— Похоже на ссору двух глупых баб, когда в пылу "сражения" о себе всё выкладывают без нажима со стороны.
— Нет, не так, не совсем глупые бабы, чтобы о себе всё рассказывать. Они "разоблачаются" взаимно, а это совсем другое дело. Кто о себе станет говорить плохое? Лишнее это, ненужное: о тебе плохо скажут другие. Я скажу о тебе плохо, ты скажешь обо мне не лучше, а в итоге…
— … что?
— "Верные друзья своего отечества"? Как хорошо кричать о прошлом "держи вора"! Как установить ныне, кто в древности был разбойником- душегубом, но "покаялся" и стал "порядочным человеком"? Кто возьмётся проверять старую историю? "Копаться в грязном белье"? Только "враг своей страны"!
— Ах, это наше вечное "грязное бельё"! Хотя бы раз оно было чистым!
— В недалёкие времена "пересмотр истории" приравнивался к занятию "чернокнижием" в средние века и заканчивалось, как и тогда, плохо. Не обязательно костром для любителей "чёрных знаний", наказания за "пересмотры истории" имели варианты.
Легенда о губернаторе соседней губернии, рассказанная бесом.
— Коли затронули губернаторов, то давай расскажем об одном из них? Что-то вроде легенды?
— Легенда легенде — рознь! Что твои бесовские мозги родили?
— Как всегда — фантазию. Иных нет.
О том, что "нюх" на "веяния времени" у бывших секретарей обкомов идеальный — об этом можно было и не говорить. Не стоит вести разговор и о том, как они превратились в "губернаторов".
Бесовский рассказ урезан на одну треть: если всё, до единого бесовского слова, помещать в сочинение, то оно имеет риск никогда не кончиться.
Многое, что рассказал бес, знал. Хотя бы о том, что в каждом областном городе, прошлой "необъятной страны нашей", ставилось здание "областного комитета КПСС"… Стандартное для всех областей здание. "Типовое". Без "архитектурных излишеств". "Скромное, как сам партия, но внушительное". Эдакий "корабль, плывущий в светлое будущее". На таких "кораблях" только "капитаны" знали "курс", а команде знания были лишними.
Дому, в котором родилась легенда, не повезло: его возвели на месте, где после освобождения города от захватчиков были похоронены вражеские солдаты. Возводить дома на месте кладбищ соотечественников — вроде бы неприлично и "кощунственно", но на месте, где закопаны кости вчерашних врагов — норма. Там и построили здание "обкома КПСС".
Вторым абсолютным, но обязательным излишеством, было скульптурное изображение "вождя пролетарской революции" из бронзы в натуральную величину. Желательно — большего размера. Делать "вождя" размером в секретаря обкома — "кощунство"! "Вождя" ещё и потому увеличивали в бронзе, что в реальности, как повествует История, тот был "корявым", "малорослым", но попадал ли он в графу "плюгавый" — об этом никто не знал. Поэтому к словам "скульптура в натуральную величину" следует добавить "более чем в…."
"Вожди" устанавливались на постаментах на такой высоте, чтобы "недосягаемость и величие" чувствовались уже при одном взгляде на скульптуру.
И плыли "обкомы-корабли" неизвестно куда, и "рулили" в них товарищи секретари". Сила и власть, "вершители дум и чаяний народа" вверенных им областей!
На сегодня ничего не изменилось: "корабли-обкомы" поменяли только названия, но не "начинку". На сегодня ни одно здание из бывших обкомов не переоборудовали под гостиницу, или подо что-то другое, нужное…
Легенда, кою бес набрал на клавиатуре моими руками, могла родиться в любом губернском городе, где до сего времени царят бывшие секретари обкомов и где перед бывшими "партЕйными кораблями" до сего времени "вожди с вариациями" стоят на постаментах…
… на улице проплывала вторая треть августа месяца, и день, как водится в августе, был горячим до одури. Общегородской зной не касался кабинета "главы губернии" и напоминал "страну вечной весны": Зеландию. Что в кабинете "главы губернии" была "Зеландия" — об этом можно было догадаться по громадному термометру, что висел на стене кабинета. Это был верноподданнический "подарок трудового коллектива тов. губернатору" одного из городских заводов. Термометр не волновало предстоящее совещание с повесткой дня: "Подготовка к отопительному сезону" и он показывал "25 градусов по шкале Цельсия" и ни градусом выше в любой день года. Градусник был "двусмысленный": когда встал вопрос, что писать на дарственной табличке, то были сомнения и споры: "как сегодня величать-именовать губернатора: "товарищем", или "господином"? Победили прежние товарищи, хотя в "душе" были не согласны: "какой он нам "товарищ"!?
Сегодня в большом "зале заседаний", прозванным подчинёнными чиновниками "беседкой", на четырнадцать тридцать по столичному времени, был назначен сбор начальников коммунальных служб города "по вопросу подготовки к отопительному сезону". Собираемые "ответственные товарищи" из прошлых лет знали, о чём пойдёт речь и особо не волновались. Указания "тов. губернатора" будут такими, как и прежде скрытными, но понятными:
— Воруйте меньше! — и мысли на этот призыв губернатора у них были наготове:
— Чья бы корова мычала…
О "недостатках и упущениях", кои обязательно появляются в самый лютый месяц зимы, в "инстанциях" принято говорить в жаркое время года: будущие "упущения и просмотры" в августе не так страшны, как в январе.
Губернатора злил простой и понятный "вопрос повестки дня": "какого хрена каждый год говорильней занимаемся!? Что объяснять? Неужели непонятно, что "зима спросит"!? что нужно готовиться к зиме!?" — врал себе нынешний "глава губернии" и вчерашний секретарь обкома в одной оболочке. Всякое сборище подданных обожал потому, что только перед ними мог красиво высказать "заботы и волнения о гражданах города".
Любование собственной гладкой речью без словесных паразитов типа "так сказать", с правильным построением предложений, каким обладал бывший "тов. секретарь", сегодня устойчиво получило непонятное название "пропиариться". О том, как злились начальники многочисленных "ветвей коммунальной службы города", собранные по приказу "товарища губернатора" в "беседку" на прослушивание правильных речей "отца губернии" — бес об этом ничего не сказал. И правильно сделал: местное телевиденье дополнило беса кадрами потных и злых лиц "хозяев города".
Окна губернаторского кабинета, самого большого в здании бывшего обкома, смотрели в спину скульптуры "вождя мирового пролетариата":
"Если из одного окна посмотреть на "вождя" — вроде бы ничего, нормально, а из другого — срамота! Такой ракурс, будто "создатель страны советов" понятным образом что-то пытается правой рукой достать из брюк… Почему никто до меня ранее не замечал этот ужас!? И кто придумал такую позу вождю!? Не иначе, как очень большой враг! Ай, переустановить? А что сказать о причинах переустановки монумента? Подвести прораба к окну и показать, как рисковали когда-то создатели "произведения"? И спросить, что он думает обо всём этом? Так он другим расскажет! И что переустановка даст? Рука бронзового "вождя" как держалась за… да, это самое… так и будет держаться! А где денег взять на переустановку!? Оно, конечно, можно предпринимателей "данями многими" обложить по статье "на украшение города", но ведь они, шельмы, ныне грамотные все, обязательно потребуют объяснений, на какие цели господин губернатор собирается пустить их денежки"?
Обработав забавные мысли о скульптуре вождя "калькулятором на плечах", "господин-товарищ" губернатор" хотел встать из кресла, подойти к точке у окна, единственной, из которой "создатель страны советов" виделся собирающимся помочиться на пространство перед собой… и не смог подняться! Такое ощущение, будто его дорогие туфли были прибиты к паркету! "Ледяной страх сковал тело…"
— Понятное дело, вы страшно пугаетесь от неизвестного! И губернатор — не исключение. Да и кто бы из вас не пришёл в ужас, если бы почувствовал, что не может оторвать ноги от пола? Что они как бы и не его собственные? Вроде бы совсем недавно всё работало, и вдруг — нА тебе!
— Какие были его действия в первые секунды?
— Никаких особенных, всего лишь челюсть отвисла…На седьмой секунде подумал "инсульт!?" и стал звать секретаршу по имени! Ранее до такого не опускался. опускался. Не нажал кнопку вызова, как делал всегда, а заорал! Крик был не полный, а такой, каким его называют в серьёзной литературе…
— Помню: "придушенный".
— Во-во, он самый! Это был даже не крик, а что-то похожее на вой с хрипом! Редчайшие звуки, кои когда-либо испускал кто-либо из живых людей!
Секретарша влетела в кабинет и увидела "благодетеля" упёршимся прямыми руками в громадный стол старой, "сталинских" времён, работы. Глаза начальника и подчинённой были одинаково испуганные. Какие больше — даже с помощью беса, описать не смогу. Не получится. Услышать в первОй такой звук от "благодетеля" — раз, вид его с выпученными от ужаса глазами — два, длительное молчание — три… да от такой "картины" у кого угодно могла "поехать крыша", только не у секретарш бывших секретарей обкомов.
