Рита, не сводя глаз с Гермионы, промокнула грязный плащ. И нахально заявила:
— В «Прорицательской» такой материал не примут. Может, вы не заметили, но его россказням никто не верит. Его считают психом. Вот если мне будет позволено повернуть историю иначе…
— Нам не нужна очередная статья про то, что у Гарри поехала крыша! — возмутилась Гермиона. — Нет уж, спасибо! Я хочу, чтобы у него появилась возможность рассказать правду!
— На «правду» нет спроса, — отрезала Рита.
— Вы хотите сказать, что «Прорицательская» этого не напечатает, потому что Фудж не позволит! — раздражаясь, крикнула Гермиона.
Рита посмотрела на неё долгим, тяжёлым взглядом. Затем, перегнувшись через стол, деловито сказала:
— Скорее, Фудж зависит от «Прорицательской газеты», но… результат один. Они не напечатают положительную статью о Гарри. Это не станут читать. Это идёт в разрез с настроениями общественности. Побег из Азкабана достаточно напугал людей. Никто не хочет верить, что Сами-Знаете-Кто вернулся.
— Значит, цель существования «Прорицательской газеты» — рассказывать людям то, что они хотят слышать? — процедила Гермиона.
Рита, подняв брови, выпрямилась и осушила стакан с огневиски.
— Глупая девочка. Цель существования «Прорицательской газеты» — увеличение объёма продаж, — ледяным тоном сообщила она.
— А мой папа считает, что это ужасная газета, — неожиданно вмешалась в разговор Луна и, посасывая луковку, воззрилась на Риту огромными, выпуклыми, слегка безумными глазами. — Он публикует только то, что, по его мнению, обязаны знать читатели. А на деньги ему плевать.
Рита окинула Луну презрительным взглядом.
— Полагаю, наш папа издаёт какую-нибудь глупую деревенскую газетёнку? — осведомилась она. — Что-нибудь вроде «Двадцать пять способов слиться с муглами в экстазе» и даты сельских распродаж?
— Нет, — Луна окунула луковку в ледниколу, — папа — редактор «Правдобора».
Рита так громко фыркнула, что на неё стали оборачиваться.
— Стало быть, он публикует лишь то, что, по его мнению, обязаны знать читатели? — уничижительно повторила она. — Да его издание годится только на то, чтобы удобрять сады.
— Что ж, значит, у вас будет шанс немного поднять планку, — приятным голосом сказала Гермиона. — Луна говорит, что её папа будет рад взять у Гарри интервью. И напечатать его.
Рита некоторое время молча смотрела на них обоих, а потом разразилась хохотом.
— «Правдобор»! — заливалась она. — Думаете, если его интервью напечатают в «Правдоборе», публика ему поверит?
— Кто-то не поверит, — размеренно произнесла Гермиона. — Но в рассказе о побеге, опубликованном в «Прорицательской», есть очевидные нестыковки. Мне кажется, многие уже задумались, нет ли другого объяснения, поэтому, если их вниманию будет представлена альтернативная версия, пусть даже в… — она покосилась на Луну, — в… скажем так, необычном журнале… думаю, многие захотят это прочесть.
Рита помолчала, чуть склонив голову набок и внимательно глядя на Гермиону.
— Хорошо, предположим, я напишу статью, — отрывисто сказала она. — Сколько я за это получу?
— Папа обычно не платит авторам, — сонно проговорила Луна. — Они работают с ним потому, что печататься в нашем журнале — большая честь…Ну и, конечно, чтобы увидеть в печати свою фамилию.
У Риты опять сделался такой вид, будто она наглоталась смердосока. Она гневно повернулась к Гермионе.
— То есть я что, должна работать бесплатно?
— В общем, да, — спокойно отозвалась Гермиона, чуть пригубив из своего стакана. — В случае отказа я, как вы понимаете, сообщу властям, что вы — незарегистрированный анимаг. Думаю, «Прорицательская» неплохо заплатит за репортаж из Азкабана.
Видно было, что Рита готова отдать что угодно за возможность засунуть бумажный зонтик из своего стакана Гермионе в нос.
— Полагаю, у меня нет выбора? — чуть дрогнувшим голосом пробормотала журналистка, открыла сумочку, достала пергамент и выжидательно подняла принципиарное перо.
— Папа будет очень рад, — радостно сказала Луна. Рита сжала челюсти.
— Ну что? — Гермиона повернулась к Гарри. — Готов поведать людям правду?
— Да, — ответил Гарри, следя за тем, как Рита ставит перо на пергамент.
— Тогда валяйте, Рита, — безмятежно улыбнулась Гермиона и выудила вишенку со дна своего стакана.
Глава 26
ВИДЕННОЕ — НЕПРЕДВИДЕННОЕ
Луна сказала, что не знает точно, когда интервью с Гарри появится в «Правдоборе»; в ближайшем номере папа планировать разместить огромную увлекательную статью — рассказы очевидцев о недавних встречах со складкорогими стеклопами. «А поскольку это чрезвычайно важно, не исключено, что Гарри придётся подождать до следующего выпуска», — закончила Луна.
Вспоминать о возрождении Вольдеморта было нелегко. Но Рита старалась выудить всё до мельчайших подробностей, и Гарри изо всех сил напрягал память, понимая, что обязан воспользоваться уникальным шансом, который ему предоставили. Интересно, как воспримут его историю? Впрочем, Гарри не сомневался, что многие лишь уверятся в его невменяемости — не в последнюю очередь потому, что интервью выйдет в журнале, печатающем бредовые россказни про складкорогих стеклопов. Но, после побега Беллатрикс Лестранг и её соратников, Гарри одолевало страстное желание сделать хоть что-нибудь, а уж поможет или нет — увидим…
— Жутко хочется посмотреть, как Кхембридж отреагирует на твой «выход в свет»! — воскликнул Дин за ужином в понедельник. Узнав об интервью, он был потрясён. Симус сидел по другую сторону от Дина и жадно поглощал пирог с курицей и ветчиной, но, чувствовалось, внимательно прислушивался к разговору.
— Ты правильно поступаешь, Гарри, — сказал Невилль, сидевший напротив. Он сильно побледнел, но всё-таки спросил, очень тихим голосом: — Наверно, было… тяжело… вспоминать… об этом?
— Да, — пробормотал Гарри, — но люди должны знать, на что способен Вольдеморт.
— Конечно, — кивнул Невилль, — и не только Вольдеморт, его приспешники тоже… все должны знать…
Невилль не договорил и стал доедать печёную картошку. Симус поднял глаза, но, встретившись взглядом с Гарри, вновь уткнулся в тарелку. Вскоре Дин, Симус и Невилль отправились в гриффиндорскую башню, а Гарри с Гермионой остались за столом ждать Рона, который ещё не вернулся с квидишной тренировки.
В Большой зал вошли Чу Чэнг и её подруга Мариэтта. У Гарри сразу подвело живот, но Чу, даже не поглядев в его сторону, уселась к нему спиной. Гермиона, посмотрев на стол «Равенкло», поинтересовалась у Гарри:
— Кстати, а что у вас произошло? Почему ты пришёл со свидания так рано?
— Раз уж ты спрашиваешь… то в сущности, — протянул Гарри, придвигая к себе блюдо с рассыпчатым пирогом из ревеня и накладывая вторую порцию, — это было не свидание, а полнейшая катастрофа.
И рассказал Гермионе о сцене в кафе мадам Пуднафут.
— …а потом, — закончил он, проглотив последний кусочек пирога, — она вскочила и говорит: «До свидания, Гарри»! И выбежала на улицу! — Гарри положил ложку и удручённо посмотрел на Гермиону. — Ну вот скажи, что всё это значит? А?
Гермиона, поглядев на затылок Чу, вздохнула.
— Ох, Гарри, Гарри, — она грустно покачала головой, — извини, но ты проявил ужасную бестактность.
— Я? Бестактность? — возмутился Гарри. — А она? Всё было хорошо, а она вдруг заявляет, что Роджер Дэвис звал её на свидание, и начинает рассказывать, как ходила в это идиотское кафе обниматься с Седриком!… Что, по её мнению, я должен был почувствовать?
— Понимаешь, — сказала Гермиона с беспредельным терпением человека, который вынужден объяснять полуторагодовалому малышу, страдающему повышенной возбудимостью, что один плюс один будет два, — не надо было посреди свидания говорить, что ты хочешь встретиться со мной.
— Но, но, — захлебнулся Гарри, — но… Ты же сама просила, чтобы я пришёл в двенадцать и привёл её с собой! Что, надо было сделать это тайно от неё?
— Надо было сказать по-другому, — всё тем же противно-снисходительным тоном объяснила Гермиона. — Сказать, что это ужасно некстати, но я вынудила тебя пообещать, что ты придёшь в «Три метлы», а тебе ужасно не хочется и вообще ты рассчитывал провести весь день с ней, но, раз уж так вышло, то пожалуйста, пожалуйста, не могла бы она пойти с тобой, потому что, может быть, тогда тебе удастся пораньше от меня отделаться. И кстати, неплохо было бы сказать, какой уродиной ты меня считаешь, — подумав, добавила Гермиона.
— Но я вовсе не считаю тебя уродиной, — удивлённо поднял брови Гарри.
Гермиона засмеялась.
— Гарри, ты ещё хуже Рона… хотя, пожалуй, всё-таки нет, — вздохнула она. В Большой зал как раз ввалился хмурый Рон, весь измазанный грязью. — Понимаешь… Когда ты сказал, что встречаешься со мной, Чу расстроилась и решила заставить тебя ревновать. Она хотела понять, сильно ли тебе нравится.
