Сердолик сглотнул, кадык дернулся, и Вандерер еле сдержался, чтобы не обернуться и не посмотреть — куда вперился испытуемый. Он лишь позволил себе крохотное движение и стиснул рукоятку любимого «герцога».
— Так-так-так, — сказали из-за спины, что больше походило не на возглас смешливого и натужного удивления, а на краткий взрык тяжелого пулемета, уверенно поразившего цель. — Кажется мы столкнулись с попыткой заговора против… как у вас говорится? Человечества?
Двое… Нет, кроме запаха человеческих тел ощущалось нечто еще — тяжелое, искусственное и неуместное.
Вандерер с безупречно сыгранной старческой немощью повернулся к вошедшим и почти истерично каркнул:
— Что ему здесь нужно?! Откуда он здесь? Сердолик!
Ферц победно улыбался. Как будто ему выпала удача раскрыть шпионскую сеть материковых выродков в самом сердце Адмиралтейства. Он переводил взгляд с Сердолика на Вандерера, шевелил кончиком короткого носа и разве что не потирал в величайшем довольстве руки.
Рядом с Ферцем башней возвышался робот — древняя ходячая рухлядь с зачем-то опущенными визорами — державший на руках бывшую жену Сердолика. Короткая юбка женщины задралась почти на пояс, и левая рука робота впивалась пальцами в ее оголенное бедро, а правая сомкнулась на шее. Нет нужды взывать к провидцам, дабы понять — одно движение манипулятором сломает бывшей жене позвонки.
Вот так летят ко всем чертям тщательно разработанные планы. Гаденыш, с яростью подумал Вандерер. Ладно, тебя оставим на закуску, а сейчас самое главное — Сердолик. И если нужно, то он не задумываясь разменяет ферзя на пешку. Потому что пешка уже готова ступить на последнюю линию доски и стать… А вот чем ей предстоит стать надо еще посмотреть. Возможно, такой фигуры даже правилами не предусмотрено. Плевать на правила. Только бы испытуемый не кинулся, очертя голову, на выручку жены, хоть и бывшей. Только бы не кинулся…
Словно услышав обращенную к нему мольбу немощного старикана, Сердолик отпустил ворот свитера, руки его безвольно повисли, и он бесцветным голосом произнес:
— Вы разве не знали? Я думал вы обладаете даром всезнания.
— Дар всезнания обеспечивается хорошей сетью информаторов… — проворчал словно бы самому себе Вандерер. Угрюмый «герцог» холодил ладонь, и он все сильнее сжимал рифленую рукоять, точно пытаясь выдавить из нее чудесные капли того самого зелья, что придают уверенность даже в самых жутких проступках. — Serdolic, wissen Sie, wer ist das?
Отпрыск неизвестного отца разлепил пересохшие губы:
— Vermute. Er ist streng geheimer Fremdgeschichteverbesserungsfachmann.
Догадывается. Он, кехертфлакш, догадывается! Может, это у них на роду записано? Или, точнее, на дурацких штуковинах — зажигателях? В таких дерьмовых ситуациях полагалось тяжело вздохнуть и посыпать лысину пеплом, ибо ничего иного предпринять уже невозможно. Вот прокол так прокол. Всем проколам прокол. Тщательно выверенная, подготовленная операция, в которую вовлечены сотни специалистов, вбухано кехертфлакш сколько ресурсов, нервов поставлена под угрозу срыва! И из-за кого?!
Много-много лет назад он не успел за этим прытким мальцом… Успеет ли теперь?
— Хватит тарабарщины! — крикнул Ферц. — Оставаться на своих местах! Оружие на пол! Одно резкое движение, и ей свернут шею. Конги!
Робот качнул своей ношей, словно демонстрируя Сердолику и Вандереру непреклонную решимость выполнить все приказы Ферца.
Бывшая жена продолжала покоиться в его объятиях безвольной куклой. И могло показаться, что так оно и есть — нет никакого человека с его выдуманной свободой воли, а имеется искусно сделанный фантош, совершающий жуткую пляску жизни, подчиняясь молчаливому приказу сомкнутой на шее лапы мертворожденного чудовища.
— Ты ошибаешься, Ферц, — сказал Сердолик. — Ты очень ошибаешься. Роботы не могут причинить вред человеку…
Ферц оскалился:
— Ты о дурацких законах роботехники? Ефрейтор Конги больше им не подчиняется. Он мобилизован по законам военного времени и перешел в мое полное подчинение.
— Это невозможно… Скажите ему, Вандерер! — Сердолик, забыв о предупреждении Ферца не двигаться, резко повернулся к Вандереру.
— Возможно, — кратко ответствовал Вандерер.
— Каким образом? Почему?!
— Хочешь все узнать? Спроси меня, Сердолик! — рассмеялся Ферц.
И тут бывшая жена, словно очнувшись после забытья, открыла глаза и сказала:
— Он никогда не отличался сообразительностью, Ферц. Это же так просто, Корнеол… Потому что Конги должен был следить за тобой! И в случае необходимости — убить! — она неожиданно легко освободилась из рук держащего ее Конги, оправила юбку, выпрямилась, потирая пятна на шее. — Или как там у вас говорится, Вандерер, — устранить угрозу?
Лазарет, оборудованный в Башне, ничем не отличался от тысяч таких же полуавтоматических «цирюлен», как их называли космонавты, следопыты и звероловы, разбросанных по всей периферии Ойкумены. Несколько узких коек, что лепестками раскрылись вокруг киберхирурга, готового многочисленными щупальцами произвести сколь угодно сложную операцию, капли мониторов над обтянутыми антисептическими наволочками подголовниками, почти незаметные вспышки стерилизаторов, тихие вздохи кондиционеров и общая атмосфера, странным образом располагающая к болезни, — привет психодизайнерам, переборщивших в стремлении создать ощущение уюта и покоя у потенциальных пользователей.
Парсифаль, за свой долгий век наглядевшийся на подобные учреждения во всех оттенках периферии, мог авторитетно подтвердить — разницы никакой, если не считать лежащего на койке человека. Нет, сам по себе он не являлся чем-то примечательным, вполне укладываясь в антропологический тип «человека здорового», не измученного дурной наследственностью или благоприобретенными паразитами.
Странность заключалась в самом его наличии в указанном помещении, поскольку штатное расписание исследовательского центра «Башня — Флакш» недвусмысленно предписывало присутствие на соответствующем объекте 1 (одного) наблюдателя-исследователя, который и сидел рядом с Парсифалем на жесткой койке, в своем неизменном свитере, задрав ногу на ногу и сцепив пальцы на остром колене.
— Я не могу снять блокировку, — признался Парсифаль. Помолчал, размышляя над необходимостью дальнейших пояснений и все-таки продолжил. — Первый раз вижу столь глубоко кондиционированного специалиста. Тому, кто это сделал, надо или аплодировать или промывать память…
— Почему? — откликнулся Сердолик, расплетая пальцы и вновь сплетая их уже на затылке, потягиваясь и шевеля затекшими ногами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
