Роланд развернулся на стоптанных каблуках, одновременно выхватывая из кобуры револьвер. Обернулись и Джейк с Сюзанной. Сюзанна увидела, что ее муж стоит, прижимая ладонь ко лбу.
— Эдди? Сладенький?
Пимли пытался вновь взвести курок, его верхняя губа растянулась от усилий, обнажив зубы в зверином оскале. Роланд прострелил ему горло, и ректор Алгул Сьенто повалился на левый бок, револьвер вылетел из его руки и, отскочив от земли, застыл рядом с телом его друга Горностая. Практически у ног Эдди.
— Эдди! — закричала Сюзанна, и на руках и коленях поспешила к нему. «Ранение не тяжелое, — говорила она себе. — Ранение не тяжелое. Господи, не допусти, чтобы моего мужа тяжело ранили…»
Потом она увидела кровь, бегущую из-под руки, льющуюся на землю, и поняла, что ранение тяжелое.
— Сюзи? — спросил Эдди. Ясно и отчетливо. — Сюзи, где ты? Я ничего не вижу.
Он сделал шаг, второй, третий… а потом упал лицом вниз, как и предчувствовал дед Джеффордс, ага, с того самого момента, когда впервые увидел его. Ибо молодой человек был стрелком, ты говоришь правильно, а стрелок может умереть только так и не иначе.
Глава 12. Teт распадается
1
В тот вечер Джейк Чеймберз сидел в одиночестве около таверны «Клевер» в дальнем конце Главной улицы Плизантвиля. Тела охранников увезли роботы-дворники, и хоть с этим проблем не было. Ыш уже час или около того лежал на коленях мальчика. Обычно с ним такого не бывало никогда, но он, похоже, понимал, что нужен Джейку. Несколько раз Джейк плакал, уткнувшись в лицом в мягкую шерсть ушастика-путаника.
Большую часть этого бесконечного дня мысли Джейка говорили на два голоса. Такое с ним уже случалось, но лишь многими годами раньше, когда он был совсем маленьким мальчиком и подозревал, что может страдать от какого-то странного, непонятного родителям нервного расстройства.
«Эдди умирает, — заявлял первый голос (тот самый, что раньше уверял: в стенном шкафу живут чудовища и скоро они вылезут оттуда, чтобы пожрать его живьем). — Он в комнате в Корбетт-Холл и Сюзанна с ним, и он говорит, не умолкая, но он умирает».
«Нет, — возражал ему второй голос (тот, который пытался доказать ему, без особой уверенности, что никаких чудовищ нет и в помине). — Нет, такого не может быть. Эдди не… Эдди! И потом, он — часть ка-тета. Он может умереть, когда мы доберемся до Темной Башни, мы все можем умереть, когда мы доберемся туда, но не здесь, это безумие».
«Эдди умирает, — повторял первый голос. Неумолимый. — У него дыра в голове, достаточно большая, чтобы в нее пролез твой кулак, и он умирает».
На это второй голос мог лишь ответить, что такого просто не может быть, но возражения с каждым разом слабели.
Даже от осознания того, что они, скорее всего, спасли Луч (Шими в этом не сомневался, он ходил на притихшему кампусу Девар-тои, выкрикивая во всю мощь легких новости: «ЛУЧ ГОВОРИТ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО! ЛУЧ ГОВОРИТ ВАМ СПАСИБО!»), настроение Джейка не улучшалось. Потеря Эдди была слишком дорогой ценой за спасение Луча. А распад ка-тета еще больше повышал эту цену. Всякий раз, когда Джейк думал об этом, у него начинало сосать под ложечкой, и он молился Богу, Гану, Человеку-Иисусу, каждому и всем сразу, прося сотворить чудо и спасти жизнь Эдди.
Он даже молился писателю.
«Спаси жизнь моего друга, и мы спасем твою, — молил он Стивена Кинга, человека, которого никогда не видел. — Спаси Эдди, и мы не позволим этому вэну наехать на тебя. Клянусь в этом».
Потом опять подумал о Сюзанне, выкрикивающей имя Эдди, старающейся перевернуть его, и Роланде, обнимающем ее со словами: «Ты не должна этого делать, Сюзанна, ты не должна тревожить его». Вспомнил, как она боролась с ним, вспомнил ее безумное лицо, которое изменялась ежесекундно, в зависимости от того, какая личность обретала контроль над телом. «Я должна ему помочь!» рыдала она голосом Сюзанны, который Джейк знал, а потом кричала уже другим, более грубым: «Отпусти меня, махфах! Дай мне сделать над ним мах вуду, сделать мах хунган, он встанет и пойдет, ты увидишь! Отпусти!» И Роланд все время держал ее, держал и покачивал, а Эдди лежал на мостовой, не мертвый, хотя было бы лучше, если б он умер (хотя смерть клала бы конец разговорам о чудесах, конец надежде), но Джейк видел, как покрытые пылью пальцы дергались, и слышал, как он что-то непрерывно бормочет, что-то несвязное, словно человек, который говорит во сне.
Потом подошел Тед, следом за ним Динки, за ними еще двое или трое Разрушителей. Тед опустился на колени рядом с кричащей, вырывающейся из рук Роланда женщиной и знаком указал Динки, что он должен сделать то же самое, но с другой стороны. Тед взялся за одну ее руку, кивнул Динки, который взялся за вторую. И что-то вырвалось из них, что-то мощное и успокаивающее. Это что-то не предназначалось Джейку, нет, совсем не предназначалось, но он его все равно уловил и почувствовал, как замедляется бешеный бег сердца. Посмотрел на лицо Теда Бротигэна и увидел, что зрачки глаз пребывают в постоянном движении, сокращаются и расширяются, сокращаются и расширяются.
Крики Сюзанны стихли, превратились в стоны боли. Она посмотрела на Эдди, потом наклонила голову, слезы из ее глаз закапали на рубашку Эдди, оставляя темные пятна, как капли дождя. Именно в этот момент из одного из проулков появился Шими, радостно сообщая всем, кто мог его услышать: «ЛУЧ ГОВОРИТ ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО! ЛУЧ ГОВОРИТ ВОВРЕМЯ, ЛУЧ ГОВОРИТ СПАСИБО ВАМ И МЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ ЕМУ ЗАЛЕЧИТЬ СВОИ РАНЫ!» — он сильно хромал, но никто из них не подумал об этом, может, даже и не заметил. Динки что-то прошептал растущей толпе Разрушителей, глазеющих на умирающего стрелка, несколько человек подошли к Шими, что-то ему сказали, и он замолчал. В северной части Девар-тои по-прежнему гудели сирены, но пожарные машины, те, что приехали следом за Командой „Браво“, справились с тремя самыми большими пожарами, в Дамли-Хауз, доме ректора и Феверел-Холл.
Потом Джейку вспомнились пальцы Теда, невероятно нежные, откидывающие волосы на затылке Эдди и обнажающие большую дыру, заполненную темным кровяным желе. В крови виднелись белые крупинки. Джейку хотелось верить, что эти крупинки — осколки кости. Все лучше, чем кусочки мозга Эдди.
При виде этой ужасной раны Сюзанна выпрямилась на коленях и опять начала кричать. Начала вырываться. Тед и Динки (он был белее мела) переглянулись, еще крепче сжали ее руки и вновь послали
(умиротворенность, расслабленность, спокойствие подожди успокойся не суетись угомонись)
мысленное успокаивающее послание, как цветовую гамму, холодные синие тона с толикой серого, так и слова. Роланд, тем временем, продолжал держать ее за плечи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
