— Надеюсь, Бамбарак, ты привычен к скромной обстановке? — донесся до его ушей голос Барбы. Старушка стояла рядом с постелью и с улыбкой смотрела на «племянника».
— Для меня эта обстановка роскошна, — ответил улыбкой на улыбку Вотша, — вот только меня смущает…
Он замолчал, не зная, как помягче объяснить свое сомнение.
— Говори, говори, — приободрила его старушка. — Надо, чтобы тебе было удобно и спокойно, иначе какая учеба!..
— Ну… Мне же придется ходить через твою комнату… — тут он слегка запнулся, но почти без усилия продолжил: — тетушка Барба, а это… не совсем удобно.
— Хм… Тетушка Барба!.. — повторила старушка и с довольной улыбкой покачала головой. — Мне нравится такое обращение. А что касается неудобства, то вряд ли тебе удастся встать с постели раньше меня, а улечься в постель позже. Так что пройти через мою комнату ты сможешь всегда. Ну а если тебе все-таки приспичит выскочить на улицу в то время, когда я буду у себя в комнате, так это можно будет сделать через дополнительный выход. Барба шагнула к торцевой стене чердака, секунду повозилась и распахнула небольшую дверку. — Вот. — Старушка указала на открывшийся люк. — Такому молодцу, как ты, ничего не стоит спуститься на землю. И лес рядом! — неожиданно добавила она.
Вотша наклонился и выглянул в люк. Люк действительно располагался совсем невысоко, и он мог без труда спрыгнуть на землю, да и лес начинался метрах в сорока от дома.
— Но, надеюсь, тебе не придется пользоваться этим выходом, — раздался у него за спиной голос Барбы. Вотша присел на колено, аккуратно закрыл дверцу люка и снова выпрямился. — А теперь пойдем, я покажу тебе свою… мастерскую.
Последнее слово в устах старушки прозвучало слегка насмешливо и в то же время с некоторой гордостью.
Они снова спустились вниз, вышли из дома, и Барба указала на сарай, размерами почти равный дому, стоявший на другом конце огороженного плетнем участка земли:
— Нам вон туда.
Сарай был сложен из толстых, грубо ошкуренных бревен и имел два небольших окна, забранных толстыми оконными переплетами. Дверь выглядела очень солидной, собрана она была из толстых, хорошо подогнанных друг к другу досок и укреплена двумя широкими металлическими полосами. И здесь Вотша, пожалуй, впервые в своей жизни увидел дверь без ручки, но с хитрым потайным замком! Барба достала из кармана передника тяжелый затейливый ключ и, уловив удивление будущего ученика, пояснила:
— Мои соседи уже знают, что сюда соваться не стоит, а вот прохожие изверги все время пробуют забраться. Хорошо еще, что в наших местах прохожие редко бывают, но за последние два года трое шею себе здесь свернули! Пришлось вот… замочек поставить.
Замок щелкнул звонко и весело, Барба потянула за ключ, и дверь распахнулась.
Вотша шагнул через порог следом за старушкой и остановился на месте. Конечно, эта мастерская мало напоминала лабораторию Темного Харта — та была холодна, высокомерна, наполнена темными, странными и страшными тайнами умерщвления и воскрешения из мертвых. Мастерская Барбы, напротив, была полна жизнью, запахами, шорохами. Пучки трав, подвешенные к балкам потолка, наполняли единственную комнату сарая поразительными ароматами, тонкими, едва уловимыми, казалось, травы переговариваются между собой с помощью этих ароматов, сплетая их в диалоги, в многоголосье!
Барба с легкой улыбкой смотрела на Вотшу, оглядывавшего мастерскую, и молчала, словно ожидая, когда он начнет задавать вопросы. А тот, сделав еще пару шагов внутрь помещения, медленно обводил глазами окружавшие его чудеса.
Вдоль правой от входа стены, под одним из окон, был устроен длинный, довольно узкий стол, одним своим концом примыкавший к небольшой печке с плитой. Из камня печной кладки торчал странный кран, и Вотша немедленно обратил на него внимание, но пока что воздержался от вопроса. Над столом, по обе стороны от окна, были подвешены к стене неширокие полки, на которых стояли самые разные посудины, ступочки, пестики, ложки, шпильки и другой инструмент, большей частью керамический, но попадался и каменный, и металлический. Сам стол был абсолютно пуст и совершенно чист, лишь сбоку на столешнице в специальной подставке находились деревянные, каменные и металлические дощечки. У противоположной, глухой, стены стояли два больших шкафа, их дверцы были закрыты. Под окном расположенной напротив входа стены начинался еще один широкий стол, который тянулся почти до середины комнаты. Этот стол, в отличие от первого, был полностью заставлен различными аппаратами странной формы, среди которых Вотша узнал только небольшой перегонный куб.
Закончив осмотр, изверг повернулся к хозяйке мастерской, но вопрос задать не успел, Барба опередила его:
— Нет, Бамбарак, сегодня мы заниматься не будем, и на твои поспешные вопросы я отвечать не хочу. Ты сейчас, если желаешь, отдохнешь, потом мы вместе покопаемся в огороде, а вот завтра мы начнем твое обучение… Начнем с самого начала!
И она улыбнулась получившейся тавтологии.
На следующий день началась Вотшина учеба, и первым поручением, которое тетушка Барба дала ученику, стало задание… перекопать огороженный участок земли! Поручение было неожиданным, Вотша с тоской посмотрел в сторону заветного сарая, но, не возражая и не задавая вопросов, взялся за лопату — в детстве учителя мальчонки приучили его к дисциплине. Дни бежали за днями, а Вотша продолжал заниматься исключительно тяжелым физическим трудом: он копал и перетаскивал землю, сажал семена и пересаживал рассаду, мыл посуду и инструменты, иногда одну и ту же вещь несколько раз, если тетушка Барба была недовольна первоначальным результатом. Но даже эта работа давала ему массу знаний!
В огороде у тетушки Барбы совсем не было овощей, как сказала она сама Вотше, овощи в достатке сажают деревенские изверги, а около ее дома растут травы и кустарники с иным предназначением. Большинство из них были лекарственными, но попадались и такие, о свойствах которых тетушка Барба до поры до времени молчала. Уже через месяц Вотша досконально знал не только названия всех этих растений, но и в каком месте огорода любое из них растет. Он выучил наизусть названия всех видов посуды и все инструменты, имевшиеся у тетушки Барбы, так что безошибочно подавал ей требуемое, когда помогал в мастерской. Он знал назубок все небольшое хозяйство приемной тетки, так что, когда она однажды ушла в лес на четверо суток, он без труда управился с этим хозяйством, не забыв выполнить все многочисленные поручения Барбы.
К этому времени Вотша перезнакомился и со всеми жителями деревеньки. Их было немного, всего восемь семей. Изверги были немногословны, они словно бы присматривались к новичку, появившемуся в их деревне, прикидывали, чего он стоит, и, когда видели, как старательно он работает на огороде своей тетки, одобрительно кивали головами. Извергини, почти все, за исключением одной странной старухи, жившей в одиночестве на противоположном конце деревни, сразу же полюбили старательного и доброго паренька, а полтора десятка ребятишек души в нем не чаяли. В свои нечастые свободные минуты он успевал рассказать им какую-нибудь занимательную историю, подарить сделанную свободным вечером игрушку, а тех, что были постарше, начал учить грамоте.
Но ближе всех Вотша сошелся с девчушкой, которая жила через два дома от Барбы. Звали ее Элайса, и было ей лет двенадцать-тринадцать. Вотша редко выходил за плетень, огораживавший участок тетушки Барбы, поэтому Элайса в первый раз увидела его только недели через две после того, как он поселился у травницы. Девчушка прибежала к Барбе за снадобьем для отца, ужаленного змеей. Увидев во дворе Вотшу, который тесал жердину, чтобы поправить плетень, Элайса лишь на мгновение притормозила от неожиданности, а затем снова устремилась в мастерскую, где надеялась найти Барбу. Получив противоядие, она тут же убежала домой, однако уже следующим утром девчушка вновь появилась во дворе тетушки Барбы. В огороде возилась одна старушка, и Элайса, подойдя к ней, без всякого стеснения поинтересовалась:
