Ночью Володя метался по квартире… Ах! Ох! Стонал… Ладно, думаю, может быть, обойдется… Эта ночь была для него очень тяжелой… Я сделал укол снотворного. — Час, два, три… Володя все маялся… Потом затих, ну, думаю, уснул… Он уснул на маленькой тахте, которая тогда стояла в большой комнате…
А я был со смены — уставший, измотанный… Прилег и уснул — наверное, часа в три…
Проснулся от какой-то зловещей тишины — как будто меня кто- то дернул… И к Володе! Зрачки расширены, реакции на свет нет… Я давай дышать, а губы уже холодные. Поздно…
Да, между тремя и половиной пятого и наступила остановка сердца на фоне инфаркта… Судя по клинике, все-таки был острый инфаркт миокарда. А когда точно остановилось сердце — трудно сказать, может быть, час назад, а возможно, и полчаса…
Смог бы я ему помочь? Трудно сказать, но я бы постарался сделать все…»
ОЛЕГ ФИЛАТОВ
Володя не день и не два был на грани жизни и смерти… Методики, которыми Анатолий выводил Высоцкого из тяжелых состояний, насколько мне известно, были достаточно рискованными. Ведь у Володи практически не было вен, и Толя вводил сильные наркозные вещества прямо в главную подключичную вену. Использовал и хлоралгидрат: и в клизмах, и пить понемногу давал. В общем, вводил в наркоз, чтобы Володя хоть чуть-чуть отдохнул, хоть немного пришел в себя. Федотов был достаточно квалифицированным специалистом, и вполне возможно, что эти методики тогда были единственным выходом…
Самое страшное, что люди в таком состоянии не осознают, что с ними происходит. Не понимают, что они начинают деградировать…
У Володи был могучий организм, но в последнее время, повторяю, он его износил…
А лечение? Что было тогда? Примитивные наркологические кабинеты «психушки» и практически единственная методика — лечение страхом. Даже обыкновенная имплантация «эсперали» была прерогативой Четвертого управления Минздрава СССР. Володе «эспераль» привозила из Франции Марина.
Однажды я Владимиру говорю:
— Володя, ну пожалей ты себя! Ты столько делаешь для людей!
Он ответил:
— Да не могу я жить кислой жизнью! Вот я выхожу из «пике» — мне так хочется жить и творить. А вот когда вхожу — мрачнею, злюсь.
Про наркотики Володя мне сам сказал… Наверное, это было в 1978 году. У него ситуация была даже сложнее: он не только употреблял наркотики, но и «поддавал»… Когда я видел Высоцкого в последний раз, у него были обметаны губы, язык сухой, — печень была практически разрушена. Совершенно очевидно, начинался еще и цирроз печени…
В последние годы Владимир жил по такой схеме: вспыхивал и гас. Вспыхивал и гас… Где доставал? Тут все очень сложно… Все Володю очень любили, — ведь он всем делал только добро. Ну, и давали ему это «лекарство», думая, что и они делают Высоцкому добро…
Про это Володино добро… В 1977 году я дежурил в травматологии 38-й больницы. Звонит Володя:
— Олег, к вам поступит наша актриса… Очень тяжелая авария! Будь добр, сделай все, что возможно!
Поступает актриса Таганки Татьяна Сидоренко. На «Жигулях» она врезалась в высокий парапет — лобовой удар! Почти оторван нос, повреждены губы… Ну, а для актрисы это— сами понимаете. Я «шил» ее четыре часа…
После спектакля прилетает Володя. Приехал, чтобы самому убедиться — все сделано как надо…
Однажды звонит:,
— Олег, прилетает Марина, ты посмотри ее…
— А что случилось?
— Она на съемках упала…
Я приехал, начал ее расспрашивать… На съемках фильма «Багдадский вор» она «летела» на ковре-самолете вместе с халифом. Одна веревка развязалась или порвалась…
— Я летела метров с четырех! Да еще халиф на меня свалился.
Я посмотрел. Большой кровоподтек на голени… Нет, перелома там не было:
— Успокойтесь, Марина, через месяц все пройдет.
Как-то Володя рассказывал мне, как он безо всяких виз ездил в Канаду… У него были гастроли в США, а он сумел слетать в Канаду и выступить там… Да, он сказал еще, что надо было помочь Марине…
«Что я не мужик, что ли?!» — это его слова.
Несколько раз вечером я заезжал на Малую Грузинскую… Меня всегда удивляло, что на кухне обязательно стоял кипящий самовар и большая корзинка с сухариками… Но спектакли кончались поздно. А мне утром надо было на работу… В общем, «ночная жизнь» была не для меня. А Толя ко всему этому, по-моему, тянулся, ему вся эта «богема» нравилась.
Ну, а в последние месяцы Толя возился с Володей днями и ночами. Толя вытаскивал его из таких состояний! Умирал же человек…
Володя мне сам рассказывал про Бухару:
— Чувствую, что меня раздувает, как футбольный мяч… Раздувает, раздувает… Прихожу в себя, смотрю — Толя…
А с Толей Федотовым мы вместе учились в медицинском институте, вместе занимались спортом… Закончили институт. Толя поехал в тайгу — к старателям… Возможно, что его перетащил Туманов.
Вадима я знаю с 1956 года. По-моему, он только освободился — и уже тогда был живой легендой… Он собрал группу «смертников», и они первыми шли в самые опасные забои…
Володя восхищался рассказами Вадима и собирался по ним делать фильм… Потом появился Леня Мончинский… Я читал «Черную свечу», там события несколько «отретушированы»…
После концерта в Сибири, у Туманова, вышли мужики и говорят Володе:
— «Охота на волков», Володя, это песня про нас…
Ну, про это вам лучше сам Туманов расскажет.
После тайги Толя перебрался в Магадан, был заведующим анестезиологическим отделением больницы. Приехала какая-то московская комиссия, и его уговорили переехать в Москву. Это было в 1970 году. Володя «выбил» ему квартиру, скорее всего, это было в 1979 году — за год до смерти.
Да, вот еще случай… У Федотова был день рождения. Володя приехал на своем «Мерседесе». А во дворе было много ребятишек, они окружили машину:
— Дядя Володя! Дядя Володя! Подпиши!
Тянут открытки… А один притащил гитару, нашел гвоздь… И гвоздем Володя нацарапал автограф на гитаре…
Тогда Федотов был ближе к Володе, чем я… Так сложилось, да и у меня были несколько другие принципы… А Федотов с Высоцким познакомились так.
В 1976 году мне позвонил Володя… У них с Ваней Бортником вдруг поднялась температура, и они плохо себя чувствовали. Мы с Толей взяли всякие растворы и поехали на Малую Грузинскую… Вот тогда Толя и познакомился с Володей…
А Федотов был таким человеком: если перед ним больной — надо помогать! Он ведь буквально всем помогал!
Незадолго до смерти Володя мне позвонил. По-моему, это конец 1979 года. Я приехал… Он попросил вшить «эспераль»… Причем вшить всего одну таблетку, чтобы был рубец, чтобы Марина знала… Я сделал «тоннель», а «эспераль» — это десять таблеток — вшил одну… Володя говорит:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
