У метро он придирчиво учинил смотр бабушкам-торговкам и через несколько минут стал богаче на две бутылки водки, одну пива, буханку хлеба и пару банок тушенки. Все, кроме пива, упихал в рюкзак, а с пивной бутылки зубами сорвал пробку и проглотил напиток в один присест. Нырнул под землю, сел в поезд и через полчаса выскочил наружу в искомой точке. Уже спокойный и готовый к тяжелой работе.
Тим шел по улице, аккуратно обходя лужи и подставляя лицо весеннему солнышку, а в голове заново рассматривал уже решенную задачу. И, как всегда, найдя выход из ситуации интуитивно, за доли секунды, ни в чем не мог себя упрекнуть, проверив интуицию логикой.
Эмоция, которую ему удалось засечь, имела к звонку непосредственное отношение. Звонок, якобы по просьбе Самохина (в том, что это «засада», у Тима не было ни малейших сомнений), имел какую-то четкую цель. Скорее всего — удержать объект дома. А поскольку объект — лентяй и домосед, то для этого достаточно освободить его от необходимости куда-либо ехать. Максимум, на что объект способен, это выскочить на полчаса за водкой.
Тим отдавал себе отчет в том, что, возможно, утрирует ситуацию. Но привычка не соглашаться на то, к чему принуждают, взяла верх. Он давно понял, что, если тебя загоняют в угол, а потом говорят: «Ну, сам решай», нужно лезть вверх. За двадцать с небольшим лет, прожитых во враждебном мире, Тим поступал так неоднократно и ни разу потом не пожалел. Он «косил» от армии, пока не понял, что сможет это выдержать, и ушел служить в девятнадцать лет, прожив на воле очень важный для себя год. Сломав, подмяв под себя женщину, с которой можно было после этого комфортно существовать как минимум полжизни, — отвернулся от нее, наплевав на общее мнение, что это будет отличный брак. В мире сенсов всегда был котом, ходившим где вздумается, гулявшим сам по себе. Ушел с факультета, бросил газету… Да мало ли он ломал стереотипов, чужих и собственных. И теперь, оказавшись в двадцати километрах от дома, поворачивать оглобли не собирался.
Тима не волновало даже то, что его будет искать Ольга. Переживет как-нибудь. Ему было наплевать на клиентов, больных людей, остро нуждающихся в помощи. Пусть загибаются, их проблемы. А мысль о том, что Самохин, похоже, «спалился» и его сейчас, вероятно, расстреливают из психотронной пушки, Тим приветствовал злорадным рыком. С момента, когда он час назад почуял опасность, Тим инстинктивно запустил привычную с детства модель поведения.
И вот уже час он чувствовал себя удивительно комфортно. Глухая круговая оборона — это было то, что надо! Одиночество вдруг стало благом, злоба на весь свет — залогом безопасности, а здоровый жизнерадостный цинизм — единственно возможной формой отношения к жизни. Умом Тим понимал, что это нехорошо. Но душа его пела так, как не случалось ей петь уже очень давно. Это был верный признак стресса, но Тим приказал себе о таких вещах не думать. Его пытались загнать в угол — и он в ответ перестал быть человеком. Зато приобрел возможность из угла взлететь прямо вверх.
Солнце шпарило вовсю. Люди на улице были теплые и доброжелательные по случаю выходного дня. Следящий контур ничего особенного не фиксировал. Навстречу пробежала стайка очаровательных в своей юной невинности старшеклассниц с блудливыми весенними глазами. Тим хищно скалился, улыбаясь, и думал о том, как жалко, что высокие моральные устои не позволяют ему поймать такую вот нимфетку и поиметь ее со всех сторон. С нынешними его способностями это было бы чертовски легко, но, к сожалению, поперек совести.
На ходу он перетянул рюкзак под мышку, слегка приоткрыл его, свернул крышку на одной из бутылок и сделал из горлышка пару хороших глотков. Закурил и ощутил почти физически, как в груди закипает веселая молодая злоба. Поймал несколько летевших мимо бубликов и, проглотив их, зафиксировал отчетливый прилив энергии. Внимательно просканировал все контуры своей ауры и улыбнулся еще шире прежнего. «Товарищ председатель Государственной Комиссии! Трижды Герой всего на свете младший сержант Костенко к полету готов!»
Все отлично. День прекрасный. Впереди большая драка. И Кремер, как ему и положено, сидит дома.
***
Цепляя по пути всю свободную позитивную энергетику, Тим осторожно подошел к двери Кремера и, глубоко «щелкнув», забросил внутрь квартиры луч-пробник. Он еще не представлял себе, получится ли задуманное, но чувствовал такую уверенность, что заранее рассчитывал на идеальный результат.
Захваченный лучом, Кремер инстинктивно вздрогнул, но решил, наверное, что ему почудилось, и «щелкать» не стал. Тим аккуратно перенастроился и «взял» Кремера плотнее, еще плотнее и наращивал давление вплоть до блокировки двигательных функций. Раньше ему не приходилось так агрессивно обращаться с сенсами, но все получалось отлично, и Тим едва успевал ставить плюсы в воображаемой таблице эксперимента.
Кремер застыл как изваяние, сидя за кухонным столом. Тим с расстояния метров в пять безмятежно, стараясь не удивляться своей силе, начал глубокое сканирование.
Следящий контур подал сигнал — какая-то старая развалина неопределенного пола из соседней квартиры решила выйти. Машинально Тим легким толчком, не отвлекаясь, загнал развалину под кровать.
Зажатый в кулак чужого поля, Кремер едва дышал. Тим отметил, что с Николаем за последние месяцы произошла разительная перемена. Это уже не был прежний запуганный и побитый человечишко. За столом сидел крепкий и уверенный в себе сенс в расцвете сил. Яркая здоровая аура без малейшего следа былых «пробоев». Никакой черной метки. Тим еще раз похвалил себя за выбор места. «Вот у тебя, Коля, друг старинный, мы и спрячемся. Либо ты уже один из операторов Проекта, либо как-то откупился. А поэтому у тебя мне безопаснее всего».
Четкой информации о том, куда Кремер собрался, Тим нащупать не смог, да на такое он и не рассчитывал. Но главное — буквально через полчаса Кремер должен был уйти и вернуться только завтра к полудню. Это Тима устраивало полностью. Несколько минут он потратил на то, чтобы со всей возможной мягкостью «отпустить» сенса, и затаился в своем углу.
Кремер легко вернулся к жизни и принялся активно поедать яичницу. Тим вкатил себе еще один жирный плюс и приступил ко второму акту трагедии. Теперь, имея четкое представление о волновой структуре Кремера, он получил шанс эффективно от этого человека «закрыться».
Тим аккуратно заэкранировался и, стоя в ожидании, отметил, что на потрясающую, невозможную даже на взгляд сенсов работу затратил совсем немного сил. Он еще был в состоянии без подпитки извне убить (или даже серьезно вылечить) с десяток человек. Конечно, за этим последовала бы энергетическая кома, но Тиму пока не нужно было ни убивать, ни врачевать. Он просто стоял и ждал, намереваясь провернуть старый фокус, которым иногда баловались на показательных выступлениях мэтры вроде Лапшина или Васнецова.
С обычным человеком такой фокус проходил, как правило, на ура, и для этого даже не нужно было быть сенсом. Но все сенсы старой формации были немножко фокусники и слегка шарлатаны поневоле. Общество слишком плотно внушило им, что экстрасенсов не бывает. Поэтому «старички» зачастую подстраховывались бессознательно психотерапевтическими методами. На самом деле бессознательно. Просто от недостаточной веры в свои пси-способности.
В частности, большинство из преподавателей «Центра Новой Медицины» вовсю применяли эриксонианский гипноз и другие подобные штучки, одной из которых был «уход». Внимание объекта на мгновение переключалось, а когда он возвращал глаза назад, стоявший до этого перед ним человек вдруг оказывался у объекта за спиной. Сейчас Тим собирался отколоть этот номер в самом невообразимом варианте. Ему нужно было из узкого коридора проскочить в тесный дверной проем, из которого выйдет не просто человек, а мощный сенс. Никакие фокусы в такой ситуации помочь уже не могли.
Тим проверил свой экран, и тут мощный сенс, бросив посуду в мойку, встал и направился к двери. Тим «щелкнул» до упора и снова мягко ухватил Кремера за бока. Тот, ничего не почувствовав, оделся и, позвякивая ключами, открыл дверь.
Тим сжался в комок, направляя внимание человека мимо себя. Дверь распахнулась полностью. Кремер, уставившись перед собой невидящим взором, шагнул из квартиры наружу. Тим бесшумно скользнул внутрь и нырнул за угол. Дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ. Кремер пошел по коридору, и Тим отпустил его. Лязгнули двери лифта. Тим глубоко выдохнул, открыл рюкзак, прошел на кухню и поставил на стол початую бутылку водки. «Дело сделано, господа. На какое-то время я от вас ушел».
Квартиру Кремер снимал крошечную, однокомнатную малогабаритку. На взгляд Тима, который тратил на аренду значительную часть бюджета, — от жадности. На взгляд Кремера — из практичности. Он хронически копил деньги, якобы на машину. Собственно, из-за этого друзья и разошлись. Не то чтобы совсем поссорились, но вместе работать перестали. В какой-то момент Кремер начал неоправданно задирать цены на пустяковые сеансы. Тим его пристыдил, Кремер уперся. Тогда Тим, успевший тоже подкопить деньжат, в обрез на жилье, забрал своих клиентов и ушел.
