год здесь.
— А какая разница? Новый год — это просто первое число месяца. Что тут справлять? Помнится мне, когда я была кошкой, ты не отмечал никакие праздники. Да и у меня нет никакого желания ничего отмечать.
— Давай так. Если успеем всё сделать и вернуться домой до тридцать первого, то обязательно дома отметим. Честно говоря, я последний раз праздновал, когда родители были ещё живы. Наш последний новый год вместе. Я бы очень хотел, чтобы мы с тобой тоже стали отмечать вместе. Как настоящая семья.
Настоящая семья… Это звучит для меня, как какая-то сказка. Моя семья — это мать-наркоманка. Да, уже в завязке, но надолго ли? О каких праздниках идёт речь? Я никогда не праздновала ни новый год, ни день рождения, который, к слову, был у меня в сентябре. Честно говоря, даже не могу сказать, сколько мне лет сейчас. Давно уже перестала считать года. Для меня любой праздник — это ещё больший риск оказаться в западне. Больше употребляют, больше пьют. Не сдерживаются и отрываются по полной. У Марка, наверняка, всё было как в кино: подарки, поздравления, много еды. Разве смогу я влиться в это и не опозориться? Смогу научиться вести себя так, как люди по телевизору? Веселиться, непринуждённо шутить. Да и подарки надо выбрать. И что дарить Марку? А ведьме надо? А Наполеону с Мирой? Мне уже страшно только от мысли о том, как они будут смеяться над моими тщетными попытками сделать подарок хоть немного нужным. Я ведь про них совсем ничего не знаю. Да и не дарила подарки никогда… Не нужен мне этот новый год! Только суеты разведут, никакой радости!
— Что тебя беспокоит? — вырвал меня из раздумий голос Марка.
— Я не хочу ничего отмечать! — и что он прицепился с этим дурацким новым годом?!
— Почему?
— Я не понимаю, зачем это нужно? Что такого особенно в этом дне?
— Новый год всегда ассоциируется с началом новой жизни. Новая ступень, чистая страница, когда всё можно начать сначала. Это хороший праздник. С очень простыми и весёлыми традициями.
— И что в этих традициях такого весёлого? Нажраться до зелёных соплей?! Вот веселье-то, обосраться можно!
— Ну, что ты… Никто не будет пьянствовать до такой степени. Мы выпьем по бокалу шампанского под бой курантов, и всё. Зато украсим дом, поставим ёлку, живую и ароматную. Положим подарки под неё, а после полуночи будем открывать. Мы можем с тобой вместе приготовить что-то необычное и вкусное. Можем позвать в гости Миру с Наполеоном и ведьму. А ещё можно выйти на улицу и посмотреть салюты. И самим запустить несколько. Это действительно очень красивый праздник. А ты не замечала, как украшен наш город к новому году? Обязательно присмотрись, когда вернёмся. Можем даже сходить на дворцовую площадь и посмотреть на главную ёлку. И с дедом морозом увидеться…
— Это же столько мороки на какую-то бессмысленную чушь!
— Давай попробуем. К тому же, для этого нам нужно успеть доделать все дела здесь. Так что есть все шансы пропустить это веселье.
— Я не хочу ничего делать! Ни украшать дом, ни готовить! Хочу просто вернуться домой и лечь спать.
— Тогда… позволишь мне всё сделать самому? Если тебе не понравится, больше не будем отмечать новый год. Никогда.
— Ладно… один раз. Если всё успеем. А если нет — значит, не судьба. Больше никогда не соглашусь. И не смей просить ведьму, чтобы успели!
— Хах, ладно. Придётся постараться!
Марк так воодушевился, что меня это насторожило. Он был счастлив и возбуждён, как будто получил новое задание по работе. Наверное, хочет показать мне этот свой праздник, чтобы я вместе с ним отмечала потом. Жаль тебя разочаровывать, но все эти празднества не для меня. Только зря силы потратишь…
Стоявшая перед нами машина Миры двинулась вперёд. Марк тут же спохватился и поехал. Ага, засиделись немного. Даже странно, что успели так много обсудить. Видимо, болтушка-Мира даже во время еды не может помолчать, поэтому ест так долго.
Утро у нас вновь началось в обед. Я вообще вставать не хотела, поэтому просто валялась в кровати, пока Марк умывался. Уточнив, что спать я больше не собираюсь, он спешно убрал защиту и ушёл. Надо, наверное, тоже вставать. И к маме заехать. Надо понять, хочет ли она здесь оставаться вообще. Интересно, а она знает про меня? Что я — оборотень. Марк рассказал и про это тоже? Или изменил воспоминания так, чтобы она не знала? Надо аккуратно спросить. Только очень аккуратно. Ей ни к чему такие потрясения.
Когда я пришла в кафе, все были в сборе и что-то оживлённо обсуждали. Но стоило мне подойти ближе, как воцарилось молчание. Хм… интересно… Я сходила за едой, краем глаза поглядывая на этих партизанов. Наполеон, поджимая губы, ковырял вилкой свой омлет. Так напрягся, не знал, куда глаза девать. Палится больше остальных. Ведьма безучастно пила кофе, пожёвывая булочку и смотря в окно. Марк сосредоточенно рылся в телефоне, вообще забыв про свои недоеденные оладьи. Мира же явно что-то пыталась сказать, но, обернувшись и заметив, что я за ними слежу, тут же уткнулась в свою тарелку с салатом. Что это вы замышляете? Я взяла себе оладьи с клубничным вареньем, морс из смородины и подсела к этой непривычно молчащей компании.
— Что вы тут обсуждаете без меня? — я оглядела всех укоризненным взглядом и угрожающе проткнула оладьи вилкой.
— Думаем, как лучше перевезти стаю оборотней, — тут же ответила Мира, но я-то видела, как открыла рот ведьма, но, дёрнувшись, ошарашенно посмотрела на неё и ничего не ответила.
— Что ж вы все сразу замолчали, когда я пришла?
— Просто мы уже приняли решение, — снисходительно ответил Марк. — Документов у многих оборотней нет, поэтому будем их везти машинами. Партиями. Из сообщества уже летят сюда самолётом водители. Машины купим здесь по факту. Через пару дней в Петербурге уже будет готово место прибытия, а пока ищут что получше. Либо коттеджи покупать в одном месте, либо в промзоне организуем всё, только там, конечно, удобств меньше.
— Как мастерски ты уходишь от темы, — не поведусь я на твои уловки. — Ведьма, отвечай, что вы обсуждали до моего прихода?
— А зачем мне отвечать, если ты сама скоро всё узнаешь, — лукаво улыбнувшись, ответила она.
Вот же ж… ведьма! Я прищурилась и внимательно посмотрела на Наполеона. Он тут же засуетился, пряча глаза. А потом и вовсе выскочил из-за стола, бросив свой завтрак. Умчался, накинув на ходу капюшон.
— Не пугай Наполеошу, — укоризненно
