— Ты используешь левитационное заклинание? — профессионально поинтересовался Сарнак.
— Да… Наверное… — задумчиво протянул Ингви, — только после этого толку от меня будет… Очень это трудное колдовство — как бы вам не пришлось меня потом нести на себе…
— Ингви, ты шутишь? — не совсем уверенно поинтересовался Лорд Внешнего Мира.
— Более или менее. Ладно, рвите на полосы плащи, делайте веревки. Филька, следи за стеной — не ходит ли стража. Наш приятель Кадор с его бандой должен себя чувствовать как в завоеванном городе и выслать патрули. Если только они все не перепились на радостях…
Пока все занимались изготовлением веревок из промокших насквозь и пропитанных грязью плащей, демон, усевшись на лежащий в грязи мантелет, оставшийся после недавней осады, принялся что-то бормотать себе под нос и перебирать янтарные шарики. Наконец веревки были готовы, заклинания прочитаны и вся компания приблизилась к городской стене.
Ингви взял неуклюжий моток самодельных веревок левой рукой, правой зачем-то погладил мокрый камень стены — и поставил ногу в грязном сапоге на вертикальную поверхность. Затем — Ннаонна с Алекианом в один голос тихо ахнули — демон поставил на стену вторую ногу и пошел вверх едва ли не обычной походкой, слегка раскачиваясь и читая магические формулы. Вскоре слабо светящаяся рукоятка Черной Молнии мелькнула на гребне стены и скрылась за парапетом.
Спустя минуту откуда-то сверху свалился конец мокрой тяжелой веревки, больно ударив принца Алекиана по голове…
— Ну что? Вроде порядок? — шепотом осведомился Ингви. — Тогда вперед.
— Ингви, Альхелла в той стороне, — указал рукой в темноту Филлиноэртли.
— Я знаю, — буркнул в ответ тот, — а ты что же, думал — мы всемером так и пойдем во дворец?
— Ну-у… Ведь тебя так боятся, что и сопротивления не окажут… Я думаю…
— Ха-ха-ха. Прекрасный образец рассудительности эльфа. А что, если они спьяну или из-за темноты не узнают меня? А?
— Ну, тогда мы им…
— Конечно… Но это заклинание совершенно меня вымотало… И к тому же на мне нет моих доспехов… А без них я не так уж и неуязвим… — сказав это, Ингви поймал на себе удивленный взгляд Алекиана из-под приподнятых бровей и сообразил, что высказался слишком откровенно, но было поздно, — словом, у меня есть кое-какой план. Сперва мы пойдем в мой храм Гунгиллы…
Брови наследного принца поднялись еще выше…
В часовне Ингви быстро шмыгнул за алтарь и завозился там, затем выпрямился и торжественно потянул за какой-то рычаг. Раскрылась потайная дверца. Демон гордо пояснил:
— Об этом тайном ходе мало кто знает! А ведет он прямиком в мою опочивальню. Так что если нам повезет — мы застигнем предателя тепленьким — в его постельке. В моей, вообще-то, постельке… За мной!.. Да, Джамен, ты, пожалуй, останешься тут — стеречь выход.
Пока вся остальная компания шла подземным ходом, Ингви вполголоса рассказывал принцу Алекиану историю этой часовни:
— …Как видите, принц, моя предусмотрительность оказалась совершенно не лишней. Эх, если бы я только знал тогда, при каких обстоятельствах мне придется использовать этот ход… А теперь — тихо, — и демон зашептал вполголоса соответствующие заклинания, отпирающие заколдованную дверцу… — Ну вот, готово. Помнишь, Сарнак, я сказал тебе не трогать янтарь в моих покоях — вот это он и есть… На этой двери… Прошу, господа…
По одному они проникли в опочивальню Альдийских королей. На большой кровати под балдахином сладенько похрапывали Кадор-Манонг с королевой Агристой. На столике рядом стояли два кубка, кувшин с вином и поднос со снедью. Горели свечи.
Эльф бесшумно приблизился к ложу и деликатно потряс спящего за плечо:
— Ваше величество, пора вставать…
Кадор-Манонг приоткрыл глаза, затем распахнул их и, внезапно заорав дурным голосом, швырнул в Филлиноэртли подушку, с неожиданным проворством спрыгнул с кровати и бросился в угол, где беспорядочной грудой лежала одежда и детали воинского снаряжения.
На крик короля в двери ворвались несколько стражников — очевидно, им было приказано держаться настороже, поскольку Кадор-Манонг не считал свое положение совершенно безопасным. Солдаты с оружием наготове полезли в опочивальню, отталкивая друг друга. Навстречу им шагнул Кендаг. Несколькими ударами он свалил на пол двоих латников, третий рухнул, нелепо взбрыкнув ногами, со стрелой в горле — точно над вырезом кирасы, четвертый замер, глядя широко раскрытыми глазами на острие меча Ннаонны, выразительно покачивающееся перед его носом — вампирессе хватило пары выпадов… А в коридоре уже слышались крики, метались отблески факелов… Кадор-Манонг, судорожным движением выдернув из-под вороха одежды меч, замер, скорчившись в углу… Его супруга, до сих пор не придя окончательно в себя, села в кровати, прижимая к горлу складки одеяла и обалдело глядя на невесть откуда взявшихся в ее опочивальне пришельцев. Перехватив этот недоуменно-испуганный взгляд, Кендаг слегка поклонился:
— Мадам, уверяю — вам нечего бояться нас. Мы лишь немного поговорим с вашим супругом о начале его правления…
— Да, нас не устраивают его указы — ибо они идут вразрез с заключенным соглашением, — подтвердил Ингви и обернулся к Алекиану, — ваше высочество, если вас не затруднит — помогите лорду Кендагу запереть дверь.
Стражника, обезоруженного Ннаонной, Кендаг выпихнул в коридор, приказав:
— Передай своим друзьям, что здесь меч Черная Молния. Пусть не лезут, если им жизнь дорога.
После этого дверь заперли (за ней слышались приглушенные голоса, но проникнуть в опочивальню и впрямь больше никто не пытался) и вся компания обернулась к углу, в котором дрожал незадачливый король Альды Кадор-Манонг.
Сырые закоулки, газированные реки, Стальные веки, грозные нули. Усталые истерики, повальные успехи, Сухие рты, седьмые небеса. Егор Летов
Зал, расположенный на третьем этаже полуразрушенной башни, тонул во темноте. Одна свеча, горящая на возвышении в центре покоя, не могла разогнать мрак. Ее огонь метался и дрожал из-за сквознячков, проникающих в многочисленные трещины и дыры в полу, стенах и своде…
В коридоре протопали стражники-зомби, позвякивая колокольцами браслетов и ошейников, налетевший ветерок вновь раздул пламя свечи — оно на миг выхватило из тьмы фигуру человека, стоящего в позе напряженного ожидания. Это был высокий, но сутулый, костлявый молодой мужчина, одетый в просторный балахон то ли странствующего проповедника, то ли мага-провиинциала, пытающегося причудливостью наряда компенсировать некомпетентность в глазах потенциальных заказчиков своих услуг…
— Итак, о братья, — прошелестел бесплотный голос из темноты, — перед нами кандидат Гемронт. Сей юноша проявил в должной мере и покорность, и талант, и отвагу. Вполне достаточный срок послушания им проведен в службе Черному Кругу — и службе небесплодной, замечу… Как кандидат в мистики нашего священного братства он был обязан совершить подвиг. И совершил, без преувеличения, подвиг! В нескольких шагах от императорских палат в Ванетинии он возвестил постулаты нашей истины и весьма ловко скрылся, оставив в дураках стражу Императора-нечестивца и святошу-лицемера впридачу. А сами обстоятельства его исчезновения были таковы, что смутили и заставили задуматься, надеюсь, свидетелей того… — «кандидат Гемронт» при этом ухмыльнулся, показав на миг длинные волчьи зубы, — Но, мои умудренные братья, сей кандидат во время свершения своего подвига совершил и кое-что порочащее — назвал себя мистиком Черного Круга, на что, разумеется, не имел права. Это плохо. И я бы колебался… Но есть еще одно обстоятельство — и очень порадовавшее лично меня… Упомянутый мною святоша, что был посрамлен нашим агентом, не кто иной, как знаменитый Когер, хе-хе… Это хорошо, о братья по Черному Кругу, весьма хорошо — ибо при множестве свидетелей колдунишка из свиты Гимелиуса Изумруда продемонстрировал свое неоспоримое превосходство над этим «новым блаженным», как уже прозвали Когера суеверные дуралеи… А посему — я считаю кандидата Гемронта достойным посвящения в мистики Черного Круга. И согласно нашему обычаю объявляю голосование.
