Боли не было. А вот головокружение и тошноту приходилось терпеть. Ночь, проведённая на каменном полу, так же даёт о себе знать. Бок, на котором лежал, полностью занемел. Сев, повернулся в одну, затем в другую сторону.
— Ну, а ты чего молчишь? Я понимаю — голод, но, может, проявишь немного вежливости. — Я помолчал, дожидаясь ответа. — Ты действительно думаешь, что у тебя это получится? — Я снова помолчал, давая возможность ответить. Но в ответ лишь тихое шуршание. — Ладно, можешь не отвечать, но тогда хоть послушай доброго совета. Не стоит этого делать, плохо будет. — Змея ничего не ответила, продолжая заглатывать мои ноги. Раскрывая пасть до нелепо огромных размеров. — Послушай, серьёзно тебе говорю — у тебя не выйдет. Отступись. — Она равнодушно взглянула на меня своими бусинами глаз, продолжив медленно продвигаться вверх. — В тебе всего чуть больше метра, а во мне почти два. Несварение будет. Без шуток тебе говорю.
Вздохнул. Выскользнул из сапогов, вставая. Пасть змеи сразу сдулась, начав напоминать открытый мешок. Вынув из пасти свою обувь, я отправил гада в полёт на улицу. Уверен, с таким талантом голодной не останется.
Странное чувство. Меня жутко тошнит, в висках от одной мысли о еде начинает стучать, но я всё равно чувствую голод. Можно, конечно, было и змею зажарить, только у меня нет того, чем можно было бы развести огонь. Огниво, как и все мои вещи, остались на арене. И сейчас ими вовсю распоряжаются шурды.
Мои телодвижения оказались полезны только для меня. В той канаве я провалялся не час, как мне показалась, а целые сутки. Заметил это только когда подошёл к стенам и увидел на них вальяжно разгуливающих шурдов. Человеческая оборона пала. Жив командир с шаманами или нет — для защитников значения больше не имеет.
Условно-союзных субъектов 1588 из 2000
До окончания задания осталось: 2 дня 9 часов 38 минут 42 секунды.
Выбора особого у меня сейчас нет, поэтому я двинулся лишь в единственно доступном мне направлении. Конечно, был риск что за мной погоня, но раз они не смогли меня настигнуть пока я был у них под носом, то сейчас опасаться её мало толку.
Уходя всё дальше на север, чувствовалось, что здесь были более богатые кварталы. Улицы шире, дома выше, архитектура разнообразнее. Аттики, капители, балясины в огромном разнообразии украшали покрытые вездесущим вьюном здания. Дома тут не в пример больше, кое-где даже угадывается настенная роспись.
Уперев ладонь в мраморную твердь, перепрыгнул исполинское копыто, оставшееся от памятника, стоящего на площади, лежащей на моём пути. В каком-то смысле жаль, что больше от этого самого памятника тут больше ничего не осталось. Было бы любопытно посмотреть, что он изображал. Повернувшись, бросил взгляд на останки постамента, практически целиком пожранного мхом.
Двигаясь возле домов, по несколько минут всматриваясь в тёмные проемы, переводил дух, ибо шагать по здешним зарослям с каждым метром становилось всё труднее и труднее. Такие остановки невольно наталкивали на размышления. Вот вернусь я на Землю, а там Ковачар со своими приятелями поговорить хочет. Из академии меня поперли, государственного ранга я тоже теперь лишён. Вещи, добытые здесь я так же пролюбил. Есть и ещё кое-что. Вероятно, за теми, кто побывал в этом мире, по возвращении начнётся слежка, а возможно и настоящая охота. Каков план дальше? Куда податься? Как жить? На что жить? Или может вообще остаться здесь?
(Фууухх)
От сильного удара по каменному блоку по руке прошла волна боли, разгоняя ненужные мысли. Глубокий вдох, глубокий выдох. Так-то лучше, можно идти дальше. Не место и не время рефлексировать. Успею ещё.
Окончательно из омута пустых мыслей меня выдернул звук впереди за углом которого осыпались камни. Прижавшись спиной к стене, я извлёк оружие, медленно подойдя к источнику звука. Никого. Показалось? Похоже на то.
В очередной раз выдохнув присел на камень растирая лицо. Голод, сонливость, боль во всём теле и мысли точно термиты, точащие моё нутро. Повёл плечами, разгоняя кровь в уставшей одеревеневшей спине. Вытянул, а затем подтянул уставшие не меньше ноги, катая по земле лежащую на палку. Потерев с силой глаза, открыл их и тупо уставился вниз.
Мои сапоги покрыты масляной сажей. А палка вовсе не палка, а огарок факела. Твою ж! Словно ужаленный я встал с камня. Слона в комнате не заметил. Присев на одно колено, внимательно рассмотрел утоптанную множеством ног дорогу.
Я вышел на просеку явно совсем недавно прорубленную. С арены вряд ли кто-нибудь смог выбраться, значит это те, кто прибыли с новой волной. Система высаживает людей с каждым разом всё кучнее и ближе к основной массе других людей. В этот раз, похоже, зона была минимальной, если они так быстро смогли организоваться.
Организоваться? Нет. Сами бы они не смогли этого сделать. По крайне мере не так быстро. Новички слишком напуганы происходящим, чтобы начать действовать слаженно. Значит, с арены всё же кто-то смог уйти.
Следуя путём своих предшественников, постоянно находил оставленный ими мусор. Окровавленный бинт, порванный сапог, сгоревшие факелы и тд. Такой толпе трудно быстро передвигаться, учитывая, что им приходилась прорубать путь. С ходьбы перешёл на бег трусцой. Вполне могу их нагнать ещё до полудня. Я не так силён, чтобы шататься по руинам в одиночку, к тому же без припасов.
Мне повезло. Начал догонять толпу уже через пару часов. И ещё большее счастье у меня вызвало то, что по пути мне никто не встретился. Не лучшая форма у меня сейчас для сражения. Впрочем, тут нечему удивляться. Такая толпа людей на километры вокруг распугала всех тварей руин. Шурды скорее всего просто-напросто не успели перестроиться для перехвата. А углубляться дальше на север не решились.
Когда впереди начала угадываться колонна людей, позади меня снова осыпались камни. Ожидая опять никого не увидеть, я повернулся излишне медленно.
Фигура, замотанная в чёрное тряпьё, моментально оказалась возле меня, впечатывая железный кулак в живот. Упасть мне не дали, накинув петлю на шею, уперев ногу меж лопаток и натягивая верёвку. Задыхаясь, я изо всех сил пытался просунуть пальцы под петлю. Тщетно. Глаза начали закатываться, а ногти перестали царапать горло.
— Похоже, ты проспорил. — Раздался спокойный голос, и верёвка ослабла, давая вдохнуть.
— Просто вторник не мой день.
— Ага, ври больше. Ты так про каждый свой день говоришь. Гони монету.
— Ну, Аксель. Ты же видел, как он ковылял. Да и ещё весь в крови. Точь-точь как ходок.
— Проспорил — отдавай. Жалко денег — так не спорил
