— Тетушка Барба, а где этот?.. Ну, такой, здоровый, что вчера здесь копался?!
Старушка выпрямилась, с улыбкой посмотрела на девчонку и, в свою очередь, спросила:
— А что это ты, доченька, нарядилась, словно в город ехать собралась?
На Элайсе и вправду было пестрое, явно праздничное платье, а тонкую, длинную шейку охватывал красивый цветной шарфик. Однако девчушка в ответ только фыркнула:
— Никуда я не собралась! Что ж мне все время замарашкой ходить?! — Она вздернула и без того курносый, усыпанный яркими конопушками носик кверху и отвернулась.
Барба покачала головой и сказала примирительно:
— Бамбарак в лес отправился, хвоя свежая мне нужна.
— А откуда он взялся?! — снова повернула к старушке любопытную мордашку Элайса.
— Племянник он мой, — как можно серьезнее ответила Барба. — Сын моего младшего брата. Вот, приехал.
— А-а-а… — протянула девушка, посмотрела в сторону леса и добавила: — Ну, я тогда попозже зайду.
Она появилась в домике Барбы уже к вечеру, одета была в свое обычное, будничное платье и принесла небольшой кувшинчик с молоком. Травница с Вотшей как раз собирались ужинать и пригласили девчушку к столу. Стол в столовой Барбы был столь мал, что за ним сразу стало тесно, и ребята, сидевшие друг напротив друга, без конца соприкасались коленками, краснели и начинали говорить слишком громко и возбужденно. Барба смотрела на них с улыбкой и больше помалкивала. Когда Элайса наконец откланялась и ушла домой, старушка, прихлебывая из кружки травяной отвар с молоком и кося на Вотшу смеющимся глазом, поинтересовалась:
— Ну, понравилась тебе наша соседка?! — И, не дождавшись ответа от смущенно покрасневшего парня, добавила: — Она у нас совсем невеста!
И тут Вотша поднял голову и очень серьезно ответил:
— Элайса — хорошая девушка. Но эта невеста не про меня!
Враз посерьезневшая Барба внимательно посмотрела в лицо «племяннику», но выспрашивать ничего не стала.
С тех пор Вотша и Элайса частенько встречались. Вотша много рассказывал девушке о том, что видел в своих путешествиях, она слушала, задавала вопросы, но… и только. Вотша называл ее «сестренка» и держался с ней соответственно, а Элайсе, казалось, и не надо было ничего больше.
Между тем осень оголила лес, разогнала лесную живность по норам, берлогам и дуплам, затянула небо серыми беспросветными тучами, запустила тягучие холодные ветры, смоченные бесконечными дождями. Вотша замечал перемены в погоде, но обращал на них мало внимания — у него был дом, который он уже начинал считать родным, было дело, которое отнимало все его силы, так что вечером его неудержимо тянуло в постель, а утром… А утром его будил звонкий голос его старенькой тетушки:
— Бамбаракушка, вставай, ученье идет с утра и тянется к вечеру!
Наконец землю, дом, соседний лес укрыло белое снежное покрывало, и как-то вдруг физической работы у Вотши поубавилось. Но тетушка Барба словно ждала этого момента — теперь всю вторую половину дня, от позднего завтрака до позднего ужина, они просиживали в мастерской. Вотша начал постигать свойства трав, их воздействие на человека, время и способы их заготовки, приготовления, хранения! Тело его отдыхало, зато голова работала с полным напряжением.
Но самым интересным для Вотши было помогать тетушке Барбе, когда к ней приходил заболевший изверг. Он наблюдал, как травница осматривала больного, как внимательно и в то же время аккуратно его ощупывала, простукивала, не забывая при этом комментировать, словно бы для себя самой, то, что обнаруживала, и выводы, которые делала из своих наблюдений. Вотша не сразу понял, что говорит она вовсе не для себя, а для него! К весне он начал думать, что полученные им знания достаточны, чтобы… Но он ошибался!
В начале марта стало пригревать. Снег осел, начал подтаивать, и вскоре по земле побежали ручьи, пробивая себе дорогу к недалекой речке. В лесу, правда, снег лежал почти до середины апреля, но весну это не задержало, и с ее приходом возобновилась работа Вотши в огороде. Но теперь он учился ухаживать за растениями, подрезать кусты, приваживать пчел и других насекомых.
А в конце апреля в деревеньке появились многоликие!
Земля к тому времени уже подсохла, трава после зимы поднялась, зазеленела, и деревья в лесу выпустили маленькие клейкие листочки. Как-то во второй половине дня, уже ближе к вечеру, когда Вотша по своему обыкновению возился в огороде, со стороны леса раздался конский топот. Изверг выпрямился, обернулся и увидел, что вдоль лесной опушки, по той самой, едва заметной колее, по которой в начале прошлой осени он сам вышел к этой деревне, движутся две повозки, сопровождаемые двумя всадниками. А рядом с повозками бесшумно скользили четыре темно-серые волчьи тени!
Вотша замер на месте, он так давно не видел волков, что их появление повергло его в ступор. Тело его мгновенно окаменело, а в голове металась одна-единственная мысль: «Выследили!!!»
Но в этот момент рядом с ним раздался спокойный негромкий голос тетушки Барбы:
— Ну вот, господа явились…
— Господа?! — резко повернулся к ней Вотша. — Чьи господа?!
— Да наши господа, Бамбаракушка, — невесело усмехнулась Барба. — Мы же на землях западных волков живем, им за это и платим…
Вотша вдруг почувствовал, что задыхается, и медленно выпустил из груди застоявшийся воздух.
«Западные волки… — уже спокойнее подумал он. — Как же я до сих пор не спросил, кому принадлежат эти земли!»
Он, не совсем понимая, что делает, повернулся, словно бы желая уйти в дом, но тетушка Барба тихим строгим голосом приказала:
— Стой, где стоишь! Ничего страшного не будет!
Всадники и повозки продолжали двигаться в сторону деревни по колее, а двое волков двинулись напрямую, перемахнули через плетень и неторопливо трусили по грядкам прямо к стоявшим недалеко от дома Барбе и Вотше. Когда они оказались шагах в трех, Барба медленно, с непередаваемой торжественностью поклонилась и пропела своим звучным голосом:
— Доброй вам охоты, многогранные. Пусть ваша добыча будет обильна!
Вотша поклонился вслед за хозяйкой дома и вдруг заметил, что волчьи лапы помяли и частью поломали только что высаженную им рассаду. И тут в его груди неожиданно поднялась волна ярости на многоликих, испоганивших его труд. Он выпрямился… но сказать ничего не успел, его опередила Барба. Словно почувствовав, что Вотша готов сорваться, она быстро проговорила, указывая на него:
— А это, многоликие, мой новый ученик, сын моего брата, по прозванью Бамбарак! На наречии западных медведей так называют колотушку для выколачивания пыли из ковров.
Оба волка остановились и ощерили клыки, то ли улыбаясь смешному имени, то ли проверяя новичка на смелость. Но Вотша уже успел взять себя в руки, снова склонившись в учтивом поклоне, он чуть хрипловато пробормотал:
— Доброй вам охоты, господа. Пусть будет обильна ваша добыча!
Волки продолжали внимательно рассматривать Вотшу, а тот стоял совершенно неподвижно, опустив глаза к земле. Наконец оба многоликих потеряли к нему интерес и двинулись прямо через огород Барбы в сторону дальнего плетня, отделявшего усадьбу травницы от соседей. Повозки и всадники между тем повернули от леса и двигались мимо плетня к деревенской улице.
Вотша и Барба продолжали стоять неподвижно, пока повозки многоликих не скрылись за соседним домом, а затем старушка негромко сказала:
— К старосте поехали. Ты поправь потоптанное, а я пойду приготовлю откуп. Утром будут собирать!
— Какой откуп, тетушка? — не понял Вотша.
— Травки да зелья, Вотушка, — неожиданно назвала его настоящим именем Барба. — Многоликие тоже иногда болеют. — Она махнула рукой. — Вот и завтра наверняка страдать будут. От перепитого да от перееденного… Да от… усталости. — Она опять махнула рукой. — Ладно, не в первый раз и не в последний! Занимайся огородом, да на улицу не высовывайся.
Тетушка Барба вдруг внимательно посмотрела в лицо Вотше и с каким-то надломом в голосе добавила:
