— Я тоже, — я указываю в сторону лифта. — Ничего, если я поднимусь?
— Конечно. Вы всегда в списке. Мистер Зандерс еще не вернулся.
— Ничего страшного. Я подожду его там.
У меня есть ключ от квартиры Зандерса, но вместо того, чтобы воспользоваться им, я сажусь на пол в отдельном холле у лифта, ведущего к его двери. Между нами все слишком неспокойно, чтобы я ждала внутри, но мне нужно, чтобы он знал, что я была на игре и как я горжусь им.
И не только из-за хоккея. На самом деле, вовсе не из-за хоккея, а потому что я вижу, как много Зандерс делает в других сферах своей жизни, и он заслуживает того, чтобы знать, что я это признаю.
Минуты идут, пока я жду его, и любой малейший звук заставляет мое внимание устремляться к лифту в надежде увидеть его, но он так и не приходит.
Послематчевая церемония и празднования требуют времени, а уже скоро час ночи. Я предполагала, что он уже вернется.
Я звоню ему. Звонок идет на голосовую почту.
Пишу смс. Оно остается без ответа.
Не то чтобы нам нужно было разговаривать и выяснять отношения сегодня вечером, но Зандерс заслуживает того, чтобы знать, что я была на игре и поддерживала его, как всегда. В самый важный день в его жизни я не хочу, чтобы он сомневался, была ли я рядом с ним.
Около двух часов ночи пол становится невыносимо неудобным, поэтому после еще одного безответного телефонного звонка я наконец сдаюсь и отправляюсь к себе домой спать.
Мне придется поздравить его в другой день.
ГЛАВА 54
ЗАНДЕРС
— Это самое сильное похмелье в моей жизни.
— Нет, — не соглашается Мэддисон. — Это самое сильное похмелье в моей жизни.
Логан тихо посмеивается, паркуясь на стоянке для игроков «Юнайтед Центра», и я очень рад, что машина наконец-то перестала двигаться. Все утро я сосредотачивался на том, чтобы меня не вырвало. Поездка на машине не помогла.
— Вам двоим нужно взять себя в руки, — Логан тянется на заднее сиденье, протягивая мне черный кофе, прежде чем сделать то же самое со своим не менее страдающим мужем, сидящим на пассажирском сиденье. — Примите «Ибупрофен», выпейте кофеин и наденьте свои лучшие улыбки капитана и заместителя капитана. Вся страна вот-вот увидит вас двоих по телевизору.
Проглотив шутку о том, что она была нашей мамой после слишком частых ночных гулянок, я запиваю болеутоляющее глотком кофе.
Прошлая ночь была безумной, в самом лучшем смысле этого слова.
Я поцеловал Кубок Стэнли, подержал его над головой, а потом принял душ из шампанского в раздевалке. Все парни отправились к Рио, где празднование продолжалось до раннего утра. Мы почти не спали, если вообще спали, и утром покинули его дом, выглядевший как общежитие братства после вечеринки. Это была одна из лучших ночей в моей жизни.
Единственное, чего не хватало, так это Стиви, но я последовал совету Логан и повеселился с товарищами по команде в последний раз.
Эффект от бесконечного глотания пузырьков проявляется в виде тошноты и раскалывающейся головной боли, но мне нужно собраться для парада чемпионов. Нас увидит не только весь центр Чикаго, когда мы будем проезжать мимо, но и СМИ будут транслировать это по всей Северной Америке, так что надеюсь, что шумихи на переполненных улицах Чикаго будет достаточно, чтобы вылечить мое похмелье.
К счастью, Логан заскочила ко мне домой и принесла свежую одежду сегодня утром, после того как забрала Рози от собачьей няни, чтобы она могла присоединиться к празднику.
На парковке стоят двухэтажные автобусы, на которых мы будем ехать во время парада. Семьи и друзья толпятся на открытой площадке, одетые в майки своих игроков, но парни из команды среди них, как бельмо на глазу. Каждый из нас демонстрирует последствия вчерашнего праздника.
Но независимо от того, насколько дерьмово себя чувствую, я собираюсь принять все это внимание. Мы только что выиграли гребаный Кубок Стэнли, и пришло время всему городу отпраздновать это событие.
В течение следующего часа нам рассказывают о маршруте парада, о том, кто с кем едет, и, к счастью, «Ибупрофен» и кофе подействовали настолько, что я чувствую себя не на грани смерти.
Появляются папа и Линдси, оба в майке с моим номером, а вскоре после них приезжают родители и дети Мэддисона. Нас двоих назначают в головной автобус, и вся семья садится в него, Рози и Элла идут впереди, за ними следует оператор одной из местных новостных станций, который будет снимать все это действо.
На двухэтажном автобусе логотипом «Рэпторс», мое имя и номер нанесены на одной стороне, Мэддисона на другой. Верхняя палуба — открытое пространство без сидячих мест, что позволяет всем нам общаться и махать толпе внизу.
Я рад, что все эти люди здесь, моя семья и семья Мэддисона, но то, что мы все вместе, делает отсутствие Стиви еще более очевидным.
— Ты в порядке? — спрашивает Линдси, успокаивающе проводя ладонью по моей руке.
— Да, — отвечаю я. Это не ложь, но и не абсолютная правда. Самая большая победа в моей жизни кажется немного… пустой.
— Мне жаль, что ее не было вчера вечером, Эв.
— Мне тоже, — я заставляю себя улыбнуться, еще не готовый погрузиться в смысл отсутствия Стиви.
Обнимаю сестру рукой.
— Эй, мне нужно, чтобы ты сегодня сделала фотографии. Мой телефон вчера облили шампанским в раздевалке, и он сдох.
— Без проблем.
— Дядя Зи? — Элла постукивает по моей ноге.
— Что случилось, малышка? — я подхватываю ее, усаживая на бедро.
— Где Стиви?
Мое сердце разрывается еще больше. Элла спрашивала меня об этом почти каждый раз, когда мы виделись за последние пару недель, но в этот раз мне больнее всего. Когда мои самые близкие люди здесь, чтобы отпраздновать, а Стиви нет, это кажется таким окончательным и бесповоротным.
Я слишком надеялся, что Стиви простит меня или увидит прогресс, которого я достиг, и, возможно, даст мне еще один шанс, но более того, мне нужно было, чтобы она знала, что я люблю ее. Стиви идет по жизни, думая, что я ее не люблю и это самое тревожное.
— Ее здесь нет, Элла Джо.
— Она придет? — Ее изумрудные глаза словно умоляют меня сказать «да».
Я одариваю свою племянницу извиняющейся улыбкой.
— Я так не думаю.
Милая улыбка Эллы спадает, прежде чем она склоняет голову на мое плечо.
— Я скучаю по ней.
Черт, это больно.
— Я тоже.
Я проглатываю пустоту и сожаление, когда мы выезжаем из «Юнайтед Центра» и возглавляем парад по центру Чикаго.
Улицы заполнены болельщиками, которые выходят на тротуары, все в экипировке команды. Крики не прекращаются, музыка гремит. Фанаты находятся на совершенно другом уровне со своими плакатами и сиренами.
Вчерашняя победа была не только для команды или для меня. Она была для города, который я любил на протяжении предыдущих семи сезонов. Даже если болельщики не могут полюбить меня таким, какой я есть, мне очень нравилось устраивать для них шоу на протяжении всей моей карьеры. Этот город стал моим домом, и я буду чертовски скучать по нему.
Элла забирается на спину отца, чтобы помахать толпе внизу. Линдси фотографирует все это, документируя для нас, а я поднимаю тридцатикилограммового добермана Рози, чтобы показать фанатам мою девочку.
Папа присоединяется к нам, обхватывая меня за плечи, но он не смотрит вниз на фанатов под нами. Краем глаза я вижу, что взгляд отца сосредоточен на мне, в его серых глазах читается гордость. Я не могу даже представить себе, чтобы он пропустил это. Мне бы хотелось, чтобы я не был таким слепым и упрямым последние двенадцать лет, чтобы нам не пришлось пропускать слишком много времени вместе.
Мне бы хотелось думать, что я не живу сожалениями, потому что все происходит не просто так. Двенадцать лет напряженных отношений с отцом заставляют меня ценить его любовь и поддержку гораздо больше, чем я когда-либо мог себе представить. То, что я позволил маме контролировать мою панику и гнев, сделало свободу от нее еще более освобождающей. Ограничение, которое я испытывал с Ричем в качестве моего агента, сделало его увольнение еще более оправданным.
