Вышедший из машины мужчина в длинном светлом пальто и, несмотря на лёгкий мороз, кепи английского образца, был из разряда допущенных к важным государственным сведениям. Он с любопытством осматривал возвышающееся за ограждением здание представительства, словно выискивая на нем следы некоей не от советского мира действительности. Когда он повернулся и, как показалось наблюдавшим за ним из кабинета постпреда, ненамного задержал взгляд на том самом месте, где была закреплена, казалось бы, хорошо замаскированная видеокамера, Щербинин узнал нежданного гостя.
— Кто, оказывается, к нам пожаловал – сам товарищ Капица. Известнейший физик и по совместительству начальник треста "ТехГаз".
— Тот самый? — поразился до глубины души Криницкий – который Берию при всех на три буквы послал?
— Это было немножко потом, — улыбнулся Михаил. На экране Капица тем временем разговаривал с вышедшим на мостовую охранником, — после войны, когда атомную бомбу делали. Сейчас Капица фактически нарком кислородной промышленности. В нашей истории эта контора так и называлась – "Союзкислородпром", а здесь, видимо, решили только о-два не ограничиваться.
— Пойдёмте вниз, — Криницкий свернул картинку, экран мигнул и окрасился подводной заставкой, — такого гостя надо у самых дверей встречать. Даже если он без предупреждения входит.
Уже спускаясь по лестнице, Михаил слегка виновато сказал шагавшему впереди дипломату, что вчера, на дачных посиделках у товарища Сталина, он как бы договорился с Капицей о его приезде в республику, но за всей сегодняшней суматохой этот разговор совсем вылетел у него из головы. Поскольку ничего официального объявлено не было. Разумеется, за исключением личного одобрения поездки Капицы вождём и учителем.
Услышав о сталинской милости, Криницкий чуть не споткнулся на покрытых керамогранитом ступеньках.
— О таких вещах забывать не следует. Считайте, ему выдали открытый "карт-бланш" и более чем уверен, что постановление спецкомитета у Капицы уже в кармане. Сейчас подобными словами не разбрасываются.
Они вышли в фойе чуть позже Капицы, сопровождаемого лично начальником охраны постпредства. Мелентьев нёс следом объёмистый портфель рыжей кожи. Пётр Леонидович остановился, с интересом оглядываясь по сторонам. Он успел снять кепи и клетчатый шарф, перекинув его через левую руку. Увидев знакомое лицо среди тесной группки спускавшихся по парадной лестнице харьковчан, он улыбнулся Щербинину, и быстрым шагом пройдя небольшой холл, подошёл к остановившимся у лестницы потомкам не из своего мира.
После краткого знакомства и представления Щербининым постпреда и своего заместителя, Криницкий предложил гостю сначала немного перекусить или отведать чайку, благо время файв-о-клока подходило всё ближе и ближе. От плотного угощения Капица вежливо отказался, и, оставив верхнюю одежду физика в гардеробной, они отправились пить чай в переговорную комнату на первом этаже, в правом крыле здания. Мирошниченко по собственной инициативе отправился навестить узел связи, шепнув Михаилу о своем решении, когда они немного приотстали от ведомого Криницким учёного и администратора. В конце концов, переговоры такого уровня совсем не входили в сферу его компетенции. Мелентьев молча дошёл с начальством до гостевой части постпредства, передав портфель Капице практически у самых дверей белой гостиной, выдержанной в самом жёстком и минималистичном хай-тек стиле.
— Проходите, проходите, Пётр Леонидович, — сопровождая свои слова подобающим жестом, шагавший первым Криницкий распахнул перед легендарным учёным полупрозрачную стеклянную дверь, как будто скованную причудливой изморозью.
Вошедший последним Щербинин ранее как-то не выкроил время заглянуть в этот уголок представительства. Бегло осмотрев интерьер прямоугольной комнаты, он решил, что дизайнеры слегка переборщили со стеклом и мягко бликующим в свете осеннего дня металлом. Овальный стол из толстого молочно-белого стекла на гиперболически изогнутых хромированных ножках, метра четыре по самой большой, перпендикулярной окну и входной двери, оси, окружали впритык двенадцать стульев с такими же стеклянными спинками, поддерживаемые тонким металлокаркасом. Криницкий, как радушный хозяин, сам отодвинул от обращённой к окну вершины стола три стула и предложил наконец-то переговорить. Мишин подумал, что к дипломатии как таковой подобный формат встречи двух слегка антагонистичных сторон относится весьма слабо, но Криницкому, наверное, было видней, как с подобным гостем общаться.
— Сейчас чай принесут, — жестом фокусника глава представительства вытащил из кармана маленькую телефонную радиотрубку, коротко распорядился насчёт угощения.
Видимо, подобное в представительстве было уже не в диковинку, поскольку буквально минут через пять один из охранников вкатил в переговорную высокий сервировочной столик, весь уставленный чайничками, кружечками и прочими вазочками, наполненными до краёв лёгким десертом.
— Оставь, Миша, мы сами, — демократично распорядился постпред, отпуская так и выполнившего функцию стюарда охранника.
Капица пил чай, дегустировал предложенные пирожные и как будто не замечал внутреннего напряжения хозяев застолья. Наконец, поставив пустую чашку на блюдце, он внимательно посмотрел в глаза своим визави и сказал то, ради чего рискнул воспользоваться благорасположением Самого.
— Ландау разработал теоретическое обоснование вашего проникновения к нам, — и после краткой паузы продолжил, — существует возможность отыграть всё назад.
Немой сцене после подобного заявления мог позавидовать любой постановщик бессмертного "Ревизора". Новость была из того же разряда, как и сам перенос незалежного Харькова почти на семьдесят лет назад и на сколько-то различий между мирами "вбок".
— Очень… интересная информация, — Криницкий наконец пошевелился и первым делом стал промакивать вспотевшую лысину сложенным вдвое носовым платком. Капица слегка изогнул левую бровь и перевёл взгляд на Щербинина.
Вице-премьер республиканского правительства, ранее так же пребывавший в лёгкой прострации, слегка улыбнулся, возвращаясь к реальности, взглянул Капице в глаза.
— Товарищ Сталин давно в курсе?
— Товарищ Сталин, как у вас говорят, не при делах, — по аристократическому лицу Петра Леонидовича скользнула лёгкая гримаса, — это сугубо частная инициатива. Моя и Льва Давыдовича. Рабочие группы в ИФП работают над совершенно не пересекающимися между собой проблемами вашего появления здесь. Общей картиной владеем только мы двое.
Капица замолчал и после заминки продолжил.
— Более полная информация, конечно, у Льва Давыдовича. Записей никаких нет, не беспокойтесь. Вся теория у него в голове.
Внимательно наблюдавший за физиком Щербинин обратил внимание на эту короткую паузу. Всегда щепетильный и любящий точные формулировки Капица не смог, конечно, принизить роль своего самого талантливого сотрудника и близкого друга. Даже в совершенно приватной беседе. Ещё один момент поразил Михаила – Капица говорил как его современник, свободно, без той внутренней сдержанности, которая была присуща любому гражданину СССР того времени. Даже самого высокого ранга.
— Позвольте спросить, — Михаил сам не заметил, как перешёл на более светский тон разговора, — как это сочетается с вашими словами, сказанными вчера вечером? Про воздействие извне обоих наших миров.
Капица слегка наклонил голову влево и сделал вид, что пропустил завуалированное обвинение во лжи мимо ушей.
— Очень хорошо сочетается, — физик сделал движение левой рукой в сторону стоявшего у стула портфеля, словно собираясь что-то достать из него, но на полпути передумал, — вы воспринимаете свой переход сюда, к нам, как статическое, уже совершившееся явление. На самом деле, как я об этом уже говорил вчера, — он слегка изменил интонацию на этих словах, — переход ещё продолжается. Это не сиюминутный процесс, а довольно длительное, как оказалось, явление. Срок его завершения я обозначил достаточно чётко – весна сорок второго года. Потом ничего изменить не получится, но сейчас, — он перевёл взгляд с Щербинина на Криницкого и обратно, — почему бы и нет? Для смены курса корабля не надо менять направление ветра – достаточно повернуть руль.
— Одним рулём парусник против ветра не развернуть, — убирая платок, буркнул Криницкий, — я по молодости на яхте ходил, знаю.
— Вот в этом и требуется ваша помощь! — Капица улыбнулся и раскрыл-таки портфель.
— Здесь, — он вытащил из него пухлую картонную папку и положил на стол перед харьковчанами, — основные материалы. Насколько мне известно, вы можете их отсканировать и переправить по проводам в Харьков? Сами бумаги я должен вернуть в институт, — он посмотрел на циферблат крупных наручных часов, — до четырнадцати ноль-ноль. Справитесь?
