— Надо подождать хотя бы до утра, — проговорил он и сделал большой глоток из горла. — Держи! — вернул он бутылку. — Если к тому времени ты случайно не свернешь себе шею или не утонешь, — Джи кивнул на мирно протекающую рядом Задиру, — или тебя не пырнут ножом в подворотне, или ты не исчезнешь без вести… — Он попытался вновь приложиться к бутылке, но его шокированный собеседник с перепугу вцепился в нее мертвой хваткой.
— Короче, за упокой! — Резюмировал другой мужчина и вручил Джи свою бутылку.
Сэлли дотащила Джи до дороги и оставила у обочины. Она очень надеялась, что сможет рекрутировать кого-нибудь, чтобы тащил его дальше, хотя вокруг не было не души. Вообще-то нет, вот вдали появился всадник. Вскоре он поравнялся с нею.
— Приветствую, госпожа, — мужчина галантно спешился и слегка поклонился ей. — Я слышал где-то здесь проходит прямая дорога к земле свободных. Не подскажете, как мне найти ее.
Сэлли удивленно воззрилась на него. Это, наверное, что-то философское, названия такого она не слышала.
— Легко, это там, — девушка указала на березовую рощу справа. — Сперва земля свободных диких лошадей, а дальше и направо — кладбище для военных. Подходит?
— Э, нет. Вы меня не поняли. Я ищу дорогу на Долерию.
— Так бы сразу и сказали, — проворчала Сэлли. — Дорога сразу за кладбищем. Кстати, раз уж вы туда направляетесь, может, возьмете это с собой? — Она указали на распластавшегося у ее ног народовластца. Неожиданно рядом с нею появился Сокур.
— Сэлли, прекрати сбагривать посла Долерии. Он официальное лицо.
— Он не посол, а представитель чего-то там, в бумажке написано. К тому же он достал уже всех со своей народовластью и критикой всего и вся. Вон его и побили уже.
Пьяный в стельку Джи повернулся на бок и обвился в хмельном сне вокруг ее ноги.
— Конечно, правда глаза колет, — неожиданно встрял путник, видимо сочувствующий идеям народной власти.
— И не говорите, — согласилась Сэлли эмоционально. — Уже два дня колет. Я так больше не могу. Пожалуйста, заберите его домой. А в пути он вам истории всякие рассказывать будет, а?
Мужчина поморщился, раздумывая, как бы встать на сторону народовластца, но так, чтобы не помогать ему.
— Сэлли, прекрати сейчас же! — вскричал Сокур. Путник бочком-бочком поспешил удалиться. — Зачем ты его напоила? Да еще и до такого состояния!
— Во-первых, в таком состоянии он молчит! А во-вторых, это не я. — Она попыталась отобрать свою ногу, но неудачно свалилась на своего пленителя. — И вообще, сам он уезжать не хочет! Никогда! Говорит, в Долерии плохо кормят!
— Ерунда! Кухня Долерии — одна из самых лучших! — Сокур тщетно пытался их разделить.
— Была! Но ее упразднили, как признак высшего общества или низшего, в зависимости от конкретного блюда. Она вроде как разделяет общую массу народа на касты. Так что теперь там все питаются одинаково плохо. Всеобщая уравниловка — это тебе не хухры-мухры. А кому придет в голову возразить — того немедленно под суд. Чтоб не выпендривался тут со своим мнением. — Последнее Сэлли договорила, уже будучи свободной.
— Так он останется здесь навсегда? И за что нам такое счастье?
— Это воздаяние за грех чревоугодия, в котором повинны все наши касты даже в неурожайный год.
— Все из-за того, что мы очень запасливые, ну что ж, думаю, в хозяйстве пригодится даже этой раритетный экземпляр для кунсткамеры.
— А когда он спит он даже милый. Кстати Джи признался мне в пьяном угаре, что будет у нас заниматься разведением маргариток.
— А политику бросит?
— Спьяну собирался. Может поколдовать, пока никто не видит, чтоб наверняка?
- -
Заслуженный отдых Сэлли от столичных проблем и придворной жизни закончился быстро и под проливным дождем. Только что она выбралась из полузатопленного оврага, где собственными руками укокошила трех мелких и мерзопакостных шуршей, успевших попить кровушки у половины деревни. Холодная и несчастная она доковыляла до харчевни за положенной платой. Благостную картину тепла и уюта портили лишь два посетителя за широким столом.
— Да что вериты?! — прокричал мужик своему приятелю. Он был уже достаточно пьян, чтоб не соизмерять прилагаемые для разговора усилия. — Да они из дворца носа не кажут! Только жрут, да пьют, да нос задирают!
С плаща резво текла вода, пальцы на руках отмерзли и не гнулись, а ноги в набравших воды сапогах превратились в две монолитные льдышки. Монолог захмелевшего посетителя стал последней каплей в ее плохое самочувствие.
Сэлли медленно и торжественно протянула руки по направлению к шее обидчика и пошла на него. Предполагаемая жертва сидела ко входу спиной и даже не подозревала о нависшей опасности. Хозяин харчевни, староста и стряпчий по совместительству оказался единственным свидетелем и истерично замахал на нее руками.
Сэлли стало смешно. Не опуская рук, она поменяла маршрут и пошла к заказчику смертоубийства шуршей, то есть этому самому хозяину. Тот не оценил и попытался отгородиться подносом.
— Дело сделано! — радостно сообщила девушка и вцепилась в его импровизированный щит, пытаясь рулить им как штурвалом. — Гоните денежки.
Сэлли полностью оценила пользу анонимности. Заяви, что она верит (ну, почти), ее б погнали истреблять нечисть за бесплатно да еще и критикой замучили, а так и заплатили и ни слова поперек. Разве что тот мужик… Ну так он эту ночь после попойки тоже проведет в напрочь безопасном, но мокром овраге, так что даже и обижаться не стоит.
— Вот ваши деньги, госпожа ведьма, как договаривались, — хозяин протянул ей тяжеленький кошель. Сэлли посмотрела на мешочек с любовью, он олицетворял собой плотный ужин и горячую ванну. Она протянула руку, но некстати входная дверь закрылась за господином главным инквизитором. Хозяин застыл в ужасе, глядя на него и не выпуская кошель из рук. Сэлли лишь безразлично кивнула вошедшему и попыталась вытащить честно заработанное из пальцев работодателя. Не тут то было, появление инквизитора на самом интересном месте превратило нанимателя ведьмы в добротную каменную скульптуру, и даже огромное желание Сэлли, подкрепленное зверским голодом, тут не помогло.
— Господин, — сказала она вежливо, — если вы сейчас же не отомрете, я откушу вам руку.
Инквизитор Тамир почел за необходимое вмешаться.
— Не бойся, — сказал он хозяину ласково. — Я не виню тебя в этой богопротивной сделке. Эта женщина может помрачить рассудок кому угодно.
Хозяин немного смягчился, и Сэлли с облегчением вырвала из его руки вожделенный кошель. Не медля, Тамир вытащил ее обратно на свежий воздух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
