– А тут миленько! – объявила девочка, оглядываясь.
И снова кто-то тихо откашлялся.
– Надо поздороваться, – шепнул Ник, и тут же громко сказал: – Добрый вечер, господин домовой!
– Приятно познакомиться, – добавила Оливия. – Много слышали про вас… хорошего.
Изба казалась жилой и уютной, хоть немного неухоженной. На столе чистая скатерть, стеклянная ваза с цветами, глиняный кувшин и тарелка с яблоками. У дальней стенки, возле печки, две застеленные глаженым бельем кроватки. На одной одеяло с вытканным парусником, на другой – с цветами и птицами.
Оливия плюхнулась на кровать прямо в одежде и сказала в подушку:
– Всё, сил моих больше нет! Завтра умоюсь и зубы почищу.
Николас тоже устал неимоверно, но сделал над собой усилие, снял штаны и курточку, повесил их на спинку кровати, а после этого залез под одеяло с корабликом. Давно он не ощущал такого блаженства! Тут снова кто-то откашлялся. Но ребята уже заснули.
– Хм… – сказал этот невидимый кто-то.
Ночь спустилась на деревню. Первые звезды заглянули в окна. Потом из-за леса появился месяц и разлил молочно-белый свет. Тогда в избе начали скрипеть двери, лавки и половицы. Сначала тихо и редко, а потом устроили самый настоящий концерт. Ребята не просыпались. Загромыхали кастрюли, захрустели запасы сушеных трав, зашелестели занавески и скатерти. Николас перевернулся с боку на бок. Оливия что-то пробормотала во сне.
– Хм… – опять сказал кто-то невидимый.
Тогда сверху на ребят полетели корзины с бельем.
– Что за шутки? – спросонья Николасу показалось, что он на ткацкой фабрике, и мальчишки-подмастерья устроили ночную бузу.
Оливия громко вскрикнула, села в кровати и принялась недоуменно оглядываться. Через минуту на столе сама собой вспыхнула свеча, а с печки спрыгнули прямо на скатерть три упитанные серые мышки. Они пробежались через стол, повернули обратно. Запрыгали, как лошадки, и наконец уселись на центральном узоре скатерти. Тут же с потолка на паутине спустился вниз крупный паук-крестовик и принялся раскачиваться над столом.
– Если представление закончено, я ложусь спать! – решительно заявила Оливия.
– Отличное представление, господин домовой. Нам очень понравилось, – пробормотал спросонья Ник.
– Да, спасибо большое за представление, но спать очень хочется, – зевнула Оливия.
Тогда кровать взбрыкнула и сбросила девочку. Через мгновение Николас тоже оказался на полу. Изба заходила ходуном. Со стропил вниз посыпался мусор, опилки и, кажется, тараканы. Одичавшие кровати принялись выталкивать ребят, и вскоре Николас с Оливией оказались на крыльце. Изба выплюнула вещи незваных гостей и громко хлопнула дверью.
– Никакого воспитания! – раздраженно проговорила дочь колдуна.
Избушка заскрипела бревнами и снова хлопнула дверью. Николас показал на высокий стог сена:
– Может, там переночуем?
– Придется, – неохотно согласилась Оливия. – Но завтра обязательно приструним этих невоспитанных домовых.
На это избушка выпустила из трубы большое облако дыма. Ник надел штаны и направился к стогу. Когда-то давно, еще на ферме, он часто прятался в сене. Действуя скорее неосознанно, мальчик устроил в стогу гнездо для себя и Оливии. Ребята устроились в сене, но еще долго не могли заснуть. Слишком уж яркими были звезды. А еще в лесу бродил кто-то тяжелый и огромный, легко сдвигая вековые стволы. Настоящий крепкий сон пришел уже под утро. Проснулись ребята ближе к полудню, когда солнце поднялось высоко и сено сделалось почти горячим. Николас выбрался из стога, размял затекшие руки и не сдержал смешок при взгляде на Оливию. Волосы девочки были всклокочены. Вся с ног до головы в сене, дочь колдуна больше не казалась недосягаемой принцессой.
– Ах, ты еще и смеешься! – Оливия нахмурила брови и решительно зашагала прочь.
Но тут же споткнулась о торчащий из земли корень. Николас поспешил на помощь девочке.
– Ты все равно самая красивая! И сено тебе очень даже идет! – примирительно сказал он.
Оливия продолжала хмуриться, оценивая этот двусмысленный комплимент. «Самая красивая» одержало верх, и девочка сменила гнев на милость.
– Смотри, там для нас еду оставили! – воскликнул Николас.
Впереди на берегу озерца стоял длинный деревянный стол. На него неизвестный доброжелатель положил буханку хлеба, яблоки, груши, ягоды, тарелку творога и мед в сотах.
– Или не для нас? – вдруг задался вопросом Ник.
Но Оливия уже смешала ягоды с медом и творогом. Попробовав, девочка объявила:
– Хоть что-то в этом лесу хорошее!
Подкрепившись, ребята отправились на холм к огромному камню. Ник считал, что лучше пока не тревожить шамана, не досаждать ему своими требованиями. Как-никак – они тут в гостях. Оливия отмахнулась от доводов мальчика:
– Вот именно, мы гости! А какой нам прием устраивают?
Возразить было нечего.
Дочь колдуна поднялась на холм в березовую рощицу и остановилась возле камня. Сегодня он почему-то казался больше – даже не камнем, а небольшой скалой. Ник видел, как слоится вокруг него разогретый воздух и тонкие березки качают веточками, задавая тихий умиротворяющий ритм. Постояв минутку, Оливия решила не церемониться и постучалась в камень, как в дверь:
– Господин верховный шаман! Вы должны учить нас! – выждав немного, девочка добавила: – Чтобы мы смогли жить здесь. Ну, и вообще!
Неизвестно, что в конечном итоге убедило Ермолая Константиновича. Вполне возможно, что именно «вообще». Так или иначе, шаман вышел из-за камня.
– Поучить можно, – сказал Ермолай Констанинович. – Только с домовым это вам вряд ли поможет. По крайней мере, в ближайшие двадцать лет обучения.
– Может, нам тогда в другой дом попробовать? – спросил Ник.
– А вот это ни в коем случае! – строго ответил шаман.
– Но почему? – удивилась Оливия, заметив, что Ермолай Константинович в первый раз проявил твердость.
– Видите ли, барышня! Вы и ваш спутник, можно сказать, понравились Тимофею Спиридоновичу, домовому той избушки. – Шаман махнул рукой в сторону деревни.
– Понравились? – Глаза Николаса округлились. – Так он же нас из дому выгнал!
– Это он так, для острастки, – пояснил шаман. – Если б не понравились, он бы на порог не пустил. Или того хуже…
Ермолай Константинович не стал уточнять, а просто сказал:
– В общем, к другим домовым соваться даже не думайте. Обида будет смертельная! Тут даже я вам помочь не смогу…
– Учтем, – сказал Ник.
Оливия обернулась на деревню, нахмурилась, но промолчала. Ермолай Константинович тоже ничего не говорил. Тогда Ник решил взять дело в свои руки:
– Мастер Гримгор всегда с таким уважением отзывался о русских шаманах… – начал он, – если бы вы смогли дать нам пару уроков, это была бы большая честь.
Ермолай Константинович тяжело вздохнул и проговорил:
– Вижу, вы не отвяжетесь… Ладно, встречаемся в деревне. Через полчаса подойду.
7
Демонстрация колдовства
Ребята сидели за длинным деревянным столом, а Ермолай Константинович расхаживал перед ними по берегу озерца.
– Ежели вы решили взяться за исконное русинское шаманство, то должны сломать ваш западный стиль мышления. При всей внешней схожести классическая анимация идет совершенно другим путем.
Ермолай Константинович поглядел на ребят. Не нашел в их глазах понимания и решил покончить со вступительной теоретической частью.
– Будьте любезны, продемонстрируйте ваше искусство классической анимации!
Кажется, Оливия посчитала это вызовом и поспешила его принять. На столе еще оставалась большая глиняная миска из-под творога. Дочь колдуна направила на нее руку и попыталась именовать ее, естественно, по-русски:
– Тарелка!
Миска не двигалась. Оливия начала перебирать варианты:
– Миска! Ведерко! Блюдо!
Девочка разозлилась и раскраснелась. Попробовала немецкий и польский языки. Не помогло.
Неожиданно Николаса осенило:
