Вскоре после начала расследования уголовного дела стали происходить странные вещи: следователи перестали употреблять даже слово «преступление» и обходились уже «превышением должностных полномочий» (а о втором «мерсе» и вообще забыли).
В конце концов, кончилось тем, что по Министерству обороны пошла гулять весть: суд обязал Грачева возвратить 150 тысяч дойчмарок в государственную казну и на том была поставлена точка…
Но возникал вопрос: из чьего кармана расплачивался министр? Вряд ли — из своего. Наверняка — из государственного. И то было, на мой взгляд, уже новое правонарушение. Но если бы следователи Генпрокуратуры могли идти без оглядки по следу…
Почему же не пошли? Это — особый вопрос. Когда зам главного редактора газеты «Московский комсомолец» Вадим Поэгли опубликовал свою нашумевшую статью «Паша-Мерседес, или Вор должен сидеть в тюрьме», Грачев подал на него в суд в целях защиты чести и достоинства. Весь судебный процесс свелся к тому, что министр обороны считал оскорбительным, что Поэгли обозвал его «вором». И требовал наказания обидчика.
Грачев своего добился. Суд его оправдал. Несмотря на то что существовали материалы расследования уголовного дела, из которых следовало, что «мерседес» министр обороны приобрел незаконно (примерно через год суд отменит предыдущее решение, но это уже никакой роли играть не будет)…
Почему же так произошло? У нас в МО многие это объясняли тем, что Грачев находился в тесных приятельских отношениях с и.о. Генпрокурора России Алексеем Ильюшенко. Такие же тесные приятельские отношения связывали Ильюшенко с генералом Матвеем Бурлаковым. Ильюшенко не один раз посещал ЗГВ, где ему оказывался «сверхтеплый» прием. Некоторые офицеры штаба Группы войск рассказывали о большой любви главного законника страны к иномаркам и уникальным музыкальным инструментам типа рояля…
Как говорится, первого слугу российской Фемиды с армией связывало очень многое. И армию с ним…
Уже когда Ильюшенко был арестован по «нефтяному» уголовному делу, следователи обратили внимание на то, что один из незаконно приобретенных джипов «чероки» бывший и.о. Генпрокурора переправил в Сибирь на военно-транспортном самолете…
Через некоторое время после скандала с «мерседесом» на министра обороны пала новая автомобильная тень. В этот раз — уже от иномарки, появившейся у его сына Сергея. На ней молодого Грачева видели многие на Рублевке. И опять пошла гулять информация, что машина прибыла из ЗГВ и была якобы подарена сыну Грачева на свадьбу. И опять подозрения падали на генерала Бурлакова. Тот страшно возмутился и заявил, что ничего, кроме столового набора, сыну министра на свадьбу не дарил. Но убедительных доказательств о приобретении авто ни министр, ни его сын, ни Бурлаков так и не представили. Грачев традиционно заявлял, что «все это ложь»…
Так же он заявлял и тогда, когда его уличили в том, что он выбивает в московской мэрии землю под гаражи для машин сына и свата (кстати, непосредственного его подчиненного — начальника Главного управления международного военного сотрудничества МО генерал-полковника Дмитрия Харченко).
Министр с негодованием отрицал этот факт. А буквально на следующий день газета «Московский комсомолец» опубликовала копию письма-прошения Грачева к Лужкову. Тут уже никаких возмущений в связи с тем, что «все это ложь», не последовало…
Шлейф слухов о неприглядных делах министра становился все длиннее. Все чаще узнавая о них, я никак не мог понять, почему Грачев так небрежно относится к собственной репутации. Ведь человек, находящийся на столь высоком посту, на виду у всей страны и армии, казалось бы, обязан вымерять с аптекарской скрупулезностью «стерильность» своих действий. Вряд ли Павел Сергеевич этого не сознавал.
Потом я понял: ему не хватало культуры власти. Это и порождало небрежность, безоглядную веру в то, что он, как первый в армии военный владыка и кремлевский фаворит, может позволять себе действия, за которые вряд ли кто-нибудь возьмет за одно место. Разве что Борис Николаевич. Но и он хотя и журил Грачева иногда, однако даже в такие минуты, как признавались помощники президента, глаза и голос Ельцина не переставали излучать теплоту.
Он долго и многое прощал любимцу…
У «мерседесной» истории есть, на мой взгляд, и еще один важный аспект. Грачева, мне думается, на эту заманчивую покупку спровоцировали пышущие подобострастием подчиненные генералы.
То была форма и очередного «прогиба» перед министром, и заодно — втягивание его в клан, которому позарез надо было сделать Грачева «своим», чтобы он мог служить гарантированным прикрытием гораздо более серьезных дел. Особенно — в Западной группе войск. Клюнув на идею приобретения иномарок, исходившую от руководства ЗГВ, Грачев оказался «замазанным», включенным в единую «команду», в которой обязан был играть уже совсем по другим правилам, чем к тому могла обязывать его мораль безгрешного человека…,
А между тем у военных и гражданских блюстителей закона возникало к Павлу Сергеевичу все больше вопросов, на которые они не могли получить внятных ответов (зная об особой расположенности президента к министру, мало кто горел желанием проявлять опасное любопытство).
А вопросов становилось все больше: например, на каком основании сын министра обороны, юный старлей Грачев, стал жить в элитной квартире? На каком основании генерал во время отдыха на Кавказе «с барского плеча» подарил работникам одного из заповедников партию дорогостоящего стрелкового оружия? За какие заслуги Павел Сергеевич осчастливливал личным оружием некоторых своих помощников и самых преданных журналистов? Действительно ли не без ведома министра обороны и одного из его заместителей в доме МО по Рублевскому шоссе была продана за 900 тысяч долларов огромная площадь под коммерческий магазин «Ежик»?
Вопросов было много — ответов не было.
В то время в коридорах и кабинетах МО и ГШ часто говорили и о том, что на многие неблаговидные деяния министра подталкивала придворная свита, очень ловко нередко использовавшая его высокое положение в собственных интересах.
Только наивный человек мог не понимать, что и для выделения огромных земельных участков представителям этой свиты в ближнем Подмосковье, и для развертывания строительства огромных дач на них, и для «запуска» в действие некоторых крайне сомнительных кадровых приказов, и для заключения ряда подозрительных контрактов МО РФ с коммерческими фирмами, и еще для много другого требовались визы министра. Появление их часто свидетельствовало о том, что он действует в соответствии с «правилами игры», все больше утверждавшимися в команде. Команда нередко проявляла о нем «трогательную заботу» не только в виде купленной за государственный кошт иномарки. Были и более масштабные формы такой заботы…
