Френкель устроил Илизарову настоящую громкую рекламу: все пять дней, пока Илизаров был в Нью — Йорке, его атаковали журналисты, его показывали в новостях по всем основным каналам и печатали интервью с его фотографиями. Один из телерепортеров сравнил Илизарова с Альбертом Эйнштейном: «Вот он идет по коридору, и кажется, что это оживший великий Эйнштейн…»
Звонки в госпиталь начинались сразу после телепередач и статей — американцы привыкли к рекламе и теперь с удовольствием просили записать их на прием к русскому профессору и доктору Френкелю. Илизарову реклама и слава очень нравились. По вечерам в номере гостиницы он говорил Лиле:
— Видишь, в Америке интересуются русскими достижениями. Я уеду, а ты Френкелю-то помогай. А то некоторые доктора могут не разобраться в методе и по незнанию такого натворят! Сами будут виноваты, а критиковать станут меня.
— Я буду стараться, Гавриил Абрамович.
3. Наконец среди американцев
Администратор госпиталя Абрахам Мошел, приветливый молодой человек с еврейской кипой и аккуратной бородкой, проводил оформление Лили на новую работу.
— Вы будете получать сорок тысяч в год.
В Америке нет строго установленных ставок по должностям, и американцы всегда стараются выторговать побольше; это называется negotiation и считается обычным делом. Лиля, хоть и стеснялась, но решилась сказать:
— По — моему, этого мало.
Он ничуть не удивился, сразу предложил:
— Хорошо, мы дадим вам сорок пять тысяч.
Дальше она решила не торговаться — это были вполне приличные деньги, не стоило создавать о себе превратное впечатление, да и саму работу она пока себе не представляла.
Накануне Нового года Мошел позвонил ей домой:
— Доктор Френкель просил вас начать работать прямо в операционной. Второго января вас поставили в расписание на операцию по методу Илизарова, ассистировать.
Лиля заволновалась: начинать работу на новом месте прямо с операции — это большая ответственность. Алеша подбадривал ее:
— Лилечка, да ты отлично сумеешь их делать!
— Но илизаровских операций там еще как следует не знают, значит, мне надо будет подсказывать и показывать американским специалистам.
— Ну и что? Пусть учатся.
— Алешка, да ты что! Мне, русской эмигрантке, учить американцев?! Нет, американский специалист наверняка не позволит эмигранту поучать себя.
Первого января Лиля весь день читала свои старые записки, а ранним утром 2 января впервые вошла в госпиталь как сотрудница. Ее переполняло счастье: она избавилась от тягостной обстановки Бруклинского госпиталя и теперь работает в таком учреждении!
Операционный блок занимал четыре этажа под землей. Госпиталь стоял в районе активного городского движения, и так туда не проникали шум и пыль города. Лиля никого здесь не знала и никто в операционной ее не знал. Но ее ждали. Старшая сестра, молодая стройная филиппинка, принесла Лиле операционную форму — зеленые брюки и рубашку, и показала индивидуальный шкаф для переодевания, с секретным кодом замка. Потом она дала Лиле список работы на сегодня: пятьдесят операций в двадцати операционных комнатах. Лиля поразилась:
— Так много! А где я должна работать?
— В операционной № 8. Вы будете ассистировать доктору Брандту — наложение аппарата Илизарова для сращения перелома голени.
Лиля решила: операция не должна быть очень сложной, это удачно для первого раза.
Сестра доверительно сказала:
— Мы только начинаем делать эти операции. Не сердитесь на операционную сестру, если она не будет узнавать каких-то инструментов, помогайте ей.
Лиля подумала, что в новой обстановке она и сама может не знать всех инструментов, придется осваивать на ходу.
Доктор Альфред Брандт, крупный грузный мужчина за пятьдесят, говорил и поворачивался медленно, но был приветлив.
— А, вы и есть доктор Берг? Ну, добро пожаловать.
С ним в операционной был другой хирург, полная ему противоположность: худой, молодой, необычайно подвижный, восточной наружности. Он подскочил к Лиле, ухватился за ее карточку, прочел имя и воскликнул:
— Лиля Берг! Из России?! И откуда вы знаете технику Илизарова?
— Я училась у него.
— Давно в Америке? Сдали экзамен? Где проходили резидентуру?
Под напором вопросов Лиля смутилась. По поведению и акценту доктора поняла, что он израильтянин. Так и оказалось: доктор Дани Атар был из Израиля, приехал на двухгодичную стажировку.
Брандт таких операций раньше не делал, а потому часто останавливался и недоуменно оглядывался на Лилю.
Надо было тактично подсказывать, но быть осторожной — ее взяли в госпиталь помогать, а не учить. А вот Атар был нетерпелив, хотел делать все быстро, то и дело восклицал:
— Ну, давайте, доктор Брандт, давайте!
Брандт пыхтел, ворчал, ругался:
— Черт меня дернул взяться за эту операцию… Для нее нужно иметь адское терпение… Ну, а дальше что?..
Атмосфера была напряженной. Операционная сестра тоже смотрела сконфуженно, и Лиля осторожно показывала ей, какой инструмент подавать. Хирурги из соседних операционных заходили к ним, становились за спинами и молча наблюдали. Лица их были скрыты масками, но в приподнятых бровях и выражении глаз читались удивление и скептицизм. В конце операции зашел и Уолтер Бессер, кивнул Лиле.
Кое-как управились за три часа. Если бы Брандт был лучше подготовлен, могли уложиться и в полтора. К концу операции настроение у всех улучшилось, Брандт дружелюбно смотрел на Лилю, сестра улыбалась, а Атар прямо сиял от восторга:
— Мы сделали это, мы сделали!
Усталая, Лиля вышла из операционной. Удивляться неподготовленности хирурга не приходилось. Докторов пока стимулировала любознательность. Но надолго ли ее хватит? Любознательность как искра: если ее не поддержать, она погаснет, и огонь не разгорится.
Лиля начинала понимать, что ее задача — любыми путями поддерживать эту искру, помогать осваивать метод Илизарова.
Уолтер закончил операцию в соседней операционной и подошел с обычной своей улыбкой.
— Говорил я тебе, что ты будешь делать илизаровские операции в Америке?
— Говорил, Уолтер, а я не верила. Мне до сих пор не верится. Это как сказка. Я так счастлива. Спасибо тебе.
— Don’t worry be happy!
* * *
Лиля с замиранием сердца ждала: когда ей придется ассистировать самому Френкелю? Важно было произвести на него хорошее впечатление, да и посмотреть, как он делает операции, тоже было очень интересно. В один из первых же дней он позвал ее и старшего резидента Стюарта Колда обсудить завтрашнюю операцию. Она осмотрела пациента: учителя пятидесяти лет, левая его нога была намного короче и деформирована.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
