Парадное распахнулось. На пороге стояла полная женщина с большим обрюзгшим лицом. Она внимательно осмотрела посетителя и спросила:
— Зачем вам Попов?
С трудом сдерживая волнение, Олег извинился за беспокойство и коротко рассказал, кто он и почему рискнул обратиться к незнакомым людям.
— Что вы, что вы! — Обрюзгшее лицо хозяйки оживилось, стало приветливым. — Мы так редко слышим русскую речь, что одно это уже для нас большая радость. Я не говорю уж о том, что каждый из нас обязан помочь земляку. Жаль, что Николай Платонович в отъезде. Вот бы порадовался он, наговорился бы досыта, вспомнил Россию!
Слушая ее, Олег поднялся по ступенькам в просторный холл, обставленный легкой бамбуковой мебелью.
Попова движением руки пригласила гостя сесть и что-то сказала молчаливо ожидавшей в дверях служанке. Та поклонилась и вышла из холла.
— А теперь расскажите мне, кто вы, откуда и как попали в Кейптаун? — Попова устроилась поудобнее на низком диванчике и приготовилась слушать.
Олег назвал себя и осторожно рассказал, как после столкновения в проливе он оказался на португальском пароходе.
— Олег Рубцов! — Хозяйка прижала холеные белые пальцы к вискам. — Олег Рубцов!.. «Воскресенск»! «Святой Себастьян»! До чего знакомо!.. — Лицо ее помолодело от радости. — Боже, что с моей памятью! На днях я читала о вас. Да, да, читала. Очень хорошо написали.
— Кто написал? — Олег выпрямился на стуле.
— Какой-то португалец. Но читала я в нашей, русской газете «Голос». Дрянная газетенка. Но русская! — Попова вздохнула. — Приходится выписывать, чтобы не забыть родной язык. Меня вывезли из России ребенком. Конечно, в нашей семье и здесь говорили по-русски. Но как давно все это было! Давно! — Она качнула головой. — Теперь мы и дома говорим на африкаанс. — Хозяйка перехватила непонимающий взгляд гостя и пояснила: — Так называется местный язык — английский с примесью голландского. Право, я и сама теперь не знаю, русские мы или кто-то другие.
— Нельзя ли посмотреть эту газету? — попросил Олег. Услышав о португальском журналисте, он больше ни о чем другом не мог думать.
— Ради бога!
Попова вышла из холла. Вернулась она с газетой. Разыскала в ней нужную статью и подала гостю:
— Коротко написали, но мило. Очень мило!
Олег взял газету. Волнение его было так велико, что он даже забыл поблагодарить хозяйку.
«ЕЩЕ ОДИН ВЫРВАЛСЯ ИЗ-ЗА ЖЕЛЕЗНОГО ЗАНАВЕСА
Как сообщает португальская газета «Полемико», корреспондент ее беседовал с матросом советского траулера «Воскресенск» Олегом Рубцовым. В результате счастливого для него столкновения судов в Зундском проливе он был переброшен силой удара в бессознательном состоянии на пароход «Святой Себастьян». Португальские моряки приняли его сердечно, обеспечили всем необходимым и даже предоставили ему работу. Конечно, не многое смог рассказать юноша, знающий, что семья его осталась за железным занавесом, помнящий что властители красной России не простят ей перехода сына в свободный мир. И все же видно без слов, как счастлив Олег Рубцов. На пароходе у него много друзей. Один из них, Баттисто Риччи, выходивший больного Олега, поделился с корреспондентом впечатлениями о своем юном друге. Молодой матрос нелегко решился порвать с красной Россией. В соседнем причале танкер «Ташкент». Нелегкую борьбу выдержал юноша, пока разум не взял верх над привитым ему с детства страхом перед свободным миром, и он решил остаться с новыми друзьями. Конечно, у молодого матроса будет еще немало сомнений, колебаний, но главное сделано — за железный занавес он вырвался, с прошлым порвал решительно и бесповоротно. Обратного пути быть не может».
Некоторое время Олег сидел, не отрывая взгляда от заметки. На глаза ему попалось слово «Кале». «Это, кажется, во Франции, — подумал он. — Да, да. Во Франции».
— Не правда ли, мило? — не выдержала Попова.
Не зная, что ответить, Олег снова уставился в газету.
Выручила его служанка. Она внесла на маленьком подносе подстаканник и чашку. Подавая гостю чай, она неловко наклонила поднос. Тонкая струйка юркнула в прорезь подстаканника и рассыпалась каплями по новому костюму. Олег подскочил. Темные капельки скатились с шорт на ковер.
Хозяйка подозвала служанку, что-то сказала ей. Африканка нагнулась. Глаза ее округлились, остекленели. Попова коротко взмахнула полной рукой и дала ей пощечину. Сделала она это спокойно; с таким же невозмутимым лицом положила в чашку сахар и принялась размешивать его.
Служанка выпрямилась и по-прежнему бесшумной походкой вышла из холла.
— Ужасные скоты эти черные! — пожаловалась Попова, передавая гостю сахарницу. — Надеюсь, она не испортила ваши шорты?
— Нет, нет! — растерянно пробормотал Олег. — Что вы?
— Просто не знаю, как с ней обращаться. — Попова развела руками. — Не понимаю. Пробовала по-хорошему. Теперь наказываю за каждую провинность. Ничего не прощаю, ни одного пустяка. Не помогает!
— А она не обидится? — неловко спросил Олег.
— Обидится? — не поняла хозяйка. — Как — обидится?
— Уйдет…
— Куда уйдет? Мы платим этой девчонке больше, чем получает здоровенный негр за каторжную работу в шахте. Она живет в хорошем доме, рядом с белыми. Уйдет! — Попова снисходительно улыбнулась. — Вы не знаете местных условий.
— Нет, — поспешил согласиться Олег, думая, как бы поскорее уйти отсюда, — не знаю.
Теперь говорила одна хозяйка. Она восторгалась решимостью юноши, мужественно порвавшего с кошмарным миром красных, сулила ему прекрасное будущее. Не стоит только связываться с профессией военного или полицейского. Сейчас их положение ужасно. Никакие деньги не могут его скрасить. У самой Поповой отец был подполковником, и она знает, что за жизнь была у него даже в хорошее время, до революции.
— В каких войсках служил ваш отец? — спросил Олег, желая как-то скрыть растущее в нем отвращение к хозяйке, к ее нарядному и жестокому дому.
Попова почему-то не ответила на вопрос гостя.
— Как бы я хотела увидеть Охотный ряд! — Она мечтательно прикрыла глаза. — В детстве у меня не было большей радости, как пройтись с мамой по Охотному ряду. А что творилось там перед большими праздниками! Несут поросят, кур, окорока… Сейчас можно купить в Охотном поросенка?
— Нет, — мотнул головой Олег. Он хотел объяснить, как выглядит теперь Охотный ряд, и не успел.
— Я так и знала! — воскликнула Попова. — Какие теперь поросята в Охотном!
Больше Олег не пробовал поддерживать беседу. Он хотел одного: поскорее выбраться из этого дома. Разве от того, что он объяснит Поповой, как выглядит сейчас Охотный ряд, здесь что-либо изменится?
