нахмурился сильнее.
— Ага, как же. Я тебя знаю всю твою жизнь. Тебя что-то тревожит.
Магод отклонился, глядя на цитадель перед ним.
— Хочу свободы.
— У тебя больше свободы, чем у меня.
Магод кивнул.
— Но я не свободен.
Гетен оглядел двор. Курицы шуршали, осел и козы дремали на солнце, лениво покачивая хвостами, волки ушли в тень. Он пожал плечами.
— Если тебя это так беспокоит, я тебя отпущу. Но, надеюсь, ты останешься приглядывать за Ранитом. По крайней мере, пока я не найду замену, если ты хочешь оставить службу мне.
Магод уставился на него.
— Шутите?
Гетен покачал головой, убирая прополис из-под ногтей.
— Нет.
Магод перевел взгляд с господина на лес.
— Не ожидал этого.
Гетен рассмеялся.
— Я хотел отпустить тебя после трудностей зимой, но медлил, когда ты начал тренировки.
Магод задумался, а потом улыбнулся.
— Спасибо, господин, кхм, господин Гетен.
Гетен хлопнул его по спине.
— Тебя ждет нечто великое, Магод. Я всегда это знал.
Магод посмотрел на инструменты, которые почистил.
— Но с пчелами было весело.
Гетен фыркнул.
— Они проще женщин и политики.
Магод усмехнулся.
— Да.
Глава 5
Замок Харатон не спал, в нем царил хаос уборки, приготовлений еды и стройки из-за новости о скором прибытии короля. Четыре дня спустя Галина смотрела на просторный главный зал. Стулья и столы скрипели по серо-голубой плитке пола. Слуги чистили железные люстры и подсвечники. Они расстелили скатерти на столах, натерли тарелки, кубки и утварь. Они выбили пыль, скопившуюся за год в гобеленах и коврах. Слуги вымыли окна внутри и снаружи, другие смели пепел из белых каминов. Кухня работала без остановки, в замке пахло хлебов, жареным мясом, рагу и супами.
Каменщики грузили деревянные балки шириной с бедро Галины на опущенную платформу. Кадок заметил ее и стал кричать приказы рабочим:
— Не перегружайте платформу, — и. — Распределите вес, идиоты, там еще есть место!
Она нахмурилась. Стройка была для нее тайной, и она не спрашивала его о методах, но не стоило оскорблять тех, кто работал на него.
— Осторожно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ай! Я там уже помыла!
— Всюду будет грязь, идиот!
Галина повернулась от протестов. Солдат шел мимо слуг, моющих полы на четвереньках. Он оставлял грязные следы и сбил ведро в спешке. Несколько слуг промокли и ругались.
— Ваша светлость, — позвал юноша, спеша к ней. Он остановился, поклонился быстро и сказал. — Мне приказали сразу же найти вас.
Она посмотрела мимо него.
— Это значит и без уважения, Умнирис?
Смятение исказило его лицо, он проследил за ее взглядом и смутился.
— Простите, — крикнул он слугам. Они намекнули жестами, что его извинение запоздало.
Галина поджала губы.
— Что ты хотел мне так рассказать, что разозлил слуг?
— Знамена Короля-медведя были замечены в долине Валмериан утром.
Она кивнула.
— Я так и ожидала.
Он напрягся и добавил:
— Белый олень Налвики рядом с черным медведем, маркграфиня. И черная полоска кронпринца Валдрама виднеется на оранжевых знаменах Налвики.
— Налвика? — Галина перестала ощущать ладони и лицо. Она глубоко вдохнула и сглотнула горечь. — Почему этот противный Валдрам с моим отцом? — она схватила юношу за сине-золотую накидку. — Ты уверен насчет полоски?
Он сглотнул.
— Да, ваша светлость.
Она оттолкнула его и выругалась. Ее правая щека и уголок глаза дергались.
— Найди Юджина и скажи ему, чтобы он присоединился ко мне в Погодной башне. Сейчас.
— Хорошо, ваша светлость, — Умнирис замер возле слуг, снова извинился, но в него запустили мокрой тряпкой.
— Кровь Семел, — Галина прошла по восточному дворику, где каменщики месили бетон. Она скользнула в узкий проход к лестнице Погодной башни. Ей нужен был воздух. Ей нужно было прогнать онемение из-за грядущей встречи с кронпринцем Валдрамом.
Ей нужно было увидеть темную башню цитадели Ранит.
Почему она отослала Гетена? Она хотела, чтобы он был с ней, а не в Раните с Магодом.
— Проклятье, — она пересекала по две ступеньки за шаг, игнорируя стража с огромными глазами, который повернулся, когда она вышла на крышу башни. Она оказалась под солнцем и сильным ветром, пересекла деревянный мостик и остановилась у перил из бледного камня, похожих на зубы на замке.
Тень Галины упала на камень, и она посмотрела на далекую цитадель. Гетена можно было быстро вызвать.
— Не глупи, — буркнула она. — С каких пор тебе нужен мужчина, чтобы спастись?
Она нахмурилась и ответила себе:
— С прошлой зимы, — проклятая Ведьма инея убила бы ее, если бы Гетен не вытащил ее из Пустоты. Она ощущала страх с того дня. И он знал это. Потому его трюк с тенью так ее злил. Она проявила слабость. Галина подняла голову, расправила плечи. — Мне не нужна защита некроманта из-за визита дурака.
Она отцепила кусочек бежевого камня от зубца и теребила его, глядя на серый Ранит и цветные здания Харатона. Сине-золотые знамена были на многих крышах из соломы и черепицы. Самый большой город Кхары был из лоскутов красок, соединенных в паутину улицами и переулками, тянущихся от замка по каменистому острову. Яркие краски — синие, зеленые, желтые, лиловые, оранжевые — сделали сердце Кхары Красочным городом Урсинума. Хотя город был меньше Ахласа на юге и впечатлял только красками и проклятой удачей.
— Ваша светлость?
Галина повернулась на голос Филиппы.
— Что?
Женщина стояла на пороге.
— Вы подумали о своем платье для пира при встрече Его величества?
— Пир? Думаю, я буду в крови короля.
Глаза Филиппы расширились, как у испуганной лошади, и Галина оскалилась, злясь на свой дискомфорт. Она не принимала жестокую сторону Галины, особенно, когда это касалось короля Вернарда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Юджин появился за фрейлиной.
— Маркграфиня, отправимся туда, где мы можем поговорить наедине.
