Вот только быть мне с ним не суждено, ибо не летают сокол с воробьём. У него другая есть и, вестимо, та подруга куда как ближе его сердцу... Да, ближе, ведь из-за первой встречной никто не дерзнёт против лесного народа пойти. А посему женится он на ней, а я так и останусь в стороне стоять. Осознав это, я чуть не разрыдалась от безысходности.
И что же мне делать, как жить дальше? Уйти от барина, постараться забыть, задушить свою любовь, а для того замуж выйти? В деревнях-то парней пруд пруди, всегда пару сыскать можно. Но разве они мне ровня? Я же не простая селянка, у меня ведь отец с матерью были барон да баронесса. Что тогда, за высокородного пойти? Но кому я такая нужна - нищая бесприданница? Разве что в компаньонки податься, иль в наложницы... Стыд-то какой!
Решив не рвать себе душу попусту, я дождалась когда небо начнёт сереть перед близким рассветом, осторожно разбудила Трохима и попросила оседлать мне лошадь и дать пяток ратников в охрану. А барина будить не велела до тех пор, покуда он сам не проснётся. Сама же собралась тишком и уехала. Но не далеко, только до ближайшего леска хватило моей решимости. Доехав до опушки, я сквозь редкую листву смотрела, как пробуждается лагерь, как седлают да запрягают коней, как наконец-то тронулся барский кортеж в сторону близкого уже имения Его милости. Мне бы прямиком отправиться в Залесье, но что-то потянуло меня вслед за барином, а бороться с этим "что-то" сил не достало. Так мы и ехали в отдалении, провожали до тех пор, пока не показалась граница баронства, обнесённая стеной зачарованного ельфийского леса. Видела я, как магичил мой барин, сокрушая огненными шарами непреодолимую преграду. И как втянулся в разрыв зелёной стены и скрылся за нею баронский кортеж - тоже видела.
Взгляд со стороны:
"Мать моя женщина, какая гадость!" - Володя скривился, но невероятным усилием воли влил в себя омерзительный на вкус отвар до самой последней капли. А что ему ещё оставалось делать? Лечиться-то надо! Подряд два сотрясения черепной коробки - это вам не шуточки, да и встреча с порубежниками Палого для организма даром не прошла. Чего не отнять, того не отнять: били ребята на совесть, с чувством, с толком, от всей широты души. А Мадариэль, зараза, на которого у Вовки было столько надежд, лишь развёл руками, расписываясь в своём полном бессилии.
- Погоди, дед, ты всё-таки маг жизни, почему же отказываешься? - Опешивший Вова даже покраснел от досады, в результате чего его ранее синюшное лицо приобрело забавный пурпурный оттенок. Почти индиго. - Мададиэль, вспомни, ты мне сколько даз говодил, что Фалистиль твоя ученица! А ведь она же смогла за одну ночь полностью, повтодяю, полностью вылечить меня. Даже от хдонических болячек. А ты, её учитель, и вддуг не в силах... Не ведю! Или ты пдосто не хочешь мне помогать?
- В том-то и дело, что "учениЦА". - маг особо выразил последний слог. - Сам вспомни, как она тебя лечила. Ну, освежил память? Так что будь ты, Володимир, другого пола, я бы ещё попробовал, хотя и откровенно стар для подобных утех. Всё-таки две сотни листопадов минуло, как во мне пропал интерес к соплеменницам. Впрочем, среди моего народа мужская любовь никогда не считалась чем-то зазорным. - Мадариэль расплылся в издевательской усмешке. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать охватывающий Вовку испуг. Ха, глупый человечек не сразу сообразил, на что именно намекал мудрый эльф! - Посему, если ты столь торопишься, то я могу попробовать тряхнуть стариной. Но предупреждаю, что не уверен в результате.
А до Володи наконец-то дошло. Он вдруг побледнел и обеими руками вцепился в лавку под собой.
- Дед, а без этого никак? - жалобно пролепетал он, крепко прижимая к надёжной доске свою многострадальную пятую точку. - Ну, хоть лицо ты мне можешь попдавить обычным способом, чтобы побои да ссадины за ведсту в глаза не бдосались?
- За те два дня сроку, что ты мне поставил, я только и успею, что свести синеву с лика, да уха твоего размер уменьшить с лосиного до человечьего. Вот разве что вдобавок язык тебе подлечить смогу. Или так оставить? Уж больно забавно ты гундосишь, словно дитятко неразумное.
- Злой ты, дед, всё бы тебе издеваться над больным! Ладно, дазукдашенную модду в подядок пдиведёшь, и то в дадость.
Мадариэль не подвёл, уже к вечеру вернув Володе нормальный цвет лица, заодно уничтожив все ссадины и припухлости. Даже на языке. Так что речь и внешность господина барона вернулись к норме, чего не сказать о его самочувствии. Но слабость, головокружение и боль в отбитых внутренностях приходилось лечить медикаментозно - настойками и отварами целебных трав, которых вредный эльф натащил в перизбытке. Похоже, остроухий решил, что следующая встреча техномага с детьми Леса вновь оставит болезненные следы на боках человека. Вот и приволок с запасом, чтобы дважды не бегать. Что это - скепсис и банальное неверие в Володины силы, или очередное тонкое издевательство? Сам маг на данную тему не заговаривал, а Вовке расспрашивать было недосуг: его каждый час теребила нетерпеливая Вжика.
Как только дракона почувствовала, что срастающиеся переломы перестали зудеть, она сразу же послала радостный зов Вовке, чтобы он скорее пришел и снял лубки с крыльев. А то, что Володя в тот момент убегал от погони, что оглушенный этим зовом он споткнулся, и его настигли жестокие поимщики - так под ноги смотреть надо лучше! Трое суток с монотонностью клепсидры Вжика капала на мозги Вовке, посылая ему зов за зовом. И плевать, что избитый человек едва способен самостоятельно передвигаться, пофигу, что он находится в двух днях пути от драконы - ей надо и всё тут! Что с неё взять - женщина, она в любом обличии женщина, хоть в шелках, хоть в чешуе. Если желания дамы противоречат суровой действительности и здравому смыслу, то горе той действительности! А здравый смысл испокон века был антагонистом женской логике.
Едва въехав на двор своей усадьбы, Володя покряхтывая сполз с седла на землю и, рассеянно отвечая на приветствия набежавшей челяди, первым делом побрёл к логову неугомонной драконы. Она так достала его за последние три дня своими зовами, что просто сил никаких нет! Кривясь и болезненно охая при каждом неосторожном движении, Вовка кое-как спустился по немыслимо крутой, примостившейся к обрыву лестнице и забрался в пещеру к уже бившей от нетерпения хвостом Вжике. Стоило Его милости войти под каменный свод, как зверюга замерла в ожидании врачебного вердикта, застыв, вытянувшись в струночку, словно новобранец перед генералом.
Осмотрев крылья ящера магическим взором, Владимир к своему немалому удивлению не обнаружил чёрных линий переломов - все косточки светились ровным, мягким светом. Зато застоявшиеся от долгого бездействия мышцы выглядели блёклыми и безжизненными. Сняв лубки, Володя не разрешил драконе сразу отправиться в полёт, а велел для начала недельку позаниматься разминкой и тренировкой маховой мускулатуры.
Дослушав Вовку до конца, возликовавшая поначалу Вжика заметно расстроилась. Ещё бы! Она так мечтала сегодня же, сейчас же, сию же секунду оторваться от опостылевшей земли, стрелой взлететь к самому солнцу, искупаться в его жарких лучах, вновь ощутить тугие, упругие струи ветра под распростёртыми крыльями. А вместо этого ей предложили стоять на одном месте и передразнивать ветряную мельницу... Расстроенная дракона попыталась качать права и оспорить решение Владимира, но тот был неумолим: "Вот приведёшь в норму ослабшие мышцы, тогда посмотрим. А пока и думать забудь".
К слову сказать, нарушить прямой запрет Вжика не осмелилась и весь следующий день усердно изображала из себя вентилятор. Зато в удовольствии отомстить, завалив Вовку лавиной ругательных и просительных образов, отказать себе не смогла. Иногда Володя откровенно посмеивался, находя в поведении драконы много общего с засевшими в памяти привычками своей бывшей жены. Особенно в те моменты, когда той было что-то надо от Вовки, но закатывать скандал она по каким-либо причинам не решалась. И там, и там обвинительные высказывания - ты плохой, не разрешаешь полетать! - чередовались с умоляющими "ну, позволь, ну, пожалуйста -а-а-а!!!" Всей разницы, что жена обходилась словами, а Вжика образы транслировала.
Сердцем Вовка понимал нетерпение ящера, и осознавал, как тяжело оказаться прикованным к земле могучему зверю, для которого родной стихией было бездонное небо. Но понимал он и риск неудачи. Ведь случись что-нибудь в первом после длительного перерыва полёте, последствия для драконы могли оказаться поистине смертельными. А ну как внезапно сломаются не до конца сросшиеся кости? Причем, не низко над землёй, а где-нибудь на высоте?! Размажется тогда Вжика тонким слоем, и никакая "скорая" не соберёт. Да и нет здесь "скорой помощи", а на дедушку эльфа надежда слабая - сколько помнил Вовка, тот никогда не горел желанием что-либо сделать для ящера. Впрочем, винить в этом одного Мадариэля нельзя - такое отношение у них друг к другу было взаимным.
