братьев, а так же сделка королевы Туидха́ны с безликими и самой Малассой. Новый союзник внёс колоссальный вклад в победу, позволив Тарладу отстоять независимость. Люди отступили, безликие заняли заслуженное место среди нашего общества, а эльфы Ироллана, пусть и оказались по ту сторону моральной пропасти, но восприняли Тарлад как силу, с которой должно считаться. Ненадолго, но в наших землях воцарился мир. Здесь, я должна отступить и поведать тебе об одной личности — генерале, ставшим героем «Войны Горького Пепла» и живым символом той тяжёлой победы. Его звали Тейн.
— Генерал Тейн? — удивился следопыт. — Никогда о нём не слышал.
— Не удивительно, — пожала плечами старейшина. — Даже несмотря на то, что Тейн — одна из ключевых фигур в истории «Иль-Вэн» и именно он вёл армии Тарлада на главную крепость людей — форт Блэкстоун. То был воистину удивительный эльф и талантливый полководец, а с его гением могла соперничать лишь собственная импульсивность. Тейн был очень близок лорду Лороту и его почившей жене.
— Леди Ильсин?
— Нет. Пути Лорота и Исльсин сошлись куда позже, во время исхода «Иль-Вэн». Ту, которой Лорот посвятил большую часть своей жизни, звали Лирша́да — прекрасная женщина королевских кровей, родная сестра самой Туидханы. Сейчас сложно сказать, сколько долгих лет она являлась спутницей Лорота, и какую роль сыграла в судьбе нашего клана, — всякий блеск жёлто-зелёных глаз исчезает из взора старейшины, а морщинки на её лице выдают глубокую печаль. — Как я и сказала, мирное время в Тарладе не продлилось долго. Спустя шестнадцать лет со дня окончания войны, луна наполнилась багрянцем. Второе затмение кровавой луны стало предзнаменованием грядущих перемен, ибо вскоре, святая святых нашего народа… Бритигга — Мать Всех Древ была преданна огню вместе со столицей Ироллана и его королём. Это был воистину страшный удар, направленный в сердце каждого эльфа, независимо от его происхождения и поклонения драконам. Несмотря на былые разногласия, мы чтили культуру наших братьев и разделяли их боль, но вина за случившееся была возложена на королеву Туидхану и её народ. Вскоре, армии Ироллана вторглись в Тарлад, ознаменовав начало новой войны и самого тёмного периода в истории эльфийского рода.
Муралон поднёс кружку ко рту и вдохнул аромат чая, не решаясь что-либо произнести в ответ. Дождь продолжал барабанить о крышу, сопровождая рассказ.
— Сложно назвать случившееся войной, — промолвила Луника. — Это было похоже на то, что произошло в Лан-Лур, но в масштабах целого королевства. Тысячи эльфов отдали жизни за преступление, в коем не было их вины. И если бы не Арис… — её губы дрогнули. — Тарлад бы стал и моей могилой.
Уэла коснулась плеча в попытке успокоить горе вдовы, но Луника оказалась сильна, чтобы не поддаться эмоциям. Она мягко сжала ладонь, утёрла одинокую слезу и, кивнув в знак благодарности, позволила Уэле продолжить рассказ. Именно так и поступила старейшина:
— Наш родной дом — поселение Лан-Фалл сгорело в огне, подобно столице Ироллана. Многие нашли свою смерть. Среди них оказалась и Лиршада. Как ты понимаешь, её гибель очень тяжело отразилась на Лороте. Разбитое сердце нашего владыки жаждало мести, но его разум говорил иное. В те времена, он был единоличным повелителем «Иль-Вэн» и ставил судьбу клана превыше личных мотивов. Это и есть черта настоящего лидера, Муралон. Лидера, что сумел принять трудное решение вопреки собственной боли.
— Так вы и отправились сюда, на восток, — спустя пару задумчивых мгновений, ответил эльф. — Но, потеря дома… полагаю, не всебыли согласны с решением старейшины?
— Первым, кто оспорил решение Лорота, стал Тейн, — на сей раз, это имя, произносимое устами Уэлы, звучало иначе. Былое почтение сменилось едва различимой ноткой злобы столь противоестественной для личности старейшины. — Как и все мы, генерал горевал по невинно убиенным и гневался вероломному вторжению в Тарлад. Но в отличие от Лорота, Тейн руководствовался голосом сердца, ожесточённого войной. Он знал об оружии, что хранили друиды «Иль-Вэн» и потребовал использовать его для защиты Тарлада. Но Лорот ответил отказом. На этом их дружбе пришёл конец. Тейн забрал с собой часть клана, нарёк Лорота предателем, а всех кто отправился с ним — еретиками.
— И как много эльфов отправилось за генералом?
— Очень многие, — выдохнула Луника, продолжая взирать на синий огонёк, сияющий над алтарём. — Даже Илаша — моя старшая сестра, отреклась от семьи в пользу идей этого… мерзавца.
— Слова Тейна били в самую точку, по струнам изувеченных душ. Не удивительно, что столько эльфов поклялись ему в верности. Генерал обещал, во что бы то ни стало отстоять Тарлад и покарать каждого, кто нарушил свой долг и оставил дом на милость чужаков…
— Значит, Тейн предпочёл сражаться, а старейшина Лорот… бежал? — хмурь проступила на лице молодого эльфа.
— Знаю, как странно слышать подобное, но поверь, у Лорота не было иного выбора. Как и у всех нас.
— Теперь, я понимаю мотивы генерала… но то, что произошло в Лан-Лур не имеет никаких оправданий. Чем Тейн лучше тех эльфов, с которыми вёл войну?!
— Помни, юный Муралон, ожесточённое сердце — куда более страшное оружие, чем самый острый клинок. Оно взывает к нашей злобе, прикрывает её за маской справедливости, заставляет забыть о сострадании и том, что ненависть способна порождать лишь ненависть. Тейн об этом забыл.
Муралон стиснул зубы и опустил хмурый взгляд, отыскав его отражение среди остывающего на дне чая. Два сияющих глаза среди обожжённого лица, полные ненависти и того же огня, что пылал в глазах тех, кто жёг улочки Лан-Лур — безумцев, что упивались отнятыми жизнями. Неужели, они верили, что творят правое дело? Или жизни тех, кого любил Муралон были всего-навсего данью одной мстительной натуре? Могла ли хоть что-то изменить его смерть, сразись он бок о бок с Арисом, Лоротом и Алаем?
Вопросы заполнили разум волной, требуя немедленных ответов. Вспышка гнева сменилась отвращением по отношению ко всему произошедшему, истории их рода и даже самому себе.
«И всё же, я жив. Полон ненависти, страха, но всё же жив».
Следопыт зажмурил глаза и вдохнул полной грудью. Тонкий аромат ромашки успокоил бушующий разум, а земляника согрела продрогшее тело теплом. Муралон выдохнул.
— Вот и молодец, — опустевшая кружка в руках следопыта вновь наполнилась горячим чаем. На лице Уэлы проступила добрая улыбка. — Мудрый не
