— Когда у тебя появится ребенок, мой упорхнет из родного гнезда, — вздохнула Энни.
Сару приняли в Эссекский университет в Колчестере, и она должна была уехать в октябре.
— К тому времени как моей будущей крохе не будет сидеться на месте, мой возраст приблизится к шестидесятилетнему рубежу. — Сильвия легонько похлопала себя по животу.
— Да, но у тебя останется Майк!
— Верно, у меня останется мой драгоценный Майк.
Воцарилась тишина, а потом Сильвия мягко сказала:
— Мне так не нравится, что ты расстроена, Энни.
— Это все твоя вина — не нужно было рассказывать мне о ребенке, — улыбнулась Энни. — Я даже представить себе не могла, что у тебя будет больше детей, чем у меня.
— Но ведь еще не поздно. Почему бы тебе не выйти замуж за Криса и не завести новую семью?
— Это было бы слишком просто.
Сильвия пожала плечами.
— Нельзя же отказываться от чего-либо лишь потому, что это кажется слишком простым.
— Это было бы равносильно тому, что я решила просто плыть по течению. То есть я хочу сказать, — тут Энни вытянула перед собой руки, повернув их ладонями вверх, так, словно что-то взвешивала, — если сравнивать Криса с Майком…
— Усекла. — Сильвия понимающе кивнула.
В первое воскресенье октября — день, наступления которого Энни страшилась много месяцев, она повезла дочь в Колчестер. Машина была забита вещами Сары: проигрывателем, любимой куклой, учебниками и одеждой.
— Я купила тебе новый комплект полотенец, двенадцать пар трусиков-танга, которые ты носишь, а еще консервы, которых хватит на несколько недель.
— Хорошо, мама.
— Если вдруг захочешь провести выходные дома, позвони, и я немедленно приеду за тобой. Барбара присмотрит за магазином в мое отсутствие.
Сара кивнула, но ее лицо было бледным как полотно. Во время поездки она не произнесла ни слова. Энни же без умолку болтала, желая хоть как-то отвлечься от мыслей о разлуке, которая с каждой милей становилась все ближе.
Они доехали до университетского общежития, переполненного молодыми людьми и их родителями. Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы перенести вещи Сары из машины в ее пустую серую комнату на пятом этаже высотного дома, расположенного на территории университетского городка.
— А вид отсюда красивый, — сказала Энни, глядя в окно.
Все было разложено по местам. Куклу поместили на подоконник, а книги — на полку. Чистая записная книжка и ручки аккуратно лежали на письменном столе. Однако комната по-прежнему казалась пустой.
— Тебе совсем не помешает повесить на стены несколько плакатов, — сказала Энни.
— Я что-нибудь куплю, — тоненьким голоском произнесла Сара.
Ссутулив плечи, она сидела на узкой кровати. Ей можно было дать четырнадцать лет.
Мысль о том, что ее дочери придется одной слоняться по концертам какой-нибудь рок-группы «Смитс» или «Афина» в надежде получить плакат, была просто невыносимой. Энни почувствовала, как к горлу подступил комок.
С коридора донеслись чьи-то громкие возгласы.
— Ну, счастливо, дорогой. Следи за собой.
— Пока, мам.
— Пока, сынок, не надо нервничать.
— Пока, пап.
— По-моему, все уже собираются уходить, — сказала Энни. — Думаю, и мне пора. — Она села на кровать и обняла Сару за плечи. — Пока, милая. Береги себя.
— Мама! — Сара повернулась к матери с печальным видом. — Я не хочу здесь оставаться. Я хочу вместе с тобой поехать домой.
Энни с трудом сглотнула, однако в горле по-прежнему оставался комок.
— Ты очень быстро заведешь себе новых друзей.
Сара заплакала, обняв мать за шею.
— Лучше бы я осталась дома и нашла работу, как Луиза.
Сейчас настал момент проявить твердость характера. Собравшись с силами, Энни решительно убрала руки дочери.
— Нет уж, милая.
— Ну пожалуйста, мама!
Энни чувствовала, что ее сердце готово разорваться. Она стиснула зубы, твердо решив не плакать. Если это случится, они обе пропали. Сара снова окажется в Ливерпуле и, возможно, будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Нет, милая, — резко сказала она. — Ты должна остаться. Ведь ты всегда хотела учиться в университете. Ты бы никогда меня не простила, если бы я отвезла тебя домой.
Сара сняла очки, продолжая жалобно всхлипывать.
— Сделать чаю? — предложила Энни. — Кухня прямо по коридору.
— Нет, спасибо, мама.
Наконец обе встали.
— Пока, Сара, милая.
— Пока, мама.
Энни оставила своего старшего ребенка печально стоять посреди пустынной, незнакомой комнаты в чужом городе, и торопливо спустилась по лестнице.
Дойдя до второго этажа, она увидела, как какая-то женщина сидит на нижних ступеньках, а ее тело сотрясается от рыданий. Энни дотронулась до ее плеча.
— С вами все в порядке?
— Все будет хорошо. Ну разве это не ужасно? Когда я уходила, он выглядел таким счастливым, а мне в этот момент хотелось лишь одного — умереть. Ох уж эти дети! И для чего мы их рожаем, а?
— Не спрашивайте меня, — сказала Энни.
Ей удалось добраться до машины, не разрыдавшись, однако она тотчас уехала прочь, опасаясь, как бы Сара не начала ее искать. Это воскресенье стало одним из судьбоносных дней в ее жизни. Теперь, когда Сара покинула родной дом, жизнь уже не будет такой, как прежде. Энни оставила частичку себя в этой убогой комнате высотного здания.
— Такого еще не было, — с гордостью сказала Сильвия, — чтобы я рожала ребенка, а его отец находился рядом.
— Ну и чем тут хвастаться? — язвительным тоном произнесла Энни. — Большинству женщин было бы стыдно признаться в этом.
Сильвия нежно уткнулась своим прекрасным носом в крошечный красный носик.
— Не обращай внимания на свою тетушку Энни, милая. Когда ты с ней познакомишься поближе, ты поймешь, что она очень хорошая. — Она улыбнулась. — Я назову ее Дороти.
— Вот подхалимка!
— Знаю, но таким образом я всегда буду на хорошем счету у тетушки Дот, к тому же у малышки такие же, как у нее, рыжие волосы. Майк говорит, что когда девочки будут вместе играть, они будут выглядеть, как конфеты-ассорти.
— Держу пари, Майк в восторге. — Энни протянула руки к ребенку.
— Да, ты права, он несказанно рад. Сегодня он даже отпустил всех своих двести пятьдесят восемь рабочих пораньше домой и каждому из них дал премию в размере десяти фунтов.
Энни как-то раньше не осознавала, что в фирме Майка так много сотрудников.
— А не слишком ли это безрассудно? — нахмурившись, сказала она, проведя пальцем по бледно-золотистым бровям маленькой Дороти.
