— А в оба уха?
— Ладно, ладно…
* * *
Петр и Алексей, взявшие на себя обязанность «алкогольного обеспечения», отнеслись к ней, на взгляд остальных, чересчур серьезно, уставив бутылками все столики и в зале, и в гостиной. Узрев эту композицию, даже Виталий, которого уже, казалось, мало чем можно удивить, приподнял брови и произнес:
— Как сказал бы известный ведущий Михаил Леонтьев: «Однако здравствуйте!» Вы чего, народ?! Куда столько?!
— Но нас же одиннадцать, — резонно возразил Петр, задумчиволюбовно взвешивая на ладони бутылку «Джека Дэниэлса», потом задумчиво поглядел на этикетку. — Интересно, что за штука?..
— Ладно тебе, Виталя, гулять так гулять! — заметил Олег, сам слегка ошарашенный количеством бутылок. Остальные переглянулись, без труда уловив невысказанное: «Если уж экспериментировать, так на полную катушку!» — А что это за тетенька поет, Жора? Это ведь ты музончик поставил?
Жора, манипулировавший бесчисленными закусками, посмотрел на него осуждающе.
— Это Милен Фармер!.. тетенька… Французская певица. Клипы у нее совершенно обалденные, особенно исторические… а шоу какие!.. — он вздохнул — немного мечтательно. — Мне нравятся француженки.
— Француженки в любви самые специалистки, — заметил Борис, расставлявший канделябры. Петр фыркнул.
— А мне они не нравятся. Видел я их — за шваброй спрятать можно! У женщины должно быть что-то спереди и что-то сзади! Кому охота уколоться об бабу, которую обнимаешь?!
— То есть девушки евростандарт не в твоем вкусе, — сказал Олег, двумя пальцами наигрывая на «Беккере» собачий вальс. — А где же наши красотки?
Виталий, притащивший из своей комнаты гитару и бренчавший ему в такт, неопределенно пожал плечами.
— Будто не знаешь, как долго женщины собираются!.. Как ты думаешь, Кристинка нам споет? Раз утверждает, что певица…
— У нас денег не хватит, — Алексей провел ладонью по золотистой занавеске, закрывавшей нишу, и ее нити сухо шелестнули. — Странно, она утверждает, что знаменита чуть ли не в пугачевских масштабах, а вот я ее не знаю.
— Никто ее не знает. Врет, наверное! — подытожил Петр. Борис усмехнулся, зажигая свечи, потом приподнял голову, скользнув рассеянным взглядом по дверному проему, рядом с которым стоял Петр, и застыл. Пламя зажигалки тихо колыхалось в его повисшей в воздухе руке. Остальные, уловив перемену, повернули головы и на некоторое время превратились в каменные изваяния.
Музыка и ковер приглушили стук каблуков, а может они специально шли на цыпочках. Так или иначе, только что в гостиной никого не было, но теперь они стояли перед дверным проемом — все пятеро — и смотрели на них, улыбаясь немного настороженно, и в глазах их была тайна, и тепло, и отблеск того восхищения, с каким они не так давно разглядывали себя в зеркало.
— Елки! — сказало одно из каменных изваяний с некой печалью, превратившись на секунду в Олега и сразу же вернувшись в прежнее состояние.
Они входили в залу по очереди — не суетясь и не толкаясь, идя почти в такт музыке, словно демонстрируя наряды на подиуме, с поднятой головой и в ореоле абсолютного осознавания своей красоты. Этот ореол окутывал даже робкую Светлану, совершенно изменив ее, — на шахматный паркет залы ступила незнакомка с горделивой осанкой и сияющими глазами, одетая, словно исполнительница латиноамериканских танцев — черное с золотом сверкающее платье с косой юбкой, сильно открывающей правое бедро, а с левой стороны спускающееся почти до колена, с тонкими витыми бретельками из золотых нитей и золотыми шнурками, пересекавшими тонкую загорелую спину. Золотистые серьги-подвески в ушах Светланы задорно позвякивали при каждом ее шаге.
Марина выступала с величавой томностью. Ее атласное платье цвета кофе с молоком с длинной пышной юбкой и глубоким декольте придавало ей вид скучающей принцессы. Роскошные волосы, зачесанные набок, золотистыми локонами падали на обнаженное плечо и спину, чуть колыхаясь при ходьбе. В вырезе округло сияло жемчужное ожерелье из трех нитей, в ушах покачивались аметистовые серьги, и камни, по сравнению с глазами Рощиной, казались тусклыми и безжизненными.
Если Марина казалась вальяжной принцессой, то Ольга скорее была принцессой ледяной, дочерью и наследницей Снежной Королевы. Ее глаза смотрели холодно и надменно, и в походке тоже чувствовалась надменность. Черное с серебром длинное платье облегало ее фигуру, как перчатка, по талии в три ряда шли сверкающие белые камни. Высоко зачесанные волосы были сколоты серебристыми заколками, спускаясь из пучка острыми прядями, запястья охватывали несколько узорчатых серебряных браслетов, губы, покрытые светло-сиреневой, с блеском, помадой, казались замерзшими, и в стуке каблуков по паркету мерещился хруст снега.
Волосы Алины тоже были подняты наверх, но в прическу пышную, из которой спускалась одна-единственная медная прядь, лежавшая на щеке полукруглым завитком. Длинное полупрозрачное платье из темно-зеленой органзы, расшитое бисером, спадало легкими мягкими складками и словно струилось вокруг ее фигуры. Через локти был переброшен широкий шарф в тон платью. На указательном пальце сверкал золотой с зелеными камнями цветок, а длинные ажурные золотые серьги с изумрудами спускались почти до плеч. В ее походке слышался не хруст снега, а шелест сминаемой травы, присыпанное веснушками лицо казалось немного печальным, и Суханова походила на заблудившуюся юную лесную фею.
А вот облик Кристины был абсолютно земным, хотя и не менее притягательным. Ее шелковое ярко-красное платье, несмотря на свою длину, оставляло открытым для обзора довольно значительные детали телосложения. Глубокое декольте со шнуровкой на спине шло до основания ягодиц, и из него весело выглядывал вытатуированный дракон. Декольте спереди спускалось почти до пупка, и, казалось, груди вот-вот вырвутся из него на волю. Юбка была сильно раскрыта на бедрах, и Кристина казалась скорее раздетой, чем одетой. На пальцах сверкали неизменные кольца, открытая высокая шея блистала золотыми цепочками, черно-красные волосы разметались по плечам и свисали вдоль щек хищными прядями. Выражение лица походило на игривый манящий жест указательным пальцем, но в глазах этой игривости не было, и их взгляд наводил на мысль, что все не так просто, как кажется.
Они вошли в залу и встали почти правильным полукругом — разные девушки с разными взглядами, но улыбки их очень быстро стали почти одинаковыми, отличаясь лишь только степенью насмешливости.
— Отомрите! — язвительно сказала Ольга, чуть поведя головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
