– Глина! – воскликнул он.
Миска задрожала, и мальчик ее анимировал:
– Глина, лети.
Посудина поднялась в воздух и повисла над столом.
– Хорошая работа, – оценил Ермолай Константинович. – Кажется, мы так нежно выделывали эту мисочку, что она до сих пор считает себя куском глины.
Оливия фыркнула и скрестила руки на груди.
– А теперь позвольте мне показать вам кое-что… – Шаман подошел к парящей посудине и принялся что-то нашептывать.
Тихая мелодичная речь Ермолая Константиновича лилась плавно и звучала успокаивающе. Ник слышал лишь обрывки:
– …В прохладном подземье лежала ты мирно… Округлы и изящны бока твои…
Покончив с шепотом, шаман сказал:
– Опустись на стол, будь любезна.
Миска спокойно легла на стол.
– А теперь попробуйте ее анимировать, – велел Ермолай Константинович.
– Глина, лети! – выкрикнул заклинание Николас.
Миска задрожала, закачалась и начала подниматься в воздух, но шаман строго проговорил:
– Думаю, не стоит тебе летать. Лежи спокойненько.
Миска замерла и больше не двигалась, сколько мальчик ни приказывал ей лететь.
– Глина, прыжок! – попробовал Ник с тем же отрицательным результатом.
Ермолай Николаевич, демонстративно отвернувшись, проговорил:
– Слетай-ка, милочка, помойся. А-то гости наши не приучены после еды посуду за собой очищать.
Миска поднялась в воздух, полетела к озеру, плюхнулась в воду, два раза окунулась, потом зачерпнула на берегу песочку и снова залетела в пруд. Посудина купалась еще пару минут и вернулась на стол.
– Так вот… – торжествующе сказал Ермолай Константинович, – если классическая анимация сосредоточена на имени предметов и элементарных манипуляциях, то наше родное шаманство ищет душу предмета. Главное – подобрать нужные слова, чтобы она вас услышала! Так-то!
Верховный шаман развернулся, собираясь уходить. Миска поползла по столу следом за ним. Ермолай Константинович оглянулся на звук. Взгляд у него уже был рассеянный, отсутствующий.
– Посиди тут, милая, – велел он.
Миска покорно опустилась на стол.
– Постойте! – воскликнула Оливия. – Вы не можете так уйти! Вы должны дать нам задание!
Ермолай Константинович заморгал и, подумав, согласился:
– Конечно… Просто говорите со всем, что вам встретится. Ищите родственные души.
Когда шаман скрылся в своей роще, Оливия не выдержала:
– Да он издевается! Говорить со всем подряд! Бред сумасшедшего какой-то!
8
Изольда Мортенсен
В то же самое время мастер Гримгор вышел на Дмитровку из московского благородного собрания. Не оглядываясь, быстрым шагом колдун направился в сторону Охотного Ряда.
– Интриганы и демагоги! – возмутилась недобрая половинка мастера Гримгора. – Привыкли жар чужими руками разгребать. А чуть что – сами в кусты!
– Вполне ожидаемое и даже единственно возможное поведение, – ответил колдун сам себе. – Главное, что они крайне озабочены сложившейся ситуацией. Значит, не передумают и не станут нам мешать.
– Тебе лишь бы отомстить некромантам! Ты живешь прошлым, вместо того чтобы думать о будущем! – выкрикнула обиженная половинка.
Мастер Гримгор вышел на Охотный Ряд и, оттолкнув прохожего приказчика, запрыгнул на подножку трамвая. На этом спор двух частей колдуна прекратился.
На трамвае мастер Гримгор доехал до Китай-города и скрылся в переулках. Нужно было замести следы. Колдун отлично понимал, что его новые друзья-бояре наверняка попробуют организовать слежку, чтобы первыми узнать об успехе или неудаче опасного предприятия. А еще в надежде разгадать чародейские секреты рода Гримгоров. Один из них никак нельзя было предавать огласке, другие просто нежелательно.
Колдун покружил в узких улочках. Прошмыгнул через черный ход рюмочной и взял случайного извозчика, но покатался недолго. Отпустил ваньку возле портняжной лавки, прикупил там красный зипун, сапоги кирзовые со скрипом и шапку треух. Переодевшись, мастер Гримгор превратился из загадочного иностранца в свирепого вида разночинца. Обывателю он мог бы показаться странствующим актером или просто мошенником, вырядившимся в праздничное платье, чтобы морочить голову простакам. Метаморфоза вполне удовлетворила колдуна, и он продолжил выполнять намеченный план. К Курскому вокзалу он пошел пешком, то появляясь на людной Покровке, то сворачивая в переулки. Прогулку мастер Гримгор закончил в весьма злачном трактире на Садовом кольце, где за десять копеек снял тесную чердачную комнату.
Оставшись в одиночестве, колдун расстегнул рубаху. Под ней обнаружилось множество артефактов на цепочках и веревочках. Мастер Гримгор взял один из них – крохотный ножик из темного металла. Тонкое, чуть изогнутое лезвие в длину было не больше мизинца. Колдун прочитал заклинание на странном древнем языке и вдруг с силой вонзил крохотный кинжал себе в грудь. В глазах у мастера Гримгора потемнело, он повалился на пол, опрокинул шаткий деревянный стол. И только произнесенное заклинание не позволило лезвию задеть сердце. Оно остановилось на волосок от сердечного клапана. Как и было задумано.
– Глупый неоправданный риск! – мысленно воскликнула вечно недовольная половинка колдуна.
Мастер Гримгор услышал далекий холодный смех и провалился в забытье.
Два дня колдун лежал в горячке. Вставал лишь освежиться, да когда трактирщик Степаныч принялся стучать в дверь к странному жильцу. Утром третьего дня мастер Гримгор почувствовал себя лучше. Спустился в обеденную залу, взял себе целую кулебяку, тарелку бульона и жареных куропаток. Съел все подчистую, а от предложенной Степанычем рюмки отказался со странной формулировкой:
– Благодарствуйте, но трансмутацией спирта в магическую энергию не владею.
Вечером мастер Гримгор отправился на вокзал встречать поезд из Севастополя. Когда состав подали, колдун проследовал к тринадцатому вагону и подождал, пока пассажиры разойдутся. Только тогда в дверях появилась странная высокая женщина неопределенного возраста. Она была одета во все черное. Исключением являлись разве что белый кружевной воротник и сеточка из жемчуга и серебряных нитей в волосах. Женщина подала мастеру Гримгору руку в бархатной перчатке, и колдун помог гостье спуститься на перрон. За спиной у женщины висел черный шелковый чехол, скрывавший некий длинный предмет. Возможно, копье или нечто подобное. Поверх чехла лежали длинные, черные, заплетенные в косу волосы.
– Давненько… – проговорила женщина. – Насовсем или как обычно?
Голос у нее был стальной, как будто два отменных кинжала сильно прижимались друг к другу, а потом со звоном разлетались в стороны.
– Как обычно. С некромантом одним поквитаться нужно, – отвечал мастер Гримгор.
Женщина протянула руку и прикоснулась к груди мастера Гримгора. Сидящий под сердцем крохотный кинжал тут же налился ледяным холодом. Колдун судорожно вдохнул. Женщина покачала головой:
– Что ж, некромант так некромант. Но ты все же подумай о другом варианте. Не наскучило на белом свете? Есть ведь и другие…
– Нет, – решительно заявил мастер Гримгор. – И давай, пока мы тут, среди людей, буду звать тебя Изольдой, госпожой Мортенсен.
– Как скажешь. Хотя я бы предпочла, чтобы ты называл меня Моя Смерть.
Колдун заглянул в серые глаза Смерти. Их цвет был каким-то невероятно глубоким. Казалось, радужка соткана из клубов густого дыма, что поднимается из необозримых глубин. Мастер Гримгор выдержал взгляд, улыбнулся и сказал:
– Позвольте, я провожу вас в отель, госпожа Мортенсен.
Смерть благосклонно кивнула. Она, конечно же, не стала бы останавливаться в заштатном трактиришке, поэтому мастер Гримгор поймал извозчика и велел вести госпожу в пятизвездочный «Метрополь». Там Изольда Мортенсен сняла для себя номер с видом на Большой театр и тут же потребовала сигару с коньяком. Спирт и никотин не производили никакого действия на организм Изольды Мортенсен. Просто ей нравилось всё, что убивает людей.
