Она стояла чуть в стороне от парадных дверей, очень красивая, с новой причёской — волосы были завязаны в хвост. Гарри пошёл к ней, с ужасом ощущая, какие огромные у ноги, а уж руки… да как он раньше не замечал, до чего они дурацкие и насколько глупо болтаются при ходьбе?
— Привет, — поздоровалась Чу.
— Привет, — ответил Гарри.
Секунду они молча смотрели друг на друга, а потом Гарри сказал:
— Ну что… пошли?
— А… да…
Они встали в очередь к Филчу, который проверял уходивших по списку. Они переглядывались, смущённо улыбались друг другу, но молчали. Потом наконец оказались на улице, и Гарри обрадовался: молча идти рядом всё-таки проще, чем просто стоять с глупым видом. Было свежо и немного ветрено. Проходя мимо стадиона, Гарри заметил над трибунами болтающихся в воздухе Рона и Джинни, и у него защемило сердце — как жаль, что он не с ними!
— Очень скучаешь без квидиша, да? — спросила Чу.
Он повернулся к ней и понял, что она внимательно за ним наблюдает.
— Да, — вздохнул Гарри, — очень.
— Помнишь, как мы первый раз играли друг против друга, в третьем классе? — спросила Чу.
— Конечно, — усмехнулся Гарри. — Ты всё время меня блокировала.
— А Древ сказал: «не время строить из себя джентльмена, если надо, скинь её с метлы», — ностальгически улыбаясь, продолжила Чу. — Я слышала, его взяли в «Младость Мимолёттона»?
— Нет, в «Малолетстон Юнайтед»; в прошлом году я видел его на Кубке мира.
— Ой, мы же с тобой там встречались, помнишь? Мы были в одном лагере. Здорово было, да?
Так, беседуя о мировом чемпионате, они незаметно вышли за ворота. Гарри был поряжён, до чего легко разговаривать с Чу — не труднее, чем с Роном или Гермионой. Но не успел он расслабиться, ощутить уверенность в себе и повеселеть, как мимо прошла стайка девиц из «Слизерина», и в том числе Панси Паркинсон.
— Поттер и Чэнг! — скрипуче взвизгнула Панси, и её слова потонули во взрыве презрительного хохота. — Ну и вкус у тебя, Чэнг! Диггори, по крайней мере, был красавчик!
Девицы быстро ушли вперёд, вопя, хохоча и демонстративно оборачиваясь на Гарри и Чу. Те смущённо молчали. Гарри не знал, что ещё можно сказать про квидиш, а покрасневшая Чу сосредоточенно смотрела себе под ноги.
— Ну… куда пойдём? — спросил Гарри, когда они вошли в Хогсмёд. На Высокой улице было полно школьников. Они лениво прохаживались, глазели на витрины, группками стояли на тротуаре, оживлённо болтали.
— Ой… мне всё равно, — Чу пожала плечами. — Может… походим по магазинам?
Они медленно направились к «Дервишу и Гашишу». В витрине висело большое объявление; возле него стояли несколько деревенских жителей. Когда подошли Гарри с Чу, люди чуть отодвинулись, и Гарри опять увидел фотографии десяти беглецов. В объявлении, «ПО ПРИКАЗУ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ» предлагалось вознаграждение в тысячу галлеонов за любую информацию, которая поможет поймать преступников.
— Странно, — тихо сказала Чу, глядя на Упивающихся Смертью, — помнишь, когда бежал Сириус Блэк, то повсюду было полно дементоров? А сейчас бежали десять человек — а дементоров нет…
— Да, — ответил Гарри, оторвал взгляд от Беллатрикс Лестранг и из конца в конец осмотрел Высокую улицу. — И правда странно.
Он ничуть не жалел об отсутствии дементоров, но, если подумать, оно говорит само за себя. Дементоры не только позволили приспешникам Вольдеморта сбежать, но даже не пытаются их разыскивать… Видно, они и впрямь больше не подчиняются министерству.
Дождь усиливался.
— А не хочешь… выпить кофе? — потупив глазки, спросила Чу.
— Давай, — Гарри завертел головой. — А где?
— Там, дальше, есть замечательное место! Ты был когда-нибудь у мадам Пуднафут? — оживлённо спросила Чу и повела Гарри на боковую улочку, к маленькому кафе, которого он никогда раньше не замечал. В тесном зальчике было очень жарко, а все без исключения поверхности украшали кружева и бантики. Гарри сразу вспомнил кабинет Кхембридж, и ему стало неприятно.
— Миленько, правда? — с воодушевлением воскликнула Чу.
— Э-э… да, — неискренне согласился Гарри.
— Смотри, как она всё украсила к Валентинову дню! — Чу показала на стайки золотых херувимчиков, которые кружили над маленькими круглыми столиками и время от времени бросали в посетителей розовым конфетти.
— Да…
Они заняли последний свободный столик, рядом с запотевшим окном. На расстоянии полутора футов, держась за руки, сидели Роджер Дэвис и хорошенькая светловолосая девочка. При виде них Гарри сделалось не по себе, а потом, когда он обвёл кафе взглядом и понял, что за столиками — одни парочки, и все, решительно все, держатся за руки, стало и вовсе нехорошо. Наверно, Чу ждёт, чтобы он тоже взял её за руку?
— Что вам принести, мои дорогие? — Мадам Пуднафут, очень полная женщина с блестящими чёрными волосами, собранными в пучок, с невероятным трудом втиснулась между их столиком и столиком Роджера Дэвиса.
— Два кофе, пожалуйста, — заказала Чу.
Пока они ждали кофе, Роджер Дэвис и его подруга, склонившись друг к другу над сахарницей, начали целоваться. Гарри от этого ужасно страдал; Дэвис словно задавал некий стандарт поведения — Чу, вероятно, хочет, чтобы он, Гарри, ему соответствовал. Гарри бросило в жар; он отвёл глаза к окну, но оно запотело, и за ним ничего не было видно. Тогда, оттягивая момент, когда придётся снова посмотреть на Чу, Гарри поднял глаза к потолку, будто проверяя, хорошо ли тот покрашен, и получил по физиономии розовым конфетти.
После нескольких минут тягостного молчания Чу заговорила о Кхембридж. Гарри вздохнул с облегчением, и они некоторое время дружно поносили главного инспектора, но, поскольку Кхембридж была предметом бесконечных обсуждений на встречах Д.А., то тема быстро оказалась исчерпана. Воцарилась тишина. Гарри не мог не замечать хлюпающих звуков, доносившихся с соседнего столика, и лихорадочно придумывал, о чём бы ещё поговорить.
— Слушай… а ты не хочешь к обеду подойти в «Три метлы»? Я там встречаюсь с Гермионой Грэнжер.
Чу подняла брови.
— С Гермионой Грэнжер? Сегодня?
— Да. Понимаешь, она попросила… Вот я и думаю, надо бы. Пойдёшь со мной? Она сказала, если ты тоже придёшь, не страшно.
— О!.. Как мило с её стороны.
Но по тону Чу было ясно — она вовсе не считает это милым; напротив, от её слов сквозило холодком, а лицо посуровело.
Некоторое время прошло в гробовом молчании. Кофе исчезал с неимоверной быстротой — скоро Гарри понадобится вторая чашка. Роджер Дэвис с девицей, казалось, навсегда приклеились друг к другу губами.
Рука Чу лежала на столе у чашки, и Гарри всё яснее чувствовал, что ему просто необходимо до неё дотронуться. Возьми и всё, твердил он себе. В груди фонтаном били эмоции — и жуть, и восторг, и трепет. Протяни руку и хватай! Поразительно: заставить себя дотянуться до неподвижно лежащей ладони — всего каких-то двенадцать дюймов! — труднее, чем схватить несущегося на бешеной скорости Проныру…
Но, стоило Гарри двинуть рукой, Чу убрала ладонь со стола. И, без особого интереса, стала наблюдать за Дэвисом и его подругой.
— А знаешь, он звал меня на свидание, — еле слышно сказала Чу. — Пару недель назад. Роджер. Я отказалась.
Гарри — чтобы как-то объяснить резкое движение рукой, ему пришлось схватить сахарницу — удивился: для чего она это рассказывает? Если ей жаль, что не она взасос целуется с Дэвисом, зачем было идти на свидание с ним?
Он промолчал. Херувимчик швырнул в них ещё одну горсть конфетти. Несколько кружочков упали на дно чашки, в остывший кофе, который Гарри собирался допить.
— В прошлом году мы были здесь с Седриком, — прошептала Чу.
Когда смысл её слов дошёл до Гарри, его сердце сковало льдом. Да как она может говорить о Седрике здесь, где целуются парочки и летают херувимчики?
Чу заговорила снова, более высоким, чем обычно, голосом:
— Я давно хотела у тебя спросить… Седрик… говорил что-нибудь… обо мне… перед смертью?
О чём — о чём, а об этом Гарри разговаривать не хотелось — тем более с Чу.
— В общем… нет, — скованно ответил он. — Понимаешь… он и не успел бы. Э-м… так ты… так ты… на каникулах часто ходила на квидишные матчи? Ты ведь болеешь за «Торнадос», да?
Его голос прозвучал неестественно бодро и весело. Но тут, к своему ужасу, он увидел, что глаза Чу полны слёз, совсем как тогда, под омелой.
— Слушай, — в отчаянии сказал он, наклоняясь очень близко к Чу, чтобы никто не услышал его слова, — давай сейчас не будем говорить о Седрике… давай лучше о чём-нибудь другом…
Кажется, именно этого говорить не стоило.
— Я думала, — пролепетала Чу, и на стол брызнули слёзы, — думала, что ты… должен меня по… понять! Мне нужно об этом говорить! И тебе, конечно, то… тоже! Ты же это ви… видел!
