— Возьми, — почти строго приказал он Климу, вкладывая ему в одну руку бумажку, в другую — браунинг.— Ну, теперь все. Давай, — прибавил он, будто уговаривая и подбодряя, — Ты знаешь, как обращаться с этой штучкой? Бери. Ты ведь говорил: если из десяти один не виновен, ты бы прикончил всех... Именем революции... Никто не знает, кто виновный... Может быть, когда-нибудь разберешься... Ну?
Он снова занял свое место у окна.
В записке стояло:
«В смерти своей виновен я один.
Шутов».
Клим вздрогнул, скомкал записку и, швырнув браунинг на диван, бросился из комнаты.
27
Еще молчали птицы, еще не встрепенулась сонная листва на деревьях и на пустынном асфальте не было видно ни души.
Но бесформенные глыбы домов уже проступали из темноты, обретая строгие линии; небо раздалось ввысь и вширь; в холодной глубине его еще плавали бледные звезды, но все оно уже расцвело ровными синими тонами; ночь нехотя уползала на запад, и небо дышало чистотой, свежестью и ожиданием.
Странно и чуждо врезался в эту тишину короткий, похожий на выстрел звук. Наверное, лопнула шина...
Клим прислушался — и не уловил урчания мотора... Но он тотчас забыл об этом странном звуке.
Он шел, все убыстряя шаги, не зная, куда и чувствуя, что должен спешить.
Новое утро... Первое утро...
Когда-то уже было такое утро, и степь, и запах полыни, и перестук в теплушке, и голос, который донесся до него сквозь дремоту:
— Вот мы и встретимся, Сережа...
Вот мы и встретились, отец!
Что же дальше, отец?
Как жить? Во что верить?
— На карачки, человек...
Но ведь ты не ползал на карачках!
— Он поплатился за это...
Неправда, такие, как ты, не знают поражений. Для тебя жизнь — это борьба...
— А знамя? Честное, гордое знамя? Ему место у солнца. Смотри, его край волочится в грязи, его топчут и рвут...
Разве оно виновато, знамя?.. Надо вырвать его из нечистых рук, и поднять — высоко, надо всем миром!..
Но если...
Что дальше, отец?
Как жить? Во что верить?..
Хоть слово, отец! Хоть слово!..
Багряные полотнища зари уже простерлись в небе, и огромный, налитый пламенем шар, вздрагивая, поднимался над горизонтом.
Кто сказал, что от солнца слепнут?!
Он смотрел на него, широко открыв измученные, сияющие глаза и жадно дышал, дышал всей грудью, и ему казалось — он вдыхает вместе с холодным воздухом солнечные лучи.
Вот оно — завтра. Оно пришло. Оно наступило. Отныне уже нет завтра — есть сегодня. Только сегодня. И сегодня начинается бой, которому нет конца.
Кто, если не ты, и когда, если не теперь?..
Это твои слова, отец.
Я — слышу!
Примечания
1
Переведите здесь (нем.)
2
Я люблю вас (нем.)
3
Я очень люблю вас. Я думаю о вас в тишине ночей. Поцелуй меня, моя девочка. Не сходите ли вы со мной в кино сегодня вечером? (нем.)
