страницу или две. Но буквы и слова, не связанные логической цепочкой, он не допускал в память — так он не мог в пятом классе запомнить число «пи», не только с точностью до десяти знаков, как требовалось по программе, но даже первые четыре, которые помнила с детских лет даже Тамара Евсеевна. А номера телефонов своих приятелей… Если Аркадий не замечал в них арифметической или иной последовательности, номер для него не существовал — он всегда носил с собой записную книжку и заглядывал в нее при каждом случае. «Эйнштейн тоже не запоминал всю эту ерунду, — говорил Аркаша приятелям, которым ничего не стоило запомнить все мировые постоянные. — Память человеческая не для того существует, чтобы дублировать то, что можно записать на бумаге». В свое время Аркаша потому и увлекся программированием, что здесь было царство логики и последовательностей. Он мог составить и запустить программу любой сложности, но вряд ли точно запоминал при этом хотя бы ее рабочее название.
Если сын работал с этим сайтом (а он наверняка с ним работал), то код входа должен был у него записан… где? Во-первых, там, где его не стал бы искать посторонний — никаких записаных книжек, вроде той, что лежит на виду на столике, никаких листочков бумаги, которые легко потерять. Должно быть что-то, быстро обнаружимое и при этом достаточно надежное — такое, скажем, чтобы мать, производя уборку, не выбросила в мусор.
В ванной Аркадий заскакал на одной ноге, надевая брюки. Звук при этом получался весьма странный, будто кого-то лупили тяжелым мешком, но Тамаре Евсеевне этот звук был хорошо знаком, ошибиться она не могла. Еще минута, и сын появится взъерошенный и умиротворенный, и будет очень удивлен, если не сказать больше, увидев мать перед компьютером. Минута…
Где он мог записать код? Причем наверняка не один — не только же с этим зелено-красным сайтом работает Аркаша в Интернете! Неопределенная мысль начала оформляться в сознании Тамары Евсеевны, но додумать она не успела — в двери ванной комнаты послышался характерный щелчок замка. Пришлось щелкать мышью на иконке «Home», возвращая экран в то состояние, в каком он был несколько минут назад, и спешно ретироваться в гостиную, прикрыв дверь аркашиной комнаты. Можно было и не прикрывать, сын не обращал внимания на такие мелочи, но все-таки…
Одеваясь в спальне перед тем, как идти на работу, Тамара Евсеевна поняла наконец, где ей следовало пошарить. Почти однозначно. Как она могла об этом не вспомнить сразу? Конечно же, «История России», школьный учебник для 8–9 классов. Потрепанная книжка стояла обычно на нижней полке в книжном шкафу около компьютерного столика. Еще в школе, ненавидя историю и не желая запоминать явно непоследовательные и потому не поддающиеся запоминанию даты, Аркаша сделал из учебника единственное, на что, по его мнению, эта книга была пригодна: выдрал внутренности и вместо них вклеил пустые страницы, где и начал записывать все, что считал нужным — номера телефонов, адреса приятелей, какие-то названия, даже имена девчонок, с которыми встречался недолго и потому не успевал допустить в сознание настолько, чтобы запомнить. Тамара Евсеевна часто перелистывала книгу — в отсутствие сына, разумеется. Она не считала зазорным это подглядывание, по сути — слежку. Напротив, так она была в курсе всех аркашиных дел, это была шарада, над смыслом которой она ломала голову ежедневно — сын не был с матерью особенно откровенен, откуда же она могла черпать информацию для того, чтобы выполнять свою охранную материнскую функцию? Как бы она узнала, к примеру, адрес этой злокозненной Регины? Или в другой раз…
Тамара Евсеевна быстро закончила подкрашивать губы — Аркаша уже ушел, но мог вернуться в любую минуту, он частенько забывал какую-нибудь мелочь и возвращался с полдороги, — и, войдя в комнату сына, оставила дверь открытой настежь. «История России» стояла на своем месте, по сравнению с прошлым разом, когда Тамара Евсеевна листала «учебник» в поисках каких-нибудь новостей в аркашиной личной жизни, книга чуть потолстела, Аркаша вклеивал новые листы по мере того, как заполнял старые.
На последних страницах нечетким почерком были выписаны несколько почтовых адресов (фамилии адресатов ничего Тамаре Евсеевне не говорили), два номера телефонов с женскими именами (странно, насколько Тамаре Евсеевне было известно, новых пассий в жизни сына не наблюдалось) и — вот оно! — около десятка выписанных столбиком бессмысленных слов, не слов даже, а просто буквенно-цифровых наборов. Никаких комментариев, только сами коды. Иди теперь разберись, к чему какой код мог относиться. Неужели Аркаша поднапрягся и запомнил если не сами коды, то хотя бы соответствия между ними и названиями сайтов, к которым эти коды относились?
Неважно. Для начала Тамара Евсеевна переписала все обозначения на бумажку и поставила «Историю России» на место. Хотела сразу же включить компьютер и разобраться наконец в тайне, возникшей у сына, но, посмотрев на часы, поняла, что дико опаздывает, и с сожалением отложила «момент истины» до более удобного времени.
Время это наступило в тот же вечер, и это было просто замечательно, потому что ни о чем другом Тамара Евсеевна думать не могла — в ее характере была черта, которой она гордилась, но которая приносила массу беспокойства: она не находила места до тех пор, пока не выполняла то, что задумывала выполнить. Это могло быть что угодно: приготовление яблочного пирога или поход в театр.
Придя с работы, она застала сына дома — конечно, он уже сидел за компьютером, набирал какой-то текст и одновременно разговаривал с кем-то по телефону. Судя по тому, что слышала Тамара Евсеевна, обсуждалась программа деструктурирования функционально-стоимостного алгоритма в рамках… В общем, чушь. Потом Аркаша договорился о встрече в восемь у Сергея, и Тамара Евсеевна вздохнула облегченно — долго ждать не придется. Сергей, Аркашин коллега, жил в Кунцево, неближний свет, и значит, домой сын вернется не раньше полуночи. Будет время поработать.
То, что произошло в тот вечер, Тамара Евсеевна запомнила, по ее словам, на всю жизнь.
* * *
Подойти мог только один из двух десятков записанных на странице кодов. Какой? Если три раза набрать неправильно, машина выбросит пользователя и закроет линию — будет потеряно время. Но иного выхода просто не было, пришлось положиться на везение.
Третий набор оказался правильным.
Изображение на экране сменилось: цвет остался прежним — красным, — но теперь возник и английский текст, не очень длинный, слава Богу, Тамара Евсеевна не так хорошо владела английским, чтобы быстро читать сложные послания. Пробежав текст по диагонали, она подумала, что, скорее всего, подзабыла слова. Получалось, что это был
