— А не кишечника, нет? (эндоксопия бывает разных видов: эзофагоскопия (исследование пищевода), гастроскопия (исследование желудка), но здесь говорится о колоноскопии, которая делается через анальный проход, и без наркоза (что принято в России) ужасно болезненна).
Сбитый с толку пациент, плохо представляющий, что ему нужно на самом деле, поворачивается ко мне. Решительно качаю головой. Власов, блин, еще бы рентген пятки предложил сделать! С другой стороны, поймал он нас весьма профессионально. Обычно пациенты просят лечения, а не предъявляют докторам список требуемых исследований. Просто я перепугалась, что Григорий начнет задавать пациенту каверзные вопросы, и перечислила необходимые процедуры.
Удостоверившись во вражеском сговоре, Власов закатывает глаза.
— Смотрите, Мария, как здорово, когда у пациента есть и врач, и курс лечения… Всегда бы так работать.
— Не говорите, Станислав Афанасьевич, — выдает спокойная как удав медсестра.
— Ну так что, доктор Власов? — спрашиваю, пытаясь сделать что-то вроде страшных глаз. Авось дойдет, что ситуация из ряда вон, и мне по гроб жизни необходима чертова эндоскопия!
Несколько секунд Власов просто на меня смотрит, а потом тяжело вздыхает и наконец устало интересуется у жертвы рыбьей кости:
— Горло-то хоть болит?
— Ну… да, — неуверенно отвечает мужчина.
Понятное дело, болит. Он без остановки минуты три кашлял…
— Что ж, тогда проследуйте за мной. Но, увы, я немного занят, так что придется воспользоваться услугами вашего семейного доктора еще раз. Мария, найдите Елисеевой какой-нибудь халат.
Надеюсь только на одно: что Власов не очень рассчитывал меня таким образом наказать, иначе моя улыбка до ушей его могла бы расстроить. С другой стороны, все сложилось просто идеально! Григорию приходится уехать, скрипя зубами, хотя я постаралась рассыпаться в извинениях по поводу сорванного вечера. Думаю, до конца скрыть радость не удалось, но как бы неубедительна я ни была, а когда медсестра Мария прямо в коридоре вручила мне белый халат, вопрос достоверности отпал сам собой.
— Знаете, есть более простые способы сбежать с неудачного свидания, — сообщает мне Власов, протягивая упаковку перчаток.
Рентген уже сделали, костей в горле не обнаружили, теперь черед эндоскопии. И если первый этап Станислав Афанасьевич пропустил, то теперь объявился. Наставления дает, подозрительно посматривает. Не доверяет. С другой стороны, я к нему отнеслась так же. Его опасения просты и понятны. Пусть стоит над душой, если ему так спокойнее. Только бы не заставил о причинах докладываться, а то объяснять, что у моего брата-идиота есть друг-порноактер, ради которого я подработала заядлой картежницей, не очень хочется. Кстати впечатляющее вышло трио.
— Все сложнее, — отвечаю уклончиво.
— Слава Богу, — вновь закатывает глаза Власов. — А я уж было испугался, что вы отказались со мной поужинать из-за этого сального типа.
— Я вам отказала из-за совсем другого типа, — отвечаю предельно откровенно. Власов вопросительно изгибает бровь, будто не ожидая, что я признаюсь в таком. — А этот… предлагает деловые отношения, которых я очень надеюсь избежать.
— Вы его боитесь, — кивает Станислав Афанасьевич, а в ответ на мой недоуменный взгляд поясняет:
— При вашем росте такие каблуки надевают только чтобы поколебать в мужчине уверенность.
— То есть с вами такие трюки не проходят? — спрашиваю. — Раз вы все знаете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Они со всеми проходят. Курс психологии суперсилами не наделяет, — фыркает Власов. — Работают ваши уловки — можете быть спокойны.
На автомате отмечаю, что хоть местная звезда хирургии ростом и не обижена, сегодня я однозначно выше. Но странно думать, что такой человек, как Власов, может быть не уверен хоть в чем-то. Успешный хирург, весьма симпатичный к тому же, — какие уж тут сомнения. Плюс одежда. Он явно тратит на имиж немало времени. Есть врачи, которые могут прибежать в больницу со всклокоченныи волосами, в мятой футболке, напялить поверх халат и сидеть так до вечера, любезничая с коллегами и заливая в себя кофе литрами. Это никак не отражается на профессионализме, и в то же время чуточку приспускает их до уровня простых смертных. Но Власов точно не из таких. Он скорее спать перестанет, чем контролировать хоть что-нибудь в своей жизни.
Опомнившись, понимаю, что пора бы отвести взгляд, а то это может быть истолковано неверно. Но, судя по всему, поздно: внезапно Власов делает шаг ко мне и тянется к губам, будто поцеловать собирается. А я не знаю стоит ли отодвинуться, потому что мои прошлые причины для отказа испарились вместе с рассказом Арсения о сестре. Не становиться же тенью умершей дорогой его сердцу девушки? А Власов — ступенька следующая, не пройденная.
Он останавливается всего в паре сантиметров от моего рта, но на губы не смотрит. Что-то я не поняла: поцелуй будет или нет? Проходит несколько секунд, но ничего не меняется. Просто стоим и таращимся друг на друга. Я — выжидающе, он — невозмутимо. На прелюдию совсем не похоже.
— Вы что делаете? — спрашиваю.
Вот тогда он немного отстраняется.
— Пытаюсь определить, сколько вы выпили и можно ли вам доверить эндоскоп. А вы что подумали? — хмыкает, однако за реакцией следит.
— Встанете вы на цыпочки или нет.
— Да, обработка Капранова чувствуется, — кривится Власов и вот теперь отступает. А меня такая быстрая капитуляция разочаровывает. — Кстати, помнится, что-то подобное я вам уже предлагал. Хотите удовлетворить свое любопытство — сначала со своего пьедестала спускайтесь!
Ауч. И вау. Это честно. Знающий себе цену мужчина пригласил девушку на свидание и, получив отказ, не собирается подставлять вторую щеку. Что ж, я понимаю, это естественно. Если я хочу, чтобы у нас что-то было, то должна сделать шаг навстречу.
Как и следовало ожидать, эндоскопия ничего не выявила, Власов позубоскалил о влиянии перестраховок на личное время пациентов, но наш пациент претензий не предъявил. А раз так, то невиновны.
Мой телефон начал разрываться еще во время процедуры, но поскольку засовывать человеку в горло трубку, параллельно болтая по мобильнику — моветон, пришлось оставить Вадима в неведении относительно происходящего. Вообще я сегодня настоящий расхититель времени! Таких обычно с огромным удовольствием сжигают.
Мой сегодняшний бодигард, как оказывается, дожидается уже в больничном коридоре. Но только я делаю шаг к нему, как:
— Доктор Елисеева, — останавливает меня Власов. — Вы знаете, что по итогам курса лекций, которые я читаю для ординаторов в вашей больнице, грядет зачет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет. А что будет?
— Вот именно. Это зачет по хирургическим швам. Так получилось, что я не сторонник односторонней теоретической подачи, а у вас, насколько мне известно, не хватает часов в общей хирургии.
