На какое-то мгновение охватило Рея чувство всечеловечности, сопричастности, и он представил себя в одном ряду с теми древними строителями, которые давным-давно отошли во мглу тысячелетий. Предельно простая форма, а вместе с тем как же это величественно!
Широко раскинув руки, прижался к камню, и ему передалось нежное, похожее на человеческое тепло.
Тем временем Вивиан и Бетти в полной мере наслаждались экзотикой. Сфотографировались на верблюдах и перед Большим сфинксом, обличье которого было испещрено пулями наполеоновских солдат, и у пирамиды Хеопса. Накупили множество сувениров — кувшинчиков, барельефов, медальонов. Особенно им понравился тяжелый медальон с рельефным изображением красавицы Нефертити. От черного металла как бы веяло седой древностью.
— У меня не выходят из головы женские украшения в Каирском музее, — сказала Вивиан.
— И у меня они тоже стоят перед глазами, — вздохнула Бетти. — Просто удивительно, какие в те времена были изысканные вкусы.
— Золото, драгоценные камни… Ах, что ни говори, а ведь и тогда женщину умели ценить.
— Может быть, даже больше, чем сейчас, — сдерживая улыбку, заметила Бетти, но этот ее намек на Рея, игнорировавшего их общество, не обидел Вивиан. — Что он там делает?
— Я ведь тебе говорила, что все ученые чудаковаты, — пожала плечами Вивиан. — Видишь, он уже что-то вымеривает, высчитывает. Вместо того чтобы хоть немного отдохнуть, как все нормальные люди. Ах, боже мой, вот уже и аппаратуру какую-то устанавливает! И точно то же самое происходило в Баальбеке. Ему лишь бы измерять…
И действительно, Рей, которому помогал шофер, возился с компасом и теодолитом, устанавливая штатив.
Солнце палило нещадно, и женщины отправились в небольшой павильон выпить живительной кока-колы. Оглянулись, а Рея уже не видно — ученый турист скрылся за пирамидой, чтобы обозначить положение ее граней. Но вот он заторопился к ним.
— Сенсация! — закричал он еще издалека. — Если бы вы знали, какая сенсация!
— Пирамида тонет в песке? — пошутила Вивиан.
— Наклонилась? — послышался сухой смешок Бетти.
— Пить будешь? — И Вивиан поставила перед мужем шоколадного цвета бутылку.
Рей налил себе стакан и выпил залпом. И теперь уже спокойно сказал:
— Пирамида отклонилась на запад.
— И что теперь будет? Как мы это переживем?
Рей посмотрел на жену снисходительно.
— Оставь, пожалуйста, свои остроты. Речь идет о серьезном научном открытии. Оказывается, грани пирамиды сориентированы неточно. Они отклоняются на запад больше чем на три угловые минуты.
Если этими словами Рей надеялся сразить своих собеседниц, то он горько ошибся. Его «сенсация» не произвела на них ни малейшего впечатления. Правда, заметив, что он начинает бледнеть (а это было признаком нервного взрыва), Вивиан, изобразив заинтересованность, спросила:
— Чем же ты объясняешь такое отклонение? Возможно, так она и была построена?
— Нет, это исключается! — немного успокоившись, ответил Рей. — Древние египтяне умели точно обозначить стороны света. По звездам.
— А звезды-то не стоят на месте, — усмехнулась Бетти.
Рей даже не посмотрел в ее сторону. Крупные складки появились у него на лбу. А что, если он ошибся? Такие измерения нельзя проводить поспешно. Его репутация ученого…
На следующее утро он снова отправился в Эль-Гизу, оставив Вивиан с Бетти в Каире. Машина мчалась по укатанному асфальту, опережая переполненные пассажирами короткие зеленые поезда.
Пирамиды стояли строгие и величественные в своем молчании, а Большой сфинкс взирал на мир незрячими глазами, словно вопрошая: «Что здесь происходит?» У подножия уже сновали туристы, и их цепочка потянулась в темный проем, открывающий вход в пирамиду.
Всю эту картину окинул Рей беглым взглядом. Сегодня он не восторгался грандиозностью этих старых как мир сооружений: не было на это времени, да и настроен он был совсем иначе. Целый день бродил вокруг трех больших пирамид, выверяя их ориентацию. Солнце уже коснулось песков Сахары, когда он вытер пот со лба. Теперь не оставалось никакого сомнения — пирамиды повернуты на запад почти на четыре угловые минуты! Неужели это все-таки неточность строителей? Почему же она повторилась трижды, да еще с такой точностью?
Вывел ученого из задумчивости голос подростка-араба.
На ломаном английском языке, а еще больше жестами, он приглашал подняться на вершину пирамиды Хеопса.
— Пирамида — солнце!
Рей посмотрел на запад — пустыня проникнута темно-оранжевым светом, кое-где тронутым тенями. Солнце выглядит узкой раскаленной дужкой. Вот-вот спрячется. Мальчик тронул Рея за локоть:
— Спешить! Солнце-пирамида! Один доллар.
И юный араб бросился к пирамиде, а Рей вприпрыжку побежал за ним, поддерживая рукой висящий на шее фотоаппарат. Мальчишка взобрался на камень, подал руку, и в то же мгновенье Рей оказался возле него. Мальчик устремился вверх хорошо знакомыми зигзагами, и по мере того как они поднимались краешек солнца увеличивался, разбухая.
— Смотреть пустыня — красивый! — выкрикнул мальчишка, поворачивая черную голову к Рею. — Фото делать!
Пейзаж и действительно был неповторимо великолепен. Далеко внизу, на горизонте, солнце утопало в песках, и в лазурной вышине проступали звезды.
Стоя на выветренных камнях вершины пирамиды, Рей неожиданно ощутил дыхание космоса…
Мальчик молча сел на теплые камни, чтобы перевести дух, а Рей принялся фотографировать сверху облитый киноварью склон пирамиды. Аппарат мгновенно выдавал готовые снимки, так что можно было сделать пробу. Привычным движением открыл крышку и неожиданно увидел на фото одну черноту. Пленка была засвечена. Проверил герметичность аппарата, повернул валик, навел объектив и снова нажал спуск. Но и эта фотография оказалась целиком черной. Что же это такое, черт побери!
Так и не дождалось солнце, пока взглянет Рей на его медно-красный сегмент. Наблюдательный проводник мог бы поклясться, что этот странный человек только и делает, что копается в своем аппарате.
Там, где пустыня смыкалась с небом, возникла золотая стена, внизу золото начало темнеть, словно стену размывали тени, которые безмолвными волнами катились по пескам…
Но Рей этого не видел. Он вертелся во все стороны, то открывая, то закрывая аппарат. Мальчик, боясь, что он оступится и упадет, ходил за ним по пятам, и можно было подумать, что двое на вершине пирамиды исполняют какой-то причудливый танец.
Бедный проводник уже подумал было, что напрасно затащил этого чудака на пирамиду, а о долларе нечего и мечтать, но ошибся. Человек, который почему-то не пожелал любоваться заходом солнца, настроен был радостно и весело и дал ему пятидолларовую бумажку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
