На палубе послышались шаги, голоса. Наверху, в ярком квадрате люка, появилась голова и исчезла. Гулко зарокотала лебедка. Готовят стрелу. Сейчас начнется погрузка. Оставаться в трюме больше было невозможно.
Олег выбрался на палубу. По рельсам, проложенным по причалу, к «Святому Себастьяну» подогнали кран. С десяток автомашин ожидали разгрузки. Двое рабочих с переносной люстрой шли к открытому люку,
Олег скитался по пароходу, не находил себе места. Ему казалось, что погрузка идет нестерпимо медленно, стрела еле движется. А впереди еще ремонт. На баке рабочие сваривали разорванный фальшборт. Искрилось пламя электросварки. А повреждение в подводной части? Не пойдет же «Святой Себастьян» в рейс с пластырем. Впервые у Олега появилось сомнение: а есть ли такой пластырь?
Ночь Олег спал плохо: просыпался, несколько раз выходил на палубу.
Облегчение пришло лишь после того, как «Святой Себастьян» отдал швартовы. Медленно отодвигался от борта причал, потом он плавно повернул и оказался за кормой.
Опасность уходила вместе с берегом. Еще раз показался причал, провожающие. Выделялись среди них серые мундиры полицейских. Олег не выдержал и озорно помахал берегу рукой.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Опасения Олега, что работать на «Святом Себастьяне», не зная португальского языка, будет трудно, не оправдались. Баттисто почти все время был рядом. Если русский не понимал приказания, на помощь приходил итальянец. Да и запас португальских слов у Олега увеличивался с каждым днем. Выручали и общепринятые во всех флотах мира названия частей судна, инвентаря.
Изводила Олега усиливающаяся с каждым днем жара. Работать приходилось в трусах и ковбойке. К полудню палуба раскалялась, жгла босые ноги. Зной чувствовался даже в тени. Все желания сводились к одному: пить, пить, пить. Но в тропиках, сколько ни пей, все мало. Спасибо Баттисто: научил подливать в воду немного сухого вина. После такой смеси жажда на время отступала.
Мирный и несколько дремотный тропический рейс нарушило событие, взбудоражившее всех, от матроса до капитана. Утром матросы увидели в гальюне наклеенный на стене лубочный плакат с изображением святого Себастьяна. Голову его украсила пририсованная чернилами солдатская каска. На груди стоящего в грозной позе обличителя святого висели также пририсованные ящики, из-за плеча выглядывал ствол винтовки. С поднятой руки свисали авиабомбы. И всюду — возле ящиков, авиабомб и винтовки — были надписи, которые понял даже Олег: «Для черных! Для черных!»
На пароходе все были возмущены. Страсти накалялись. Наклеить изображение покровителя судна, святого Себастьяна, в гальюне! Такое святотатство не мог сделать благочестивый португалец. Вспыхнула перебранка между португальцами и столь же набожными испанцами и итальянцами. Бурно возмущаясь кощунством, каждый из них отводил от себя возможное подозрение. В конце концов общая злость обрушилась на двух арабов: худощавого мрачного Ахмета и юркого Омара. Как ни отбивались они от наседающих на них католиков, как ни уверяли, что не видели плаката и даже не разбираются в чуждых их вере святых, убеждение матросов, что святотатство совершено ими, росло, крепло, каждую минуту могло перейти в кулачную расправу. Спас арабов от избиения спустившийся из рубки штурман. Властный голос его заставил матросов разойтись с палубы. Омар и Ахмет были отправлены мыть палубу в штурманской рубке. Там они были в безопасности.
Вот когда оказалось выгодным положение Олега, не знающего португальского языка и не сходившего в Сетубале на берег. Никто в этот бурный день не обращал на него внимания. Не заметили на пароходе и его подавленного состояния. Еще бы! Попался же он!.. «Святой Себастьян», оказывается, шел в Мозамбик с грузом оружия для карателей. В хорошей компании оказался Олег Рубцов, матрос комсомольско-молодежного траулера!
Ночью Олега душили кошмары. Снилось ему, что он убежал со «Святого Себастьяна». Откуда-то появились африканцы. Они звали русского к себе. Олег припустил к ним, убегая неизвестно от кого, но увяз в болоте. Липкая жижа плотно охватила ноги, руки, плечи. Не шелохнуться. Головы не повернуть. Хотелось крикнуть, позвать на помощь куда-то исчезнувших африканцев… и не было голоса. А из болота поднимались змеиные головы, тянулись к беспомощному Олегу. Постепенно приближаясь, они превращались в знакомые лица. Очень знакомые! Но узнать их почему-то Олег не мог.
Олег проснулся. Поднял сброшенное во сне одеяло. Но и наяву самочувствие его оставалось неважным. Действительно, увяз в болоте. И хуже всего, что погружается в него все больше и больше. Сперва мелкий проступок обернулся в тяжкое преступление, привел к гибели траулера и четырех товарищей. Затем он оказался на пароходе, плавающем под флагом фашистской страны. Зачем-то путали его в Сетубале журналисты. И, наконец, он, комсомолец Олег Рубцов, везет боеприпасы и оружие, которым будут уничтожать тех, кто борется за право не только называться людьми, но и жить по-человечески. И просвета никакого впереди нет. Куда зайдет трампшип до Мозамбика? Говорят, в какой-то порт Сан-Томе, на маленькой португальский остров. Опять португальский! А после Мозамбика? Пока «Святой Себастьян» попадет в порт, где можно будет сбежать с него, на черном счету Олега такое накопится!..
К Сан-Томе «Святой Себастьян» подошел ранним утром. Сперва из моря поднялся розовый купол горы, затем сизый от леса склон и наконец раскинувшийся у ее подошвы город, портовые сооружения, приветливо поднятые руки кранов.
На этот раз Олег был осмотрительнее и заранее расспросил Баттисто о стоянке. Утешительного он услышал мало. Сан-Томе — порт на небольшом острове, где много чернокожих и мало белых.
— Какие суда заходят в него? — переспросил Баттисто. — Советского флага здесь еще не видели. Скорее всего, ты первый из красной России смотришь на этот остров.
Слабая надежда погасла. На побережье Африки есть немало портов, где можно было унести ноги со «Святого Себастьяна». В рейсе моряки толковали о Либерии, Гвинее, Нигерии. Но мог ли зайти в эти страны «Святой Себастьян» со своим грузом? Стоило африканцам проведать, чем набиты его трюмы, и не получит он там ни угля, ни воды. Иное дело Сан-Томе. Колония!
Пароход развернулся на виду у города, утонувшего в зелени по самые крыши, прошел мимо набережной с любопытно склонившимися к морю кокосовыми пальмами и направился к выделяющемуся на зеленом берегу угольному причалу.
Перед швартовкой боцман объявил команде: на берег никто не сойдет.
В ответ послышались недовольные голоса. Боцман выждал, пока они затихнут, и объяснил:
