При их возвращении решено было патрульных не снимать, автомашины с антеннами убрать, а на «ракеты» накинуть брезенты. Это также не осталось незамеченным помощниками военных атташе. Не задерживаясь в Новочерноморске, они на этот раз поспешили в Москву, сократив срок своего пребывания на побережье.
Подводя итоги работы в связи с приездом «гостей», генерал сказал, что хотя операция с «ракетами» пока особых результатов не дала, но заинтересованность дипломатов увиденным на полигоне была явной.
— Отъезд, надо полагать, связан с реакцией на то, что увидели. Решили доложить, что не зря ездили. Если так, то новый приезд не задержится.
9
Перед уходом в новый рейс радист Чукрин зашел в бар к Эдику Вартанову. Бармен, прежде чем перейти к деловому разговору, предложил ему присесть поближе. Валера неуклюже взобрался на высокое сиденье. Эдик налил ему в рюмку самого дешевого коньяка, будучи уверенным, что в этого рода напитках Чукрин совершенно не разбирается. Так оно и было. Радист выпил с видом знатока, как он сказал, «божественный напиток», попросил сигарету. Эдик положил перед ним пачку и услужливо высек огонь наимоднейшей, с позолотой, зажигалкой. Валера не удержался, взял ее, с восхищением покрутил перед глазами. Он коллекционировал зажигалки, но такой у него не было...
К бармену Чукрин пришел за деньгами. Из последнего рейса он привез две видеокассеты с записью порнографического фильма западногерманского производства. Дал для просмотра Эдику. Тому фильм понравился, и он его покупал.
— Сколько? — спросил бармен.
— По дешевке отдаю. Семь рэ.
Бармен отсчитал семьсот рублей.
— С процентами заплачу за ковбойский боевик.
— Клади задаток, — протянул руку Валера. — Только кругленькими, сотенными.
Бармен отсчитал еще триста рублей и налил ему коньяк. Радист выпил. На его лице проступили красные пятна, язык развязался. Эдик был сдержан, больше слушал захмелевшего Чукрина, снова попросившего сигарету.
— Фишман все может, — рассказывал Валера. — Если нет в наличии, то достанет. Без осечки...
В кармане Чукрина была тысяча рублей. Он уже мысленно предназначил их для расчета с Яшей, которого иначе как пауком про себя не называл. Каждый раз, заходя к Яше в лавку, радист давал себе зарок проявлять сдержанность, не залезать в долги, но из этого ничего не выходило.
Гостей в баре было мало. В дальнем углу в полумраке сидели двое — мужчина и женщина. Другой стол заняли двое парней. Больше никого.
По случаю состоявшейся сделки Валера попросил еще пятьдесят граммов коньяку. Пока бармен наливал, Чукрину пришла в голову мысль попросить у Вартанова сорок баночек черной икры, на которой можно хорошо подзаработать в иностранном порту, у того же Яши. Валера прикинул, что может выручить не меньше двухсот пятидесяти — трехсот долларов. Когда сказал об этом Эдику, тот поинтересовался, а что он будет иметь от этого мероприятия.
— Считай, чистых двести долларов, — заявил Чукрин, уменьшая предполагаемую выручку. — Сто твои. Заказывай, что привезти. Яша все может.
— О’кей! — тихо сказал бармен и попросил громко болтавшего Валеру говорить потише. — Зайдешь перед отходом. Товар приготовлю. И тогда договоримся, чем отоварить.
Среди местных фарцовщиков ходила молва, что у «Удава» по ночам можно посмотреть «веселые картинки», но попасть к нему не так просто. В клиентах он был разборчив, да и брал за сеанс не меньше двадцати — двадцати пяти рублей с человека. Правда, далеко не все знали, кто такой «Удав».
Чукрину не нужно было искать человека, скрывавшегося под этой кличкой. Вынужденный пропустить рейс из-за гриппа, радист, несмотря на рекомендации врача отлежаться, сказал жене, что отлежал все бока, и под предлогом прогулки отправился поздним вечером к Эдику развлечься.
Бар, как и следовало ожидать, был уже закрыт. Чукрин постучал, долго топтался у двери. Наконец Вартанов появился на пороге.
— Гриппозных не обслуживаем, — скривившись в улыбке, сказал бармен. — Потом, перед отходом заглянешь.
И захлопнул дверь.
10
Аринин, увидев Нину на пирсе, поспешил к ней по трапу. В руках у него был черный «дипломат» с подарками для нее. Нина взяла Григория под руку, поцеловала в щеку. Стоявшая рядом Анна Петровна, жена судового радиста, почтительно поздоровалась с врачом.
Григорий и Нина по узкому длинному пирсу направились в город, по дороге обсуждая планы на вечер. Проходя мимо стоянки автомашин, Нина показала на заезженный «Запорожец» оранжевого цвета.
— Транспорт радиста. А мы с тобой, милый доктор, пешком...
— Не люблю автомашин.
— Ты не от мира сего. Один-единственный такой на всей планете. Ну ладно, что мне привез?
— Самого себя и еще кое-что в придачу. Все здесь, — показал Григорий «дипломат».
Автобусом они доехали до гостиницы «Бригантина», поднялись в лифте на третий этаж, зашли в номер. Аринин положил «дипломат» на стол, открыл его и достал из него флакон французских духов, другую парфюмерию, чулки в целлофановой упаковке, баночку кофе, толстую плитку шоколада, кульки со сладостями. Все это Григорий выкладывал на стол, не видя разочарованного взгляда Нины.
— Спасибо, особенно за чулки. Но ты ничего не замечаешь.
— Рассеянный с улицы Бассейной, — улыбнулся Григорий.
— Мне уже стыдно ходить в старых джинсах. Им сто лет в обед. Мечтаю о вельветовых джинсах песочного цвета и светленькой кожаной курточке под цвет джинсов. Забыл? У одной меня нет, — продолжала Нина. — У супружницы радиста всего этого барахла навалом, она раскатывает на своем драндулете по городу. А ты, врач, ездишь на автобусе. Когда я тебя научу жить?
Аринину не по душе был этот разговор в первые часы после рейса. Он ожидал услышать от Нины другое...
— Гриша, я тебе заплачу, только привези джинсы и кожаную курточку. Я прошу тебя.
— И много у тебя денег?
— Сколько нужно, столько и дам. Я могу достать и валюту.
— Что же ты мне раньше не сказала?
— О валюте? — оживилась Нина.
— Конечно! Идея...
— Ты же знаешь, я каждый день вожу экскурсии иностранных моряков...
— И берешь с них плату? Наличными?..
— Что ты! Они сами мне иногда предлагают.
Аринин отстранил от себя девушку, помолчал с минуту.
— Видишь ли, Нина, — сказал он, глядя в окно. — С рейса я. Устал... Мне б отдохнуть...
— Ты меня гонишь? — изумилась Шаталова. Она даже не успела оскорбиться.
— Не гоню, но...
Нина стояла в растерянности. На миг мелькнула виноватая улыбка. Она протянула руки, попыталась обнять Григория, но он резко откинулся на спинку кресла.
— Не надо.
— Ну что же, — с чувством оскорбленного достоинства проговорила Нина. — Можешь пойти в милицию или еще куда-нибудь и заявить на меня. Получишь удовлетворение, когда меня выставят из «Интерклуба».
