— У нас не принято, — проронила она.
— А у нас все посещают, — с подчеркнутым превосходством заявил Рамони.
«Ну и что?» — хотела сказать Нина, но промолчала, чтобы не обидеть «жениха», так как еще раньше на шее у него заметила крестик на золотой цепочке. Кто знает, может, и впрямь верующий. Правда, никаких признаков набожности она в нем не приметила.
— Я видел у вас в городе единственного человека с крестиком, — сообщил Марчелло.
— Кто же это?
— Бармен из «Бригантины».
Нина едва не рассмеялась при упоминании этого «святоши».
Не доходя до дома, Нина простилась с Марчелло. Итальянец назначил ей свидание в следующий приход.
12
Когда вернувшийся домой из рейса Рамони появился на территории порта, его уже поджидали там.
— Синьор Марчелло Рамони? — спросил у трапа мужчина в темных очках.
— Не ошиблись.
— Нам надо поговорить с вами. Не могли бы зайти в технический отдел капитанерии? Комната двадцать четыре, второй этаж.
Марчелло несколько удивился этому неожиданному приглашению, посмотрел на часы и в свою очередь предложил незнакомцу подняться на борт. Но тот отказался, настаивая на своем.
— Кто вы такой? — со скрытым раздражением спросил Рамони, почувствовав в словах мужчины едва ли не повелительный тон.
— Сержант капитанерии, — небрежно проронил тот.
О капитанерии Рамони слышал и знал многое. Не раз бывал в ее техническом отделе, который принимает заявки на разного рода ремонтные работы на судах, ведает их техническим обслуживанием, поставляет приборы и оборудование. Все эти официальные заботы никак не вязались с тем, что технический отдел и вся капитанерия были укомплектованы не гражданским персоналом, а людьми, имеющими воинские звания
Марчелло вернулся на судно, оставил в своей каюте небольшой чемодан, посмотрел на себя в зеркало, надел белую рубашку, тоже нацепил темные очки и не спеша пошел в капитанерию. По дороге он вспоминал последние события из своей жизни, которые могли бы привлечь внимание технического отдела капитанерии — посещения иностранных портов, встречи там с женщинами, продажа кое-каких товаров за доллары, рубли, лиры, посещение ресторанов и баров, но ничего особенного в этом не нашел и поэтому порог комнаты № 24 переступил с полным спокойствием, полагая, что если разговор пойдет о его более отдаленном прошлом, то у него есть влиятельные покровители — куда важнее, чем какой-то сержант из капитанерии. В кабинете было двое. Сержант указал на мягкое кресло за круглым столом, на котором лежали пачка сигарет и зажигалка. Он не представил, как следовало ожидать, находившегося здесь коллегу, но сказал, что Рамони может не смущаться присутствием синьора. Незнакомый синьор что-то лениво жевал. Он сидел, развалившись в кресле и внимательно разглядывая Рамони.
— Перейдем к делу, — сказал сержант.
Марчелло кивнул в знак согласия и посмотрел на часы, давая сержанту и синьору понять, что времени у него в обрез.
— Насколько нам известно, в Новочерноморске вы встречались с русской женщиной...
— Вы плохо осведомлены. Располагаете не полной информацией. В Марселе я встречаюсь с француженкой, а в Стамбуле — с турчанкой, исповедующей ислам, — едко ответил Рамони.
— Остроумно, — с удовольствием признал сержант.
— Морская традиция со времен доблестных пиратов — встречаться и кутить в иностранных портах с женщинами. К тому же — у меня нет жены. Вам, вероятно, известна эта деталь из моей биографии?
— Безусловно, — сказал сержант. — Более того, мы знаем, что у вас есть дочь.
Молчавший до сих пор моложавый синьор с седеющими висками пристально посмотрел на Рамони и с заметным акцентом сказал:
— Вы, возможно, исходите из того, что мы вас собираемся обвинять за связь с русской. Нисколько. Расскажите нам, кто она? Какой веры? Наверное, атеистка, ненавидящая капитализм, НАТО и Общий рынок?
По акценту Марчелло понял, что это — американец. Он не первый раз имел дело с американцами, хотя ему не совсем нравилось их развязное поведение в Италии. Не понравилась и небрежная снисходительность, с которой сей незнакомец, жуя резинку, обратился к нему. Сержанта Рамони, пожалуй, послал бы подальше, а американца решил выслушать. Не стоит лезть на рожон. Моряк понимал, что оба они, и сержант и американец, видимо, составляют тандем спецслужб и ему нелегко будет сопротивляться, если они припрут к стенке, обнажив его участие в нашумевшем заговоре масонов. Видимо, в экипаже «Амалии» есть агент, который ведет за ним наблюдение, информирует о его связях в Новочерноморске.
— Ее имя — Нина, похоже на Нино, фамилию не помню. Работает гидом-переводчиком в клубе моряков, говорит на итальянском и английском. Вероисповеданием не интересовался, некогда было. Смею вас заверить, что оно не сказывается на ее фигуре и прочих женских прелестях.
Американец скупо улыбнулся. Сержант, глядя на него, тоже скривился в улыбке.
— Где гарантия, что она не обратит вас, католика, в коммунистическую веру? Имейте в виду, Рамони, что мы первые подскажем католической церкви, что вы покраснели от соприкосновения с русской, и тогда вам грозит отлучение.
— Синьоры, зная всемогущество церкви нашей, я постараюсь не доводить дело до конфликта с папой.
— Этого можно избежать, если русская станет католичкой и синьор Рамони женится на ней.
Рамони и не помышлял о женитьбе на русской, хотя, правда, и говорил с Ниной о переправке приданого. Говорил больше в шутку, чем всерьез... Но вот намек, поданный американцем... «Пожалуй, можно поторговаться», — подумал он.
— У меня денег не хватит, чтобы из России привезти жену, да еще с вещами, с которыми она, конечно, не захочет расстаться.
— Мы могли бы взять свадебные расходы на себя, но все деньги уже ушли в полицию, чтобы прикрыть ваше досье, — тут же осадил его американец. Марчелло смутился, нервно закурил, с трудом сдерживая себя, чтобы не наговорить лишнего самодовольному американцу.
— Женитесь на русской, синьор Рамони...
Марчелло не выдержал, вскочил. Это уже была слишком очевидная бестактность со стороны сотрудника ЦРУ, который даже не счел нужным назвать себя. Не меньше злил его и молчавший, все время заглядывавший в рот иностранцу соотечественник, на лице которого временами обозначалась только ехидная гримаса. Рамони, как загнанный в клетку зверь, ходил взад и вперед по квадратной комнате.
— Успокойтесь, синьор Рамони, — безразлично сказал американец. Его нисколько не тревожила возбужденность собеседника. Он кивнул сержанту, тот достал из тумбочки бутылку с виски и налил три бокала, а в высокие фужеры — содовой воды. — Выпейте, дружище. Это успокаивает.
