— Пусть остается, раз так, — проворчал Дирк. — Велес, начинай уже.
Сэлли очнулась в пустой комнате. Она поднялась, встала и прошла несколько шагов, дивясь изменениям в ощущениях. Это было похоже на сон. Ее тело продолжало быть плотным, материальным, но не таким плотным и не таким материальным, как было. Интереса ради она протянула руку к стене, ей показалось, что она должна пройти насквозь. Кончики пальцев коснулись как будто поверхности воды, но не смогли пройти дальше.
Собравшись с духом, Сэлли покинула дом.
По эту сторону жизни город был меньше, ниже, зато как-то ярче и выразительнее. На карнизах и башенках домов во множестве сидели непонятные крылатые существа с искривленными, будто в судороге, когтистыми конечностями и сморщенными старушечьими лицами еще и в придачу скрюченными в страдальческих гримасах. Время от времени они перелетали с места на место. Вот одна заприметила что-то, тяжело поднялась в воздух и молниеносно скользнула между домами, вытянув оттуда что-то небольшое и пищащее. Сэлли нырнула в первое попавшееся убежище.
— Это ветлы, — тонюсенький голосок принадлежал очень странному ребенку, забившемуся в угол террасы перед домом. — Берегись их, они на нас охотятся.
— А на нас, это на кого? — уточнила Сэлли.
— Я не знаю, — смутился ребенок. — Мы это мы, а они — это ветлы. Нельзя двигаться, они заметят и съедят.
— И давно ты вот так здесь сидишь?
— Я не знаю, я хочу уйти, но боюсь. Умирать страшно.
— Ну ничего. Сейчас что-нибудь придумаем.
Как показала практика, ветлы не горели, ветошь, мусор там всякий, тоже. Предметы, даже самые легкие, не передвигались. Взгляд у охотников не отводился, мороки не наводились. Никакие фокусы, которыми Сэлли привыкла время от времени пользоваться, не собирались осуществляться. За то чтобы завладеть валявшимся в двух шагах камнем, Сэлли пришлось побороться и чуть не заплатить здешней жизнью. А умирать тут не хотелось бы, действительно страшно, как потом вернуться в свой грешный, зато родной и знакомый, уютный материальный мир. Между тем, не сумев подцепить добычу с налету, три ветлы расселись неподалеку, шепеляво негодуя.
Подумав, Сэлли размахнулась и кинула камень вперед на дорогу, так что он вприпрыжку покатился по земле. Ветлы оказались неравнодушны к весело скачущему по их территории комку. Присмотревшись, они спикировали на нарушителя, чуть не столкнулись, вхолостую чиркнули когтями по воздуху и потеряли хитро притаившийся в неподвижности булыжник. Одна ветла совсем уж не рассчитала и полетела кубарем по земле.
Ждать не имело смысла. Ветлы оказались глупы и неуклюжи, и все же всю улицу пришлось ползти, низко пригибаясь, по возможности вдоль стен. Монстры недовольно щурились, но не рисковали. Одна решилась упасть сверху, а не хватать с налету. Сэлли пришлось лишь перекатиться у нее перед носом, ветла приземлилась на ноги, но скрюченные пальцы не позволили устоять и снова подняться в воздух. Ребенок испугано полз следом, смешно подражая ее не слишком грациозным движениям.
Улица оборвалась неожиданно. Вдаль к горизонту уходила широкая дорога.
Топать по дороге пришлось очень долго. Опустился туман, так что куда и мимо чего они шли, можно было разве что только догадываться. Путешествовать стало совсем тоскливо. Частично поэтому, когда из пелены вынырнуло одинокое дерево, они остановились. Дерево оказалось черным, могучим, но совершенно лишенным листьев. И только почти на самой верхушке висело зрелое красное яблоко.
— Это цветущая яблоня, — неожиданно сказал образовавшийся рядом львиноголовый проводник.
— Шутите, с какой стороны она цветет? — Сэлли решила обращаться к статуе на вы.
— Она зацветет, когда кто-либо сорвет последний плод.
— А как это, когда цветет? — спросил ребенок.
— Мне тоже интересно, — Сэлли скептически оглядела дерево. Телекинезу яблочко не поддалось, впрочем, она уже и не надеялась. Яблоко находилось не так уж высоко. Попробовать достать его было просто необходимо. Карабкаться по шероховатому стволу оказалось очень легко, и Сэлли уже предвкушала легкую победу. Внезапное падение обошлось без последствий. Она брякнулась на мягкую землю, словно на перину. Казалось, что дерево стало выше, а яблоко охраняется каким-то немыслимым волшебством, но отказаться от него и идти дальше… Оно обладало какой-то магнитической притягательностью. Сэлли подумала, что если она попробует еще раз, это никому не повредит.
С разбегу преодолев расстояние до первой ветки, Сэлли намертво вцепилась в ее основание. Еще ярус восхождение прошло без проблем. Но дальше яблоня начала как будто отмахиваться, даже отбрыкиваться, словно дикий вскормленный ветром скакун. Обхватив руками-ногами вредный ствол, Сэлли жалела, что не может вцепиться в него еще и зубами. Наконец дерево выдохлось, и девушка рискнула продвинуться еще чуть выше. Яблочко шаловливо выглядывало из-за веток и казалось таким близким, что вот, стоит только протянуть руку… и опять окажешься на земле. Сэлли упрямо ползла понемножку, по чуть-чуть, но яблоко все оставалось несколько выше и, чтобы дотянуться до него, пришлось бы ослабить хватку… — и шмякнуться на траву. Она глянула вниз — ребенок стоял под деревом щедро обсыпанный корой и уставившись на нее большими вопросительно выпученными глазенками.
— Ну конечно, как же она могла пройти мимо?! — спросил Сокур у неба.
— Где это треклятое дерево? — Дирк решил обратиться к более разговорчивому источнику в лице провидицы.
Лаура молча указала на обычный сельский домик.
— С какой стороны это цветущая яблоня? — возмутилась Марко.
— Что ж, давайте, думайте с какой. — Велес, похоже, самоустранился.
— Наверняка, это какой-нибудь символ. — Предположил Сокур. — Раз мы имеем дом, может быть, имеется в виду семья. Новая жизнь. Память о чем-то или ком-то.
— Хватит, хватит, закидал! — прервала наемница. — Вон, мужик домой возвращается, ловите его!
Крестьянину, бредущему по дороге, даже в страшном сне такого привидеться не могло. На него напали вшестером, но долго не могли объяснить, что они от него собственно хотят. Перепуганный селянин за полчаса признался во всех своих проблемах: от налогов официальных и поборов подпольных до прохудившейся крыши сарая и заплесневевшего сыра в мышеловке. К сожалению, ничто из объемного списка не приглянулось нападающим. Уже почти отчаявшись вырваться мужчина решился признаться в сокровенном — написал де жене стих, белый. Теперь боится получить за это сковородой по башке. На удивление, подобное признание помогло. Всей толпой они ввалились в дом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
