Тенквисс неуловимо быстрым движением оказался рядом с качалкой Кертель и схватил ведьму за горло.
– Отдай Эрустим мне, – прошипел он, встряхивая Кертель, как набитую ватой куклу. – Отдай! Прошу тебя, ради Ящера, отдай!
Старая ведьма забулькала горлом, беспорядочно замахала руками. Очень сложно сконцентрироваться и сплести из Чи заклинание, когда тебя душат. Возможно, это не получилось бы даже у такой опытной колдуньи, какой была Кертель, но в этот момент раздался глухой удар. В лицо старой ведьме брызнула ледяная крошка. Руки Тенквисса разжались, он повалился на Кертель. Ведьма не стала отталкивать бесчувственное тело, но и не поддерживала – просто дождалась, когда оно сползет по ней на пол само.
Перед Кертель стояла Коруна – бледная, напуганная, но решительная. В одной руке у нее была миска с крошевом для щей, в другой – замороженная свиная нога. Ей девушка и огрела мага по голове. Ученица ведьмы смотрела на распростертое на полу тело Тенквисса, и губы ее дрожали.
– Я правильно поступила, Кертель? – спросила она ломающимся голосом.
– Абсолютно, – ответила старая ведьма. – Почему ты плачешь?
По щеке ее ученицы сбежали две быстрые слезинки.
– Я с Ясеком поругалась сегодня, – сказала Коруна. – Он обозвал меня сукой. А вы… ну, вы говорили громко… Я пришла, когда вы уже ссорились… Тенквисс умолял тебя, даже когда душил. Но ни сказал ни одного бранного слова.
– Да, – сказала Кертель. – Воспитание – это на всю жизнь.
– Что мы будем делать теперь? – спросила Коруна.
– Оттащим его в горницу для гостей, – сказала старая ведьма. – Не выбрасывать же на улицу…
Кряхтя, она поднялась с кресла.
– Бери за ноги, – скомандовала Кертель.
Час спустя Тенквисс все еще лежал без сознания в светлой горенке для гостей. Вход в нее Кертель для надежности запечатала заклинанием. В печке уютно побулькивал горшок со щами.
– Ко мне тут Буровей зайдет на днях, я у него кое-какие свитки брала почитать… Он – владелец Горной Школы, где учат боевых ведьм, – сказала Кертель.
У Коруны захватило дух. Она смотрела на наставницу, ожидая продолжения и не веря в него.
– Буровей тебя посмотрит, я с ним уже поговорила, – ворчливо продолжала Кертель. – Если он решит, что в тебе достаточно способностей, весной тебя примут.
Старая ведьма ожидала, что ученица обрадуется, может быть, завопит или даже заскачет на одной ножке. Кертель любила смотреть, как радуются люди. В ее долгой жизни не хватало именно таких сцен. Но Коруна насупилась и принялась протирать стол.
– Ты не рада? – спросила озадаченная ведьма.
– Да откуда у меня способности, – пробурчала Коруна, стоя к ней спиной. – Все ведь знают, что магами бывают только сидхи. Или полукровки. Вон, Разрушители – они же все полукровки были, от них родители и отказались поэтому, волхвам отдали. А здесь, в Пламенной, сидхов никогда не было. Мандречены мы. Князь, правивший Медовым краем во время нашествия, как бишь его… не помню! Он же откупился от сидхов. Их армия сюда не входила даже…
Кертель хмыкнула.
– Но кое-что у тебя ведь получается, – возразила она. – Да и не все Разрушители были полуэльфами.
Коруна обернулась, задумчиво посмотрела на наставницу.
– В Горной Школе не самые высокие требования к кандидатам, – ободряюще сказала Кертель. – Точнее, к кандидаткам – мальчиков туда не берут.
– Вы поэтому и сказали папе, чтобы он мне меч сковал? – спросила Коруна тихо.
– Да, – произнесла Кертель и принялась резать хлеб. Старая ведьма потянула носом. – Берись-ка за ухват и доставай щи, они уже поспели.
Коруну ободрил ответ наставницы. Старая ведьма была рачительна. Кертель не заставила бы кузнеца потратить деньги на металл, если бы не была уверена в успехе. Девушка отодвинула заслонку, взяла ухват и ловко подцепила им горшок.
– Когда поедим, – сказала Кертель. – Сходишь в сон к одной девочке и передашь, что я попрошу.
– Хорошо, – сказала Коруна, водружая горшок на предусмотрительно подставленную доску. – Только я не умею ходить в сны.
– Я тебе помогу, – сказала Кертель.
От щей валил аромат, от которого хотелось сразу схватиться за ложку. Старая ведьма и ее ученица не стали мешкать.
Жаровню в свое время выписали из Боремии. В герцогстве знали толк в пытках. Но при дворе Черного Пламени жаровня ни разу не была использована по прямому назначению. Несмотря на странную форму, она обладала ценным качеством – в ней ничто не пригорало. Палачи жарили в ней картошку или разогревали свои немудрящие ужины.
Радагаст не был исключением. Его смена начиналась завтра утром. День не был выходным, предстояла обычная рутина – влепить десяток плетей нерадивому солдату или вырвать язык слишком разговорчивому горожанину. Когда отец Радагаста, прикончив шкалик, начал скандалить, мать ушла ночевать к подруге. Радагаст, прихватив пару картофелин, сало, луковицу и селедку, двинулся в замок. В каморке при пыточной вполне можно было выспаться. На полу лежал тюфяк и серое, невзрачное, но теплое одеяло. Радагасту уже не раз приходилось коротать здесь ночи. Когда на долю молодого палача выпадали субботние дежурства, и к вечеру он уже с ног валился от усталости, или же когда отец напивался, как сегодня. Радагаст растопил камин – огромный, неряшливый, в котором почти все тепло уходило в трубу, – почистил картошку и поставил жаровню на огонь. Пока картошка жарилась, Радагаст обыскал все потайные места, где дежурные палачи прятали водку. К его огромному разочарованию, заветного бутылька нигде не оказалось. Молодой палач не собирался напиваться – так, принять пять капель для сугрева и лучшего сна. Теперь же, когда выпить оказалось невозможно, он словно перед собой видел запотевший графинчик зеленого стекла и изнемогал от бессильной ярости.
Когда картошка была почти готова, Радагаст услышал в коридоре шаги и голоса. Он очень обрадовался. У гвардейцев из патруля наверняка при себе было, что выпить. Радагаст снял жаровню с огня и вышел в коридор. Уже открыв дверь, он вспомнил, что ночное патрулирование замка отменено со вчерашнего дня. В порядке сокращения штатов перед их полным расформированием. Сейчас в замке императора из живых охранников оставались только часовые на башнях.
Радагаст увидел компанию человек из пяти. Все посетители были в обычных серых, а совсем не форменных плащах гвардейцев. Он смог хорошо разглядеть только двоих, возглавлявших процессию.
Это был высокий светловолосый эльф, чью принадлежность к племени нелюдей подчеркивали острые уши. Из-под плаща торчали ножны длинного меча. Второй приходился ростом по плечо Радагасту. Его черные короткие волосы торчали во все стороны, а в глазах было что-то бесконечно неправильное. Радагаст понял, что если бы он прихватил с собой меч перед тем, как выйти из каморки, он был бы уже мертв.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
