Озадаченная, Джессика пожала плечами.
– У меня и в мыслях не было оскорблять ваших солдат или плевать в их сторону, майор Дункан. Не понимаю, зачем вы говорите мне об этом.
Офицер убрал одну ногу с другой и откинулся назад.
– Не зная о смерти вашего мужа, я намеревался просить мистера Толивера, а также его друзей, – мужчина вытащил из внутреннего кармана своего мундира листок бумаги и прочел: – Анри Дюмона и Джереми Уорика (Гай говорил мне, что они обладают большим влиянием в городе) помочь мне убедить некоторые местные… горячие головы, что их сопротивление нашему присутствию приведет лишь к ненужному кровопролитию.
– Вы имеете в виду комитеты бдительности, которые еще называют себя городскими патрулями?
– Да.
– Наш сын Томас исполняет сейчас обязанности своего отца, и сыновья упомянутых вами джентльменов тоже не последние люди в городе. Помимо Джереми и Анри, я поговорю и с ними. Уверена, что они согласятся на мирное сосуществование.
– Я был бы очень вам признателен, миссис Толивер, – поднимаясь, сказал Эндрю. – Боюсь, мне придется несколько злоупотребить вашим гостеприимством.
«Ну вот и случилось», – пронеслось в голове у Джессики.
Она вся внутренне содрогнулась. Сейчас майор попросит… потребует, чтобы его самого и его офицеров разместили в доме.
– Моим людям придется стать лагерем на пастбище за домами, а я… У вас же есть свободная комната над каретным сараем? Я хотел бы поселиться в ней. Вы могли бы отдать распоряжение, чтобы ее приготовили для меня?
Джессика испустила чуть слышный вздох облегчения.
– Если вы настаиваете, майор…
– Настаиваю.
Из фойе донеслись звуки, свидетельствующие о том, что после визита к своей матери возвратилась с мальчиком Присцилла. Вернон плакал. Ему не позволили поспать днем. Джессика слышала, как Присцилла зовет ее. Голос был встревоженным. Видно, невестку напугали солдаты федеральной армии, расположившиеся на веранде дома.
– Я в кабинете, Присцилла! – крикнула Джессика.
Невестка устремилась внутрь, и на долю секунды Джессика подпала под чарующее действие ее красоты. От жары и волнения щеки молодой женщины стали пунцовыми, а голубизна глаз казалась еще насыщеннее, чем прежде. Тугие локоны светлых волос подпрыгивали в такт ее движениям, обрамляя лицо сердечком, придавая особую свежесть ее безупречной коже, белизной напоминающей лепестки роз Йорков.
– Ой! – вскрикнула Присцилла и остановилась, заметив офицера.
– Присцилла, дорогая, это, – Джессика повернула голову и заметила, что майор уставился на ее невестку так, словно впал в гипнотический транс, – майор Дункан. Он командует батальоном федеральной армии, который будет расквартирован в Хоубаткере. Майор! Это моя невестка, вторая миссис Толивер.
Присцилла, которая укачивала на руках капризного Вернона, произнесла:
– Как поживаете?
Потрясенный голос молодой женщины был под стать ошеломленному взгляду майора.
Эндрю Дункан быстро овладел собой. Ступив навстречу, он протянул ей руку. Присцилла осторожно положила пальчики сверху. Мужчина поднес их к своим губам.
– Хорошо, миссис Толивер. Прошу прощения за то, что вторгся в вашу жизнь.
Джессика почувствовала укол тревоги: Присцилла медленно опустила руку и посмотрела на Джессику с видом утопающего.
– Я должна уложить Вернона спать, – нервно произнесла она.
– Да, ступай, – сказала Джессика. – Уверена, майор на тебя не обидится.
– С большой неохотой отпускаю вас, – галантно поклонившись, сказал майор Дункан, – но я прекрасно понимаю, что маленькому мальчику необходим сон.
Когда Присцилла вышла, Джессика спросила:
– Вы женаты, майор?
– Нет, мадам. Я профессиональный военный, а это призвание не располагает к семейной жизни.
Дункан надел шляпу, и Джессика провела его к двери.
– Когда вы хотели бы занять каретный сарай?
– Завтра утром, если вам не трудно.
Джессика чуть не предложила майору найти себе другое, более комфортное жилье, нежели комната над помещением с каретами, но передумала, решив, что офицер может согласиться и предложит взамен выделить ему спальню в доме.
Позвав Петунию, Джессика приказала ей послать служанок на уборку в каретном сарае. После этого она вернулась наверх и снова занялась гардеробом Сайласа. Окруженная со всех сторон вещами покойного мужа, Джессика остро чувствовала его близость. Как же ей не хватало сейчас его утешительных слов! Физическое влечение, которое она почувствовала между майором Дунканом и Присциллой, не на шутку ее встревожило. Возможно, со стороны майора это было не более чем обычной мужской реакцией на женскую красоту, а со стороны Присциллы – удовольствием от вида привлекательного мужчины, плененного ее красотой. Чего-чего, а этого чувства в замужестве невестке явно не хватало.
Джессика не могла без душевной боли наблюдать за их взаимоотношениями. Томас с полной серьезностью следовал наставлениям отца: ни один муж не относился к своей жене с таким почтением и предупредительностью, как Томас, вот только делал он это как-то топорно, а Присцилла отвечала ему с не меньшей скованностью.
Сын и невестка вальсировали один вокруг другого, словно манекены, разыгрывали перед обществом роли мужа и жены, вот только в их поведении не было и тени сердечной теплоты или спонтанности. Ребенок был единственным связующим звеном между ними. Когда они только обручились, то часто обсуждали возможность строительства собственного дома на плантации, но с тех пор этот вопрос больше не поднимался. Когда Джессика поинтересовалась у сына, почему они изменили свои первоначальные планы, Томас ответил, что Присцилла желает жить поближе к своим родителям, в городе, а он не хочет оставлять маму одну в ее огромном особняке на Хьюстон-авеню. Вечера в их обществе, впрочем, были вполне сносными из‑за Вернона, который ползал по полу гостиной и смешно агукал.
Глава 68
Из окон верхних этажей дома Джессика могла наблюдать за тем, как майор Эндрю Дункан приходит и уходит. На рассвете офицер, громыхая, спускался по ступеням лестницы своего временного пристанища и направлялся на общественное пастбище, где северяне поставили палатки и жгли костры. Там, как предполагала Джессика, майор завтракал и пил кофе. В каретном сарае он только спал. Под штаб батальона Эндрю Дункан реквизировал городское здание поблизости с новоиспеченным бюро по вопросам бывших невольников и пустырем, на котором майор собирался построить школу для детей освобожденных рабов.
