В Роменне Элендил отдал приказ Верным перебраться на корабли. Исилдур и Анарион гуляли вдоль берега и все медлили занять места в лодках, которые перевозили людей на корабли. Тяжело было покидать эту землю, такую неприветливую теперь. Здесь прошло их яркое, полное впечатлений детство, когда родные постарались сделать все возможное, чтобы они полюбили мир, в который пришли, окружили их лаской и заботой. Здесь проходила их пылкая безрассудная юность, здесь легенда смешалась с былью, боль с любовью. Другой родины они не знали. Они избегали говорить о том, что станется с Эленной, что будет с ними. Как бы не закончилась война, победой Фаразона или торжеством Валаров, Нуменор не останется прежним.
— Смотри, — Анарион, прервав размышления, указал брату кивком головы на фигуру в длинном плаще. Она шла им навстречу.
С тех пор, как Верные проводили в последний путь эльфа Лотлуина, ни принцесса, ни Юниэр не появлялись больше в Роменне. Много разных догадок высказывали по этому поводу элендили, но все они были далеки от истины.
— Не подходи к ней, — попытался удержать Анарион брата, — я слышал, что Саурону удалось склонить ее ко злу, и теперь они заодно.
— Я не верю этому, — отмахнулся Исилдур. Анариону пришлось покорно последовать за братом.
— Здравствуйте, принцесса, — смущенно поклонился Исилдур.
— День добрый, — ответила та. Исилдур вглядывался в ее лицо и пытался понять, что изменилось. Она как будто бы осталась прежней и в то же время была далекой и чужой.
— Вы давно не заглядывали в наши края, — полувопросительно заметил он.
— А вы, кажется, уезжаете, — не обратила она внимания на вопрос.
— Да, мы отправляемся в Средиземье, — ответил Анарион, опережая брата. На самом деле они еще не решили окончательно, куда они едут, но Анарион не был уверен, что принцессе следует об этом знать.
— Почему же не в Валинор? Разве милостивые Валары откажутся приютить Верных? Разве не будут они тронуты их многолетними страданиями и доблестью?
Братья промолчали, им не по душе был издевательский тон принцессы. Верные действительно надеялись, что они заслужили поддержку Валаров и их благосклонность.
— Амандил не вернулся, — печально обронил Исилдур. Они еще помолчали. Было неловко.
— А что же Юниэр? — спросила вдруг Мириэль. — Он тоже едет с вами в Средиземье?
— Юниэр? — изумленно посмотрел на нее Анарион. — Мы ничего о нем не слышали с тех пор, как вы оба остались в башне Минастира, в день прощания с Лотом. От вас не было никаких вестей! Наши разведчики пытались разыскать вас, но, увы, безуспешно.
Он смотрел на нее с укоризной. Мириэль пожала плечами.
— Что ж. Наверное, он внял моему совету и отправился восвояси на свою родину, в Страну Вечных Льдов. Какое ему дело до Нуменора и его бед!
— Не похоже на него, — угрюмо заметил Анарион.
— Он бы не уехал, не попрощавшись, — подтвердил Исилдур.
Принцесса не ответила. Какое-то время она глядела в сторону кораблей, почти недвижных на зеркальной застывшей глади бухты, но мысли ее витали далеко. Исилдур истолковал ее взгляд по-своему.
— Принцесса, — сказал он, — мне тяжело это признать, и все внутри меня кричит от возмущения и боли, но умом я понимаю, что мы потеряли эту землю. Нуменор больше не принадлежит нам. Куда бы ни забросила меня судьба, образ моей родины останется в сердце, я никогда не изменю ей. А если Нуменор останется цел, то придет время, и я вернусь. Принцесса, я предлагаю вам ехать с нами. Сочту за честь принять вас на борт своего корабля.
— Нет, Исилдур. Я никуда не поеду. Если Нуменор погибнет, погибну и я. Прощайте! — с этими словами она развернулась и ушла.
Исилдур сжал кулаки и не смог сдержать слез.
— Я чувствую себя предателем, Анарион, — повернулся он к брату, — почему мы должны уезжать? Может, она права? И это дело чести — погибнуть вместе с этой землей?
Анарион крепко обнял его за плечи.
— Нет, Исилдур. Своей смертью ты никому ничего не докажешь, ты никому не принесешь радости. Если мы все погибнем, сотрется память о славных потомках Эарендила, никто не узнает о том, как мы жили, какие сочиняли песни, никто не вспомнит о наших подвигах, не переймет наше мастерство! Ты был прав, когда говорил, что Нуменор останется у тебя в сердце. Только пока мы живы, живет наша родина, наши легенды. Пусть так сложилась судьба, и дети вырастут вдали от этих мест, зато наш род не угаснет, и мы передадим все, что знаем и умеем потомкам, научим их любить и чтить те же идеалы, которыми дорожили сами. Что бы ни случилось, надо жить, Исилдур! Если будет на то воля Валаров, — добавил он после паузы.
— Я всюду ищу тебя, Исилдур! — подбежала к ним прелестная Лиэль, и слезы воина высохли мгновенно.
Анарион посмотрел в сторону, куда ушла принцесса, но и след ее растаял. «Зачем только приходила?» — недоумевал он.
Хоббитам не везло. Уже несколько дней жили они на чердаке матросской столовой, как в осажденной крепости. Поначалу они подслушивали разговоры в надежде выяснить, как лучше всего пробраться в порт, и когда отправляется в Средиземье очередной корабль. Но на следующий день после бегства, к их немалому огорчению, они узнали, что на них объявлена облава, а братья Слютко и Громилло согласны, даже, выплатить определенную сумму тому, кто приведет им хоббитов живыми. Об орках все и думать забыли, никто не упоминал о них, и хоббиты остались в неведении об их дальнейшей судьбе. Душа уходила в пятки, и шерстка вставала дыбом, пока, сидя на чердаке, они слушали, как матросы заключали между собой пари о том, кто же из них первым поймает бешеных зверьков, и обсуждали способы охоты на невысокликов. По счастью ни одному из бравых охотников не приходило в голову, что «бешеные зверьки», не помнящие себя от страха, ютятся у них над головой.
Хоббиты никак не могли взять в толк, чем вызван такой обостренный интерес к их персонам. Объяснение было простым. Слютко Хохмач не успел выяснить у Буги, каким образом тот завладел кладом. Но стоило Буги убежать, как Слютко сразу вспомнил, какую замечательную возможность разбогатеть он упускает, ведь тщедушный хоббит наверняка знает, где лежат несметные сокровища. Слютко предполагал, что хоббитам захочется вернуться в Средиземье, и распорядился ужесточить проверку на всех отъезжающих из Нуменора кораблях. С тех пор, как он и Громилло поступили на службу к Саурону, их полномочия выросли, и едва ли нашелся бы человек, осмелившийся ослушаться их. Они объявили, что маленькие и невзрачные с виду хоббиты на самом деле опасные и дикие, а их слюна смертельна для человека. При таком раскладе несчастным беглецам не стоило показывать носа в порту Арменелоса, да и в любом другом. Еще некоторое время спустя, плавания в Средиземье прекратились. Король стягивал все силы в Нуменор для подготовки войны. Он отозвал все нуменорские корабли из Средиземья, и движение на восток прекратилось.
Так получилось, что до отплытия фаразоновской армии в Аман, хоббиты не предприняли ни одной попытки к бегству. Единственно на что хватало их смелости — это на вылазки за едой, тут они превзошли сами себя, развлекаясь днем и ночью разнообразием яств. Все поправились, Буги и Фрида умеренно, а Вилли стал больше похож на колобок.
— Нам все-таки придется бежать в Роменну, — невзначай обронил Буги, меланхолично взирая на кусок ветчины.
— Ты думаешь, что еще остались корабли в Нуменоре? — Вилли апатично поднял заплывшее от жира веко. — Разве король не угнал весь флот на запад?
— Я не знаю. Нужно проверить. Ты слышал разговоры об изменниках короля в Роменне? Они собирались в Средиземье.
— А может, они уже уплыли, — лениво откликнулся Вилли. От долгого сидения на чердаке и ничегонеделанья у него атрофировались не только мысли, но и желания.
— Вы как хотите! Я тут больше сидеть не буду, — взорвался Буги. — С вами или без вас я намерен идти к океану. Сегодня же.
— А дальше? — спросила Фрида, встревоженная его внезапным порывом.
— Дальше найду лодку и весла, — не растерялся хоббит, — и поплыву в Роменну. Если там и вправду есть изменники короля, я разузнаю их планы и попрошусь на борт.
— Лодку и весла! — ахнула потрясенная Фрида, ей никогда не приходилось плавать в море на лодке. — А мы не перевернемся?
— Не знаю, — Буги тоже не был любителем путешествий на лодках, — но если мы хотим бежать, надо бежать!
— Что ж, бежать, так бежать, — вздохнул Вилли, и решение было принято.
Братья Громилло и Слютко выстроили себе внушительный особняк неподалеку от Черного храма. Их дом никогда не был пуст. Первый этаж братья отвели для развлечений и веселились там с дружками, памятуя о том, что Мелкор — снисходительный бог, который позволяет все.
В тот вечер Громилло вышел, пошатываясь, из дома, из потно-пивного смрада еженощного пиршества просто для того, чтобы продохнуть.
