Но она не могла.
Дружина и впрямь собралась быстро. Пришлось оставить в детинце часть ее с воеводой Вихратом вместе — для охраны. И посадские сотни упредить, чтобы были готовы к любым неожиданностям. Ведь все это может быть просто уловкой, чтобы обескровить Волоцк. Ярл Ярдар, видно, и не на то готов пойти: то ли ради мести, то ли из-за проснувшейся вдруг неуемной жажды завладеть окраинными землями княжества.
Владивой, конечно, не раз еще попытался отговорить Грозу ехать. Но она молчала больше на его слова — нарочно, чтобы в споры пустые не угодить. Ведь Владивой так насесть может, что сама не заметишь, как согласишься с ним. Потому князю ничего уже не оставалось делать. Уложили в лодью провизию и шатер для женщин тоже: Варьяна ехала вместе с княжеской меньшицей. Гроза даже меч в ларь дорожный спрятала. Тот самый, что отец ей дарил. Не столько для того, чтобы сражаться: она не могла сейчас в опасности кидаться, как раньше — ей дитя любимого уберечь надо. Но острый клинок словно уверенности придавал. И дарил обманчивое чувство защищенности. Коли что случится, она все же может за себя постоять.
На нескольких лодьях вышли в Белый Дол. По берегу пустил Владивой вперед дружины быстрых выглядчиков. Чтобы вызнали все, что впереди творится. Чтобы успевали предупредить старейшин и сотников в острогах, что будут попадаться на пути — а те готовили воинов и лодьи, какие были под их надзором, для пополнения войска. Гроза и радовалась даже, что не придется в седло садиться: теперь ей нельзя. Она готова была на воду дуть, чтобы, не дай Лада, дитя не потерять.
И был путь знакомым — до каждой стоянки на берегу. Многие места эти, где высаживалась с ватагой Рарога, она помнила хорошо. И ту низину, где стояло святилище Велеса. К счастью, здесь Владивой приказал встать на целые полдня и на ночь: недалеко лежала весь большая, а рядом с ней острог стоял, откуда ждали пополнение войска на полсотни ратников. Как отбыл князь с дюжиной ближников туда, Гроза сразу засобиралась на капище: не хотела Велеса без треб оставить, да и обратиться к нему думала.
Но, показалось, было там пусто: никаких особых ощущений, какие охватывали ее в тот день, как останавливались здесь с Рарогом первый раз. Гроза только и вознесла требы у подножия идола, постояла немного, мысленно пытаясь дозваться Велеса — а в ответ лишь тишину получила и мерный шелест листвы кругом. Так безмолвно было, что можно, кажется, расслышать, как облака по небу перекатываются и в версте от этого места через высокую траву бежит заяц.
И ждала, признаться, что, может, здесь пожелает Рарог ее забрать, несмотря на сопровождавших ее кметей, но ничего такого не случилось. плеснуло в груди нежданным разочарованием.
Она вернулась к стану еще до того, как приехал из острога князь. А вскоре стало так людно там, тесно: едва все воины помещались на широкой прогалине между стеной ельника и водой. Помалу и ночь подступила. Навалилась внезапно, как только зарево заката схлынуло с неба. Гроза устроилась в шатре вместе с Варьяной, не в силах отделаться от размышлений, почему Велес нынче решил ей не являться: может, осерчал за то, что она с Рарогом вынуждена была расстаться? Может, и его он оставил?
И только веки смежила, начала в сон проваливаться, как что-то заставило вздрогнуть. Будто бы чье-то дыхание громкое, но спокойное. Она приподнялась на ложе с мыслью дикой, что князю вдруг вздумалось к ней прийти. Да он уж тогда скорее к себе в шатер велел бы явиться: не совсем уж из ума выжил. Варьяна спала крепко, вокруг оказалось пусто, и Гроза вновь легла. И вдругорядь на грани дремы прошелестели шаги и перед взором словно бы встала фигура высокая и плечистая. Укрытая косматым мехом от шеи самой и до пола.
— Обидела ты меня, и впрямь, Лисица, — заговорил гость.
Гроза дернулась, кажется — проснуться — да только утопла сильнее в омуте жутковатого видения.
— Не моя воля в том была.
— Я знаю. И знаю, что жизнь в тебе сильная зародилась. И ты все ж спасла моего жреца от воды. Заставила ее принять его, — он помолчал. — Потому я и говорю с тобой.
— Он жив? — все, что хотела гроза сейчас знать.
Ведь даже за то время, что прошло после встречи с Милонегой, многое могло измениться. Особенно сейчас, как шастают по этим землям, в окрестностях Белого Дола, варяги. Тишина воцарилась на миг тот удушливый, ударивший словно бы камнем, когда сердце замерло в ожидании ответа.
— Жив. И все к тебе стремится, но никак не может дотянуться. Вам многое еще нужно преодолеть. Через жар большой пройти — я вижу. А вот кто из жара этого выйдет живым, то мне неведомо.
Гроза потянулась за волей Велеса, желая больше узнать, больше почувствовать и, может, увидеть что-то его глазами. Но силы на то не имела, конечно. Он пропал, оставив после себя закрутившуюся копотными вихрями муть. Гроза еще несколько мгновений качалась на грани сна и яви, а после окончательно уснула.
А утром и толком понять не смогла, что же это такое ночью приключилось. Как ни звала Велеса, как ни хотела с ним поговорить на капище, а все равно он пришел только в тот миг, как сам решил. И укорил, и надежду дал, и напугал, признаться. И никому ведь не расскажешь, не поделишься тревогами — теперь только все в душе нести, пока не разъяснится.
Войско все разрасталось на пути в Белый Дол. А когда уж оставалось до него всего- то несколько верст, решено было к берегу приставать, разбивать на месте удобном стан — в укрытии леса, чтобы случайные дозорные, что могли в окрестностях острога разъезжать, не увидели войско раньше, чем нужно. Да и своих дозорных князь отправил по округе: увидеть воинов Ярдара Медного, если они где-то поблизости будут околачиваться.
Да вышло совсем по-другому. Выглядчики вернулись скоро и привели с собой двух мужей диковатых, порядком заросших, но в силе полной и оружных. Походили они как будто больше на охотников каких. Или путников, что долго не останавливались в людских селениях. И только приглядевшись, можно было распознать в них кметей из Белого Дола. Оказалось, встретились они в трех верстах от княжеского стана. И правда ведь — охотились. Да только не лишь для себя старались, а для всех, кому живыми удалось выбраться из острога после того, как, подпалив и разрушив часть стены, прорвались туда варяги.
Владивой зазвал кметей в свой шатер — расспросить хорошенько обо всем, что они знают и что полезно может быть для его войска. Гроза, завидев, как мужей уводят прочь, поспешила следом. Гриди остановили ее у входа в укрытие.
— Ты куда, Гроза? — нахмурился рыжий Валейко.
— Я имею право знать! — громко, так, чтобы Владивой услышал, возмутилась она.
— Пустите ее, — тут же велел князь изнутри.
Порой Гроза была благодарна ему за его волю. И за то, что многое он от нее скрывать все же не хотел. Она откинула полог — и взгляды собравшихся мужчин вцепились в нее сразу со всех сторон. Она степенно прошла в середку укрытия и присела на ларь рядом с мужем: так она ощущала его поддержку, которая все же была сейчас ей нужна.
— После того, как нас разбили, мы отошли мимо Белодоли в лес, — продолжил прерванный рассказ один из кметей. — Думали, острог совсем сгорит. Да варяги потушили стену. Но вот восстановить ее мы им не позволяем. Тебя ждали, князь. С войском.
— Это вы хорошо придумали, что не останавливаетесь и хоть в чем-то жизнь Ярдару портите. Разрушенная стена нам будет очень кстати.
— Они завалили ее землей немного, — добавил другой гридь. — И бревнами пытались заложить, да ничего толкового у них не вышло. Из Белодоли все сбежали: и оттуда не довелось им мужиков снарядить чинить стену.
— Варяги городов не строят, — усмехнулся сотник Деньша. — Куда им знать, как остроги наши укреплять.
— Строят-не строят, а обучиться всему можно, — не дал ему слишком развеселиться Владивой. — Бревно на бревно положить. Не в пещерах же они живут.
А Гроза слушала мужей и едва на месте не ерзала от нетерпения. To заходилось все внутри от радости, то вновь тревога вспыхивала. А вопрос один, что больше всех тревожил, она все никак задать не решалась: опаска брала. Но наконец случилась заминка в разговоре, и Гроза выпалила, едва успев сообразить:
