Значит, надо развернуть националистический дискурс именно в этом направлении. Ведь узко понятый национализм — национализм как жестко очерченное политическое и идеологическое течение — уже практически исчерпал себя. Электоральный потолок «жесткого» национализма не превышает 15%, и практически нет перспективы «пробить» его. В то же время потенциал «мягкого» национализма, национализма как культурной системы, составляет от половины до трех четвертей населения страны: около половины граждан России полностью или с некоторыми оговорками поддерживают лозунг «Россия для русских», а для 75% ценность патриотизма (читай: «мягкого» национализма) одна из ключевых. Но чтобы реализовать этот потенциал, националистам, оставаясь националистами, надо стать еще демократами и социалистами.
Не думается, что это так уж трудно. Ведь по самой своей сути русский национализм либерален и демократичен. Разве движение, выступающее за свободу национальной жизни, не либерально? Разве движение, требующее демократизации политической и экономической жизни, не демократично? Разве тот, кто защищает права русского народа, не правозащитник? Наконец, русский национализм — это настоящее гражданское общество, которое выросло само, снизу, а не сформировано сверху, по указке власти.
Гибкость и пластичность националистической идеологии позволяет без труда ассимилировать демократические и социальные идеи и даже либеральную риторику подобно тому, как коммунисты попытались узурпировать патриотическую риторику, ультралибералы стали осваивать социальную, а Кремль манипулирует и той, и другой. Никаких принципиальных препятствий этому, кроме негибкости и неповоротливости самих националистов, не существует. Выйти за пределы гетто, в которое загоняют национализм и в котором многим националистам довольно комфортно, можно, лишь кардинально расширив и видоизменив политическую и идеологическую повестку национализма.
В его программах, а главное, в лозунгах и агитации во главе угла должны стоять конкретные социальные интересы масс русского народа: доступ к здравоохранению, образованию, жилью, свобода мелкому и среднему бизнесу, перераспределение сверхдоходов и проч. Главное содержание русского вопроса — социальное, успех национализма абсолютно невозможен без апелляции к социальным интересам. Характерно, что пик популярности «Родины» пришелся на время, когда она органично сочетала националистическую и социальную идеологию и риторику. По оценкам социологии, национал-социальный синтезе добавлением толики либеральных идей (гражданские права и свободы) наиболее перспективен в плане влияние на общество.
Особого внимания заслуживает этнически русская мелкая и средняя буржуазия, которую со всех сторон обложили иноплеменные конкуренты, власть и крупные монополии. Русскому бизнесу нужна свобода развития и справедливые правила игры. В свою очередь, он мог бы стать экономической и финансовой базой движения, одной из его социальных основ. Это не просто экстракт из исторического опыта: эмпирическая социология подтверждает особую чувствительность русских хозяйчиков к националистической риторике.
Но все это относится к гипотетическому будущему национализма, в то время как в настоящем его риторика и программы ничтожны в плане политического влияния. Беда даже не в том, что они интеллектуально убоги или утопичны. В мировой истории утопии не единожды вызывали менявшую лицо мира социальную динамику, что русским в XX в. дважды пришлось испытать на себе. Но утопия утопии рознь: консервативная утопия русского национализма не мобилизует, а скорее демобилизует. Так было во второй трети XIX в., в начале XX в., в начале XXI в.
Дефицит воли у русского национализма несравненно губительнее дефицита интеллекта. Нацистская антиутопия на историческое мгновение обрела шанс реализации во многом потому, что за ней стояла волевая организация — то, что русскому национализму оказалось не под силу создать на протяжении всей его двухвековой истории. Зависимость от государства, невозможность помыслить себя не только против него, но хотя бы вне его стала роковой для русского национализма. Пустые надежды на превращение имперского Савла в националистического Павла лишили националистов способности политического самостояния, обрекли их на оппортунизм и бездействие в критических ситуациях. Когда в XX в. дважды рушилась империя, а власть в прямом смысле слова валялась в грязи, националисты даже не пытались нагнуться за ней. У них не оказалось не только воли к власти, но даже воли к борьбе.
Волевая слабость русского национализма обусловлена его антропологической, экзистенциальной червоточиной. Как большевики, а впоследствии и либералы ни ненавидели друг друга, они, тем не менее, всегда могли объединиться ради общей цели и против общего врага. А вот русские националисты не могли и не могут. Политическая история русского национализма — это не история союзов и объединений, а история расколов, предательств и взаимной ненависти. В этом смысле этос русского национализма прямо противоположен пропагандируемым им идеалам соборности и товарищества. Ненависть вообще и друг к другу в частности — доминантная психологическая характеристика русской националистической среды. Причем взаимная неприязнь сильнее неприязни к пресловутым «жидам» и уж точ-
но сильнее любви к русскому народу. Хотя ненависть — эффективное политическое орудие, политическую организацию нельзя строить на одной лишь ненависти.
Слабость интеллекта, дефицит воли и организационная импотенция (две последние черты, в свою очередь, экзистенциально обусловлены) — вот три порока русского национализма, обусловившие его политические поражения и роковую неспособность сыграть важную роль в отечественной истории. Мы бы даже назвали эти пороки генетическими, то есть неискоренимыми, если бы последние годы не показали, что они могут быть изжиты. Однако изживание это идет столь медленно и туго, что русский национализм вновь оказался не готов к моменту решающего сражения за власть, причем не готов тогда, когда ситуация для него складывается более благоприятно, чем когда-либо в отечественной истории. Винить националисты должны не власть и внешние обстоятельства, а только себя.
«Время пришло, чтобы вырвать победу». Но сделать этого некому.
[1] Вызов Леонтий. Русское самосознание и социальные трансформации // Политический класс. 2007. № 1. С. 58.
[2] Вызов Леонтий. Указ. соч. С. 59.
[3] Вызов Леонтий. Указ. соч. С. 60.
[4] Там же.
[5] Вызов Леонтий. Указ. соч. С. 60.
[6] Малахов В. С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М.,2005. С. 270-271.
[7] См. об этом: Биллиг Майкл. Повседневное напоминание о Родине // Логос. 2007. №1.
[8] См., например: Коротеева В. В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М., 1999. С. 52.
[9] Вызов Л. Г. Российское общество в поисках неоконсервативного синтеза // Восточноевропейские исследования. 2005. №2. С. 123-124.
[10] Кутковец Т., Клямкин И. Нормальные люди в ненормальной стране // Московские новости. 2002. №25 (2-8 июля). С. 9.
[11] Брудный И. Политика идентичности и посткоммунистический выбор России // Полис. 2002. № 1. С. 99.
[12] Подробнее об этом см.: Вызов Леонтий. Становление новой политической идентичности в постсоветской России: эволюция социально-политических ориентации и общественного запроса // Российское общество: становление демократических ценностей? М., 1999; Климов Иван. Патриотические основания современной российской идентичности // Отечественные записки. 2002. №3.
[13] Кутковец Т., Клямкин И. Указ. соч.
