— Да как-то уж слишком у них, как ты это называешь, по-обезьяньи выходит, — заметил спецназер.
— А чего ты ожидал? Как умеют, так и вертят, а умеют — вот так, по-обезьяньи. Чтобы быть хорошим массовиком-затейником — а настоящую высококлассную гетеру от обычной прошмандовки отличает ведь прежде всего именно это — нужен актёрский талант, а для него — хорошие врождённые задатки. Надо уметь и любить играть на публику, чувствовать её настроение, а это как раз и есть высокая примативность. Вся эта стервозность и истеричность — неотъемлемая обратная сторона хорошей артистичности. Вот и получайте в результате обезьяну — ага, по многочисленным просьбам трудящихся.
— Так погоди, это ж чего тогда получается? — вмешался Серёга, — Ты говорил, что нам в нашей части Испании надо строить низкопримативный социум. Так?
— Абсолютно верно. Говорил, говорю и буду говорить.
— Но тогда ведь у нас, получается, актёрское искусство будет слабеньким?
— Ага, чахлым и рахитичным. Но это я утрирую, конечно, для наглядности. На самом деле всех обезьян хрен изведёшь, если тотального геноцида не устраивать, а на это мы пойти не можем — за бугром другие, лузитанские и им подобные обезьяны только того и ждут, чтоб тоже к нам наведаться и от всей своей обезьяньей души покуролесить. Да и римских обезьян тоже со счёту сбрасывать не след. Одно дело, когда договор о дружбе и союзе подкреплён несколькими сильными, боеспособными и готовыми драться за родную Турдетанщину легионами, и совсем другое, когда есть один только этот голый договор, ратифицированный сенатом со стандартной формулировкой «до тех пор, пока это будет угодно римскому народу». А для прокорма и комплектования массовой армии нужно и массовое население, среди которого — ага, правильно, хренова туча обезьян. И максимум, что тут можно сделать — это постепенно маргинализировать этих приматов малыми порциями, опуская самых обезьянистых ниже плинтуса и загоняя их под шконку, чтобы они сами не размножались, а заменялись естественным приростом ну хотя бы уж среднепримативных. И так — из года в год и из поколения в поколение, постепенно снижая примативность всего народа в целом, но без снижения его общей численности…
— Так это ж мы хрен доживём до результата.
— Ага, мы сами — хрен доживём. Доживут наши потомки, для которых мы и затеваем весь этот геморрой. При жизни мы можем только для нашего русскоязычного анклава чистоту от обезьян обеспечить. Обезьяна ведь сложную для неё учёбу хрен осилит на хорошем уровне, а не перебиваясь с тройки на двойку. А если ещё и все её обезьяньи ужимки будут презрение вызывать, для чего и нужен этологический ликбез, так ей и не видать хорошего аттестата, да и самой не захочется служить среди тех, кто её знает и презирает.
— И тогда она подастся в те же актёры, где её высокая примативность — большой плюс, — предрёк Хренио, — Может и немалой популярности добиться, как и в нашем современном мире. А это и деньги, и связи, и влияние.
— Вот оно, ключевое! — я даже палец кверху воздел, — Вот этого мы как раз в нашем социуме и не должны допустить. Деньги — хрен с ней, пусть зарабатывает, если окажется достаточно талантлива, но никакого ей доступа в элиту! Не должно быть такого, чтобы какой-то актёришка, пускай даже и супер-пупер-популярный, мог получить за своё лицедейство высшую государственную награду, как и рисковавший на войне жизнью вояка или совершивший эпохальное открытие исследователь.
— Как Ален Делон свой орден Почётного легиона? — просёк Володя.
— Ага, он самый, — я как раз именно на этот случай и намекал, — И ещё не должно быть такого, чтобы настоящий элитарий не только считал престижным, но и вообще допускал даже саму мысль о женитьбе на какой-нибудь актриске, пускай даже очень смазливой и очень раскрученной, от которой балдеют толпы народа. Обезьяна вообще не должна восприниматься как годная для брака особь своего биологического вида…
— С твоим подходом — в смысле, в таком социуме — Таис Афинская уж точно не стала бы женой Птолемея, — аж присвистнул Серёга.
— Однозначно нет. Любовницей — максимум, да ещё и непрестижной и в силу этого практически никак на его решения не влияющей. А если учесть, что достоверно о ней известно мало, и практически всю её Ефремов высосал из пальца, то вряд ли она в реале была именно такой, и тогда всей своей «политической» карьерой она обязана только популярности своей профессии у греческой элиты. Если сам Перикл женился на Аспазии, то почему бы и Птолемею не жениться на Таис? А вот если гетера выше портовой шлюхи, но ниже циркового дрессировщика львов или слонов, которого ни один элитарий уж точно за ровню себе не посчитает, то какой ей тогда в звизду брак с элитарием? Тогда — никакой Таис на александрийском троне и никакой Феодоры на константинопольском. Рылом и звиздой — может и вышли, а вот тяжестью поведения — однозначно нет.
— А тогда нахрена такому правильному социуму вообще сдались коринфские гетеры? — прикололся спецназер.
— Правильному социуму они и на хрен не нужны, но где он, тот правильный? Пока его нет — как раз они и помогут нам в обучении тех правильных порядочных баб, рядом с которыми следующему поколению классических греческих гетер ловить будет уже нечего. Нахрена нужна дорогая, капризная и стервозная шлюха, если всё, в чём она сильна в обеденном зале и в постели, ничуть не хуже её умеет и законная жена, а умных вещей знает и поболе её? Ты заметил, чем «наши» тутошние прошмандовки отличаются от греческого идеала гетеры?
— Ага, у «наших» ноги длиннее, поскольку низкожопых ты всех забраковал на хрен! — подгребнул этот стервец.
— И ты этим сильно опечален? — принял я его шутку.
— Я-то — уж точно нет. Я же прекрасно помню анекдот про главный недостаток «Феррари», гы-гы!
— По-моему, отличная машина для того, кто в состоянии её купить, — пожал плечами Васкес, — В чём недостаток?
— Да салон у неё маловат, — Володя едва держался, чтобы не рассмеяться.
— Разве?
— Катастрофически! Те женские ноги, которые были бы ДОСТОЙНЫ занять кресло рядом с водилой ТАКОЙ машины, в её салоне не помещаются!
— Аааа! — и испанец сложился пополам от хохота.
— А на самом деле в чём отличие «наших» гетер? — поинтересовался Велтур, тоже въехавший, что насчёт длины ног мы просто шутили.
— Они выдающиеся специалистки в постельных делах, в танцах и в прикладной женской магии — в том, чему было бы полезно подучиться и нашим бабам, чтобы быть ни в чём не слабее их. Этому учиться до такого уровня нелегко, и не всякая осилит. А вот как массовички-затейницы, а значит, и как актрисы они…
— Слабоваты, — закончил за меня шурин, — И это означает… гм…
— Пониженную примативность, — подсказал ему Серёга.
— Именно! — подтвердил я.
— Тогда я, кажется, догадываюсь, почему отец поручил поиск подходящих гетер именно тебе, а не грекам или этрускам, которых у него на службе хватает…
— Ну так просвети меня тогда, а то я всё никак не въеду, в честь какого хрена я ему показался самым подходящим в Греции при моём-то слабеньком греческом.
— Именно поэтому. Плохо владея греческим языком, ты не можешь оценить по достоинству ни их стихов, ни их песен, ни их рассуждений о мифологии, и поэтому ты оцениваешь гетер по совсем другим их качествам…
— Точно, млять! — я аж по лбу себя ладонью хлопнул, когда до меня дошло, — Ну, Арунтий! Ведь и понял-то из наших объяснений наверняка далеко не все тонкости, но как при этом уловил самую суть! Правильно, любой грек и любой образованный этруск с хорошим знанием греческого запали бы — ну, кроме внешности, конечно — прежде всего на их актёрские таланты, которых нам от них как раз и на хрен не надо!
— А мы, едва владея греческим, воспринимаем это дело как шумовой фон и не отвлекаемся на него, — осенило и спецназера, и мы расхохотались всей компанией.
— Да, отец строго запретил мне даже пытаться хоть как-то повлиять на ваши предпочтения, и теперь я понимаю, почему он так решил, — ухмыльнулся Велтур.
Возвращаемся к себе на постоялый двор, разгружаемся, обедаем, перекуриваем — млять, ведь реально загребали эти Рим с Грецией, на которые ещё шесть столетий не будет Алариха! Взрослые состоявшиеся мужики, семейные, в турдетанской Оссонобе ещё и в числе весьма уважаемых, а тут вынуждены курить втихаря, заныкавшись от лишних глаз как какие-то сопливые малолетние школяры! Причём, что самое-то смешное, курили бы мы коноплю трубками или даже вообще опиум — всё было бы нормально, и хрен бы кто хоть слово сказал, а вот обыкновенные табачные сигариллы — низзя, млять! Ну и не уродская ли это цивилизация, в которой нельзя просто покурить, но можно наркоманить?
На вечер у нас маленький собственный симпосиончик был запланирован с «нашими» свежеиспечёнными гетерами, то бишь с получившими наконец недавно свои «дипломы» с соответствующими разрядами Аглеей и Хитией. И самим с очень даже для античного мира неглупыми девками поразвлечься, и им заодно дать подзаработать на хлеб с маслом, и последнее даже важнее, учитывая, ради чего всё затевалось. Если сразу же и приподымутся, так и дальше преуспевать им проще будет, а преуспевая — легче и тех рабынь испанок нам в лучшем виде обучать, которых мы к ним для этого посылать будем. А может быть, даже и на гастроли их к нам в Оссонобу сагитировать удастся, что было бы ещё лучше — как раз сами бы и нашим бабам их сексуальную квалификацию повысили, и своих будущих испанских рабынь-учениц помогли бы нам потолковее выбрать.
