сжимает бокал, и от одного этого вида я сразу же возбуждаюсь. Волосы у него зачесаны назад, а кончики слегка завиваются возле ушей. Когда он поворачивается ко мне всем корпусом, я оказываюсь полностью вознаграждена.
Господи помилуй.
Неподвластная времени, пугающая, грозная и блестящая опасность. Невероятное зрелище, вызывающее смятение. Меня охватывает пламя, пляшущее в его глазах. Он самый притягательный мужчина и самый беспощадный. Не выдерживаю накала между нами. Он может обжечь меня одним прикосновением, и я тянусь к нему, готовая нырнуть в это пламя. Целый день наводила марафет специально для того, чтобы меня вознаградили таким взглядом. Едва заметно дернув подбородком, он приказывает мне подойти, и я повинуюсь, по пути скидывая пиджак. Он обводит взглядом мою фигуру, остановившись на шипастых сапогах, поднимается вверх, глядя на облегающее платье-футляр. Я получаю награду за свои усилия, когда он запускает руку мне в волосы и тянет за них так, что чувствую легкое жжение.
Он, мой сломленный король, вернулся. И хотя шрамы его вечны, он снова цел и полностью принадлежит мне.
– Этого ты хочешь?
– Да. Время пришло.
– Уверена?
Он чуть ослабляет хватку на моих волосах и наклоняется, коснувшись теплым дыханием моих губ. Прожигает меня взглядом – единственным отражением его чувств на невозмутимом лице. Только этот мужчина придает идее умереть некую романтику. Но сейчас он ищет намек на страх. Страх, которого отныне, если мы вместе, не существует.
– Абсолютно.
В ответ он медленно кивает, опустив взгляд, а свободной рукой тянется к разрезу на платье, скользит пальцем по бедру. Шумно дышит, поняв, что я без белья, и собирает подушечками пальцев доказательство моего желания.
– Надеюсь, ты не планируешь в ближайшем времени покидать этот номер, trésor.
Он вводит в меня пальцы, а когда чувствует, как сильно я его хочу, хватка на моих волосах становится сильнее. Наклоняется и касается языком моей нижней губы, и я открываю рот. Трепеща, провожу рукой по шелковому галстуку, а потом накрываю ладонью член, который дергается в ответ на мое жадное прикосновение. Запутавшись пальцами в моих волосах, он запрокидывает мне голову и прижимается полными губами к моей шее. От моего стона резче двигает пальцем, и через несколько секунд я шепчу его имя.
Он неторопливо покрывает поцелуями каждый миллиметр моей обнаженной плоти, а потом с довольным выражением смотрит на меня. Мужчина, объятый пламенем, настолько цельный, насколько может быть человек после всего, что он пережил. Наконец я шепчу слова, которых он так долго ждал:
– Давай вернемся к работе.
Глава 46
Тобиас
Тиканье старинных часов и пристальный взгляд женщины, сидящей напротив, доведут меня до ручки. Мы сидим в этой неловкой тишине уже целую минуту. Она берет чашку, не сводя с меня подозрительного взгляда, и я прочищаю горло. Мы ненадолго покинули Трипл-Фоллс, приехав в эту преисподнюю, и эта поездка – часть моего искупления и одно из условий Сесилии для возвращения в Братство. Мне в мельчайших подробностях поведали, что я должен исправить ошибки прошлого и объяснить свое поведение людям, которые были ей дороже всего на свете за пределами нашего замкнутого мира. Один из этих людей сейчас смотрит на меня так, словно продумывает мою медленную, но мучительную смерть.
Сидящая рядом Сесилия негодует, а потом разражается смехом.
– Кристи, не дави на него так! Никогда не видела, чтобы этот мужчина так потел!
Я не свожу взгляда с Кристи, еще одной оплошности и самой лучшей подруги моего будущего. Подруги, которой на протяжении многих лет приходилось приводить Сесилию в чувство из-за характера наших взаимоотношений. Когда мы приехали в Атланту и Кристи открыла дверь своего дома в колониальном стиле, мне стало понятно, что, несмотря на предостережение Сесилии, я плохо подготовился. После нашего приезда Кристи выгнала своего супруга и двоих детей в магазин стройматериалов, который, как думается, находится на безопасном расстоянии от их дома, где скоро появится ядерное облако.
Для меня – это искупление и жертва ради Сесилии, а для Кристи – день расплаты.
Прихлебывая из чашки и переводя на меня возмущенный взгляд, она, похоже, вот-вот взорвется от негодования.
– Я слушаю.
Сесилия смотрит на меня.
– Тебе слово.
Я открываю было рот и тут же его захлопываю, не понимая, почему согласился объяснить мотивы своих поступков жутковатой домохозяйке из Атланты. Ну, понимаю, но не слишком-то этому рад.
– Мы теперь вместе, – рассекаю рукой воздух, – и точка.
– Тобиас, – с явным предупреждением шикает на меня Сесилия.
Я практически вижу, как из ушей Кристи валит пар, и потому уступаю, а потом перевожу дух, чтобы успокоиться.
– Почему бы тебе не спросить, о чем захочешь?
И она тут же накидывается на меня с вопросом:
– Ты перестал наказывать ее за то, что она спала с твоим братом?
Сесилия охает, и я быстро смотрю на нее, а потом обращаюсь к Кристи:
– Мне не за что ее прощать.
– Чушь, ты годами ее мучил.
– Кристи, ты многого не знаешь, – вмешивается Сесилия. – Очень многого.
– Да? И что, например? Разве этот подонок не заявлял, что любит тебя, а потом не выгнал из города? Разве не он год назад во второй раз разбил тебе сердце, а потом, для пущей убедительности, растоптал его? – Кристи резко встает, отставив чайную пару на стол, и упирается руками в бедра. – Я понимаю, что ты оплакивал брата, и искренне соболезную, но это не оправдывает того, как ты обращался со своей женщиной. Это непростительно! И ради чего ты приехал теперь? Чтобы мое благословение получить? Еще чего! Скорее ад замерзнет. Сесилия столько лет беззаветно любила тебя, но ты-то ее любил? Интересовался хоть раз ее жизнью или ее близкими? Ты хоть удосужился познакомиться с ее матерью? – После Кристи обрушивает свой гнев на Сесилию. – И ты привела его сюда, думая, что я буду не против? Так я против!
Сесилия не единожды врала подруге, чтобы меня уберечь и не желая портить отношения с самыми близкими людьми, а между делом отдалилась от них. И все это время была одна – осталась одна со своей осведомленностью, правдой, дистанцировалась от всего, последовав моему дурному примеру.
– Кристи, – обращаюсь я к ее подруге, и та медленно поворачивается ко мне. – Прошу ради нее, не ради себя. Ради нее послушай, что я должен сказать.
– А, теперь тебе есть что сказать?
– И очень многое. Ты права: я плохой парень и ужасно с ней обращался. Я ее не достоин.
– Да ты что! А, может, я не хочу слушать твои оправдания. – Кристи встает и
