На пятый день: «Посылаю вам ящик с растениями, которые я выкопал здесь в лесу. Это разные, кукушкины слезки, дикие лилии, полевой мак, грушовки, анемоны и др. Как только получите ящик, сейчас же откройте его, спрысните саженцы водой и посадите их куда-нибудь в тенистое место сада! Подложите им торфу и прелой листвы. Сейчас же посадить и три раза в день поливать! Пожалуйста, обрежьте лишние побеги на розах!»
На шестой день: «Посылаю вам экспрессом корзину с полевыми цветами… Сейчас же высаживайте в грунт… Ночью вам надо бы сходить с фонариком в сад и уничтожить улиток. Хорошо бы выполоть дорожки. Надеюсь, надзор за моим садом не занимает у вас много времени и доставляет вам приятные минуты».
А в это время любезный ближний, в полном сознании своей ответственности, поливает, стрижет, рыхлит, полет и расхаживает по саду с присланными саженцами — в поисках, куда бы, черт побери, посадить их; весь в поту, облитый водой с головы до ног, он с ужасом видит: тут вянет куст, там поломались стебли, а здесь порыжел газон и вообще весь сад словно обожженный. И он проклинает мгновенье, когда взял на себя этот крест, и молит бога, чтоб уж скорей наступила осень.
Между тем владелец сада с тревогой думает о своих куртинах и газонах, плохо спит, сердится, что любезный ближний не присылает ежедневного рапорта о состоянии сада, считает дни, оставшиеся до конца отпуска, через день отправляет домой ящики с полевыми цветами и письма с дюжиной настойчивых указаний. Вот, наконец, он вернулся. С чемоданами в руках кидается он прямо в сад и обводит его увлажненными глазами.
«Бездельник, болван, свинья! — с горечью думает он. — Во что он мне сад превратил».
— Спасибо, — сухо благодарит он ближнего. Затем — воплощенный укор! — берет шланг и начинает поливать заброшенные куртины.
«Ну не идиот ли? — думает он. — Доверь что-нибудь подобному субъекту! Больше никогда в жизни не буду таким дураком и простофилей, чтобы уезжать на лето».
Что там полевые цветы! Фанатик садоводства уж как-нибудь выроет их из земли, чтоб внедрить в свой сад. Вот с другими объектами природы — беда.
«Черт возьми! — думает садовод, поглядывая на Маттерхорн или Герлаховку. — Как бы хорошо эту гору да ко мне в сад. И вот этот уголок девственного леса с лесными великанами, и эту просеку, и этот горный ручей, или лучше вон то озеро. Этот мягкий луг тоже неплохо выглядел бы в моем саду. И еще бы кусочек морского берега! И те развалины готического монастыря недурно бы ко мне перенести. И еще бы вон ту тысячелетнюю липу. А этот античный фонтанчик как пришелся бы ко двору! Потом хорошо бы стадо оленей, или какую-нибудь там серну, или хоть вот такую аллею вековых тополей, и вон ту скалу, и ту реку, и ту дубовую рощу, или этот голубовато-белый водопад, или хоть вон ту тихую зеленую долину…»
Если бы можно было заключать договора с дьяволом, чтобы тот исполнял все желания садовода, последний продал бы ему свою душу. Только дьяволу, бедняге, дорого бы это обошлось. «Негодяй, — сказал бы он в конце концов, — чем мне так с тобой мучиться, отправляйся-ка лучше на небо… Только там тебе и место…» И, злобно махая хвостом, сбивая головки ромашек, ушел бы восвояси, покинув садовода с его бесконечными, непомерными требованиями.
Прошу иметь в виду, что я говорю о подлинных любителях садоводства, а не о каких-нибудь плодоводах и огородниках. Пускай плодовод восторгается своими яблочками да грушками, пускай огородник радуется сверхъестественным размерам своих кольраби, тыкв и сельдереев: настоящий садовод всем существом своим чувствует, что август, как ни говори, — время поворотное. Что ни цветет, то вот-вот станет отцветать. Будет еще период осенних астр и хризантем, а затем прости-прощай! Нет, нет, еще ты, свежий флокс, цветок, излюбленный священниками, ты, золотой печеночник и золотень, золотая рудбекия, золотой гарпалиум, золотой солнцецвет: мы с вами еще не сдаемся, — какое там! Весна — круглый год, вся жизнь — молодость. Всегда чему-нибудь да время цвести. Только так говорится: «Осень!» А мы в это время цветем на иной лад, растем под землей, зачинаем новые побеги. И все время есть дело. Только те, кто сидит сложа руки, говорят, будто повернуло на плохое. Но все, что цветет и плодоносит, даже в ноябре знать ничего не хочет об осени: для него есть только красное лето; осень — не время упадка: это пора распускания почек. Осенняя астра, милый человек! Год такой длинный, что конца ему нету.
О любителях кактусов
Я называю их сектантами; не из-за того пыла, с каким они ухаживают за кактусами: этот образ действий можно назвать страстью, чудачеством, манией. Но суть сектантства не в пылкой деятельности, а в пылкой вере. Есть любители кактусов, верящие в толченый мрамор; есть другие, верящие в толченый кирпич; наконец третьи, верящие в древесный уголь. Одни признают поливку, тогда как другие её отвергают. Существуют некие глубочайшие тайны Настоящего Кактусового Грунта, которых ни один любитель кактусов вам не выдаст, хоть четвертуйте. Все эти секты, организации, ордена, согласия, школы, ложи, так же как одиночные, дикие любители кактусов или отшельники, будут вам клясться, что только с помощью своего Метода они достигли столь замечательных результатов. Видите вот этот Echinocactus Miriostigma? Так я скажу вам по секрету: его нельзя поливать, надо только опрыскивать. Да-с.
— Как так? — воскликнет другой любитель. — Где это слыхано, чтобы Echinocactus Miriostigma вдруг опрыскивать? Чтобы застудить ему макушку? Нет, сударь. Если вы не хотите, чтобы Echinocactus попросту сгнил, вы должны увлажнять его только одним способом: раз в неделю ставить его прямо в горшке в тепловатую воду — 23,789° Цельсия. И будет он у вас расти как капуста.
— Господи боже! — всплеснет руками третий кактусовод. — Послушайте только этого убийцу! Если вы станете мочить цветочный горшок, сударь, он у вас покроется зеленой плесенью, земля в нем закиснет, и вы сядете в лужу, да в преогромную. Кроме того, у вашего Echinocactus’a Miriostigma начнется загнивание корней. Если вы не хотите, чтоб у вас земля закисала, надо поливать её через день дистиллированной водой, с таким расчетом, чтобы на кубический сантиметр земли приходилось 0,111111 граммов воды, ровно на полградуса более теплой, чем воздух.
Тут все трое начинают кричать одновременно, убеждая друг друга кулаками, зубами, копытами и когтями. Но, как уж повелось, истину даже таким способом установить не удается. Нужно, однако, признать, что столь горячее отношение к кактусам вполне понятно — хотя бы потому, что они таинственны. Роза прекрасна, но не таинственна. К таинственным растениям принадлежат лилия, горечавка, золотой папоротник, древо познания, вообще все первобытные деревья, некоторые грибы, мандрагора, ятрышник, ледниковые цветы, ядовитые и лекарственные травы, кувшинки, мезембриантемум и кактусы. В чем их таинственность заключается, не сумею вам объяснить: чтобы эту таинственность обнаружить и преклониться перед ней, надо просто признать её фактом. Кактусы имеют форму морского ежа, огурца, тыквы, подсвечника, кувшина, квадратной шапочки священника, змеиного гнезда; они бывают покрыты чешуей, сосками, вихрами, когтями, бородавками, штыками, ятаганами и звездами; бывают приземистые и вытянутые вверх, ощетиненные, как полк копейщиков, колючие, как эскадрон с саблями наголо, тугие, одеревеневшие и сморщенные, покрытые сыпью, бородатые, мрачные, хмурые, усеянные пеньками, как просека, плетеные, как корзинка, похожие на опухоли, на зверей, на оружие; это самые мужеподобные из всех трав, сеющих семя по роду своему и созданных в день третий. («Какую я сделал глупость!» — воскликнул потом Создатель, удивившись своему созданию.) Вы можете любить их, но не прикасайтесь к ним бесцеремонно, не целуйте их и не прижимайте к груди: они не терпят фамильярности и какого бы то ни было панибратства. Они тверды, как камень, вооружены до зубов, полны решимости не даваться в руки: проходи, бледнолицей, а то буду стрелять! Небольшая коллекция кактусов похожа на лагерь воинственных эльфов. Отрубите любому из этих воинов голову или руку, из нее вырастет новый, грозящий мечом и кинжалом боец. Жизнь — сражение.
Но бывают таинственные периоды, когда этот строптивый упрямец и недотрога как бы впадает в забытье и мечтательность. Тогда из него вырывается среди поднятого оружия большой, сияющий, молитвенно воздетый ввысь цветок. Это — великая милость, событие небывалое, совершающееся далеко не с каждым. Уверяю вас, материнская гордость — ничто в сравнении с высокомерием и кичливостью кактусовода, у которого зацвел кактус.
СЕНТЯБРЬ САДОВОДА
По-своему — с садоводческой точки зрения — сентябрь благодарный, замечательный месяц. И не только потому, что в сентябре цветут золотень, астры осенние и хризантема индийская, не только благодаря вам, тяжелые, ошеломляющие георгины. Знайте, неверные: сентябрь — золотая пора для всего, что цветет дважды: это месяц вторичного цветения; месяц созревания винограда. Вот таинственные преимущества сентября, полные глубокого смысла. Но самое главное — это тот месяц, когда снова раскрывается земля, так что можно опять сажать! Пора укладывать в землю то, что должна застать в ней весна. Опять для любителей-садоводов основание бегать по питомникам, осматривать их культуры и выбирать себе сокровища для новой весны. Кроме того, это — возможность задержаться на минутку в годовом круговороте у ваших постоянных наставников и отдать им дань восхищения.
