А вот с гномским коллективом у меня был серьезный разговор. И только Ивану Петровичу удалось меня несколько утихомирить, обещанием взять эту отвязанную банду жадных технофанатиков под неусыпный контроль и возглавить - во избежание "скипидарных бомб" и "еропланов на полянах". Петрович, правда, как мне было доложено разведкой, на производственном совещании не стеснялся в выражениях, но гномы простили ему все - за необъятные знания и огромную силу. Кстати, отлынивания гномов от зарядки прекратились сразу же - на следующее утро Петрович не говоря ни слова, вышвырнул своих подопечных из землянки, и сам побежал во главе "хирда". Хоть эта проблема упала с моих плеч. При всем своем таланте и энтузиазме, гномы были самыми, наверно, трудными ребятами - высокая самооценка и ясное понимание своей необходимости приводили к повышенному самомнению и задиранию носов перед коллективом.
Глава 64. Как шестью хлебами накормить шесть тысяч хлебал...
Можно накормить и шестью хлебами шесть тысяч человек.
Но для этого надо быть или богом, или иметь хлеб из книги рекордов Гиннеса
(замечание неизвестного повара)
Если бы я знал, разгоняя орду, что у меня творится за спиной! Сколько раз мы с Элей потом винили себя в том, что рванули устанавливать связи, как следует не позаботившись о своем поселении. Хоть и все кончилось относительно благополучно, но сосущее чувство вины долго мучило нас, и меня - в первую очередь. Но нужно было решать проблемы в городе, а о проблемах на Острове мы пока не знали.
С пленением орды, у меня была еще "проблемка". С присваивающим хозяйством, как вы думаете, сколько стрескает толпа пленных? Даже если их кормить по усеченным нормам российского солдатика - пехотинца, то на две - три тысячи немытых гавриков, в один только день требуется: хлеба - около трех тонн в день, мяса - полтонны, овощей - тоже, примерно, около трех тонн. Даже такой "мелочи" как соль, и то они высыпают себе в супчик порядка пятидесяти кило. А всякого рода сахар - пряности? Нет, я не живодер, но от понимания этой проблемы меня прямо таки за руки тянуло к лопате - самолично засыпать ров с мужской частью дикого населения, пожаловавшей на халявные харчи, и к спичкам - что бы поджечь злополучный поселок с тетками и детками. Но проклятое чувство ответственности за тех, кого даже еще не приручили, а тупо изловили, это самое мое понимание перевело в плоскость - где эту прорву жратвы взять, не оставив своих в зиму без еды - что делать, привык к горожанам сразу, и для нас они сразу стали своими. Даже всплески - отголоски древней звериной сущности, говорившей: "Если бы они победили, то твоими проблемами не мучались," - давились мной в корне. А делегации несознательных горожан, впрямую озвучивших этот постулат, и предложивших попросту укокошить пленных по месту, так сказать их дислокации, глава стражи города по имени Меч Неба, оставленный нами на своей должности, и Рома Ким - быстро спелись, голубчики, впрочем, настоящие воины тоже всегда поймут друг друга, если они действительно настоящие, зверовато оскалившись, практически в один голос предложили делегатам самим заняться этим делом. Получив отрицательный ответ, Меч, еще больше вызверив украшенную ритуальными шрамами физиономию, сообщил делегации доморощенных умников, что лично заменит каждого из делегатов на пленника, отправив заботливого к праотцам, а пленника оставит жить на его месте в городе, если даже тень настроений подобного рода появится в Аркаиме. Начальника стражи и его кипяточный характер хорошо знали в Аркаиме и его окрестностях, и "настроения" не появлялись. Но проблему это не сняло. Высокой нравственностью сыт не будешь.
Пока женщины отмывали и чистили, устраивали быт под руководством Елки, проявившей свой полководческий талант во всей красе, дамскую и детскую часть орды, я занялся устройством заготовки мяса как на город, так и на "ордынцев". Миграция стад на южные пастбища должна была начаться еще через месяца полтора - два, и проходила она намного севернее Страны Городов, ближе к нашим местам. Поэтому охотничьи экспедиции пошли на север. Вместе с ними двигались бригады рыболовов, а в городе плавильщики и кузнецы лихорадочно трудились над изготовлением технологического чуда под названием "мясорубка". Этих девайсов повышенной производимости требовалось не менее шести штук.
Среди пленников оказались женщины рыболовного племени Бобра, единственные среди нападавших, кто специализировался на чистом рыболовстве. Число женщин было около тридцати. А вот мужчин их племени, которых можно было использовать как искусных инструкторов для отправляемых рыболовных партий, было всего пятеро - от других членов орды, и так не слишком упитанных, они отличались совсем уж вопиющей худобой - в чем только душа держалась. Племя Бобра принялось уверять, что их заставили, насильно пригнали к городу какие-то пришельцы, вызвав здоровый скепсис у Платонова.
- Все вы такие - не хотел, меня обстоятельства заставили, хмыкнул офицер в усы.
- А где эти ваши пришельцы?
- Они пришли с восхода солнца, прожили в племени год. Перед приходом убили всех мужчин, а эти остались живы только потому, что были на ловле в тот момент. Потом пришлые стали использовать мужчин как добытчиков пищи, потому что сами не умели почти ничего, только дрались со всеми, заставляя подчиняться. Перед нападением на город пришельцы во главе с их вожаком шли за ордой, подгоняя отставших членов орды. Вожак часто общался с Безымянным, и может быть сейчас с ним.Если возможно - то племя хотело бы присоединиться к людям страны городов или к племени Рода, и просит дать возможность искупить вину работой. Если им позволят жить у берегов реки или озера, они заплатят за защиту и гостеприимство рыбой, которую они умеют хорошо ловить и знают привычки рыб, а так же могут строить легкие лодки - челны из бересты для ловли. Бобрам я пообещал подумать над предложением, а на заметку взял сведения о бродящих где то отморозках, за один раз уничтоживших десяток местных мужиков и обративших в рабство целое племя. "Откуда бы такие таланты?"- размышлял себе я.
Для нейтрализации воинов племен, уютно расположившихся в ямах, потребовалось привести всего лишь делегацию жен и детей из первой партии отмытых в поселке. Нет, все таки - правильно сказал Киплинг - человек никогда бы не стал человеком, если бы не женщина!
Нашим воинам пришлось против ожидания, сдерживать не пленников, а наших неожиданных союзниц. Намерения совершить самосуд над обитателями ям были совершенно очевидными. Я еще раз понял - времена меняются, но реакция женщин, обнаруживших своих благоверных в яме, была примерно такой же, как и у моих современниц, выявивших муженька в компании приятелей, собирающихся у дверей, к примеру, скажем, пивной, что бы продолжить развлечения, чисто мужского характера. Четко зная, что половина, может и не так виновата, а просто соблазнилась на посулы некоторых нехороших товарищей, увязавшись за дурной компанией, тем не менее женщина четко понимает - что бы подобного не повторилось, любимого надо призвать к порядку, чем строже и экспрессивнее - тем лучше. И у края ямы раздавалось примерно следующее:
- Бешеный Бык! Бешеный Бык! Покажи свою наглую рожу - я точно знаю, что ты здесь! Хромой Шакал, не прикрывай своего приятеля! Бык! Покажись на мои глаза! Скажи матери своих детей - чем она будет сегодня их кормить! Ты кого послушал - Бешеный Бык! За кем ты пошел! За проходимцами! Тебе только побегать по лесу с копьем, а потом, нажравшись мухоморов всю ночь плясать со шлюхами из племени Зеленой Рыбы у костра! Ты совершенно не думаешь о своем роде, Бешеный Бык! Подойди поближе, что бы я могла, если не выцарапать твои наглые глаза, то запустить тебе камнем по башке! Что б ты сдох, Бешеный Бык, и дети твои уже не будут детьми Быка, а моими - детьми Серой Змеи, и я-то сумею их вырастить так, что бы даже память об их недостойном папаше не сохранилась у них в головах! Чтоб тебе достойного посмертия не видать, помет слабоумной коровы! Почему всегда только я должна думать о том, чем накормить и во что одеть наших детей! Бешеный Бык! У тебя нет совести! Не зря мама говорила, что нельзя отдавать свой брачный пояс охотнику племени Енота!
После такой идеологической обработки мужику всех времен и народов хочется двух вещей сразу - и испариться в неизвестном направлении, что бы не видеть перекошенную физиономордию суженной, и в тоже время - инстинкт защитника и добытчика, который гораздо сильнее мимолетного желания начистить рожу любимой и показать, кто все таки в доме хозяин, жестко требует совершенно другого - немедленно бежать, во поля, во леса, и притащить к пещере самого жирного мамонта, бросить его к ногам самой вредной в мире бабы, и в то же время - единственной и любимой женщины, и гордо выпрямившись, сказать: "Ну, вот! А ты говорила - я тебя недостоин!" И, утвердив, свое мужское достоинство таким образом, уже тогда, может быть, и оттаскать свое сокровище за волосья по просторам родной пещеры, ибо не фиг на мужа и добытчика голос поднимать. Вот, как-то так. В таком порядке - и никак иначе.
