— Потому что ты обещала открыть его мне. Ты сказала, что скажешь мне все.
— Я и скажу. — Она опять прикоснулась к его щеке. — В свое время. — Она поднялась на цыпочки, прижалась губами к его жестким губам. — Терпение, Джейк. На кого бы я ни работала, моя работа направлена на наше выживание. Хочешь помочь мне в этом?
Ее темные глаза встретились с его глазами, и такая сила была в ее взгляде, что он не нашелся, что ответить.
* * *
Более двадцати минут потратил Цунь Три Клятвы, чтобы наладить радиосвязь с Пекином. Из-за атмосферных помех на северо-востоке сигнал колебался, как пламя свечи на ветру, и, даже когда контакт был установлен, голос в наушниках был нечеткий и часто неразборчивый.
Цунь Три Клятвы сидел на корме пятиметровой лорки, стоящей на якоре в устье небольшой речки примерно в шестнадцати морских милях от Гонконга. Он каждый раз менял место во время своих регулярных — раз в три недели — сеансов радиосвязи, но никогда не выходил за пределы района, который хорошо знал. Устанавливать передатчик на джонке в Абердинской бухте была рисковано, и он считал, что лорка в местности, которую он знал как свои пять пальцев — это оптимальный вариант.
— "Тихоокеанский союз" скупил все важнейшие пакеты акций Пак Ханмина, — мрачно сообщил он в микрофон.
— Хорошо, — сказал знакомый голос. По привычке они говорили на мандаринском диалекте.
— Клянусь духом Белого Тигра, за последние сто тысяч акций была хорошая драчка. Блустоун и Эндрю Сойер бились не на живот, а на смерть, прежде чем они достались Блустоуну.
— Еще лучше.
— Лучше? Будь ты трижды неладен со своим «лучше»! — крикнул Цунь Три Клятвы в микрофон. — Я утратил контроль над своей компанией!
В ответ послышалось какое-то кваканье: Цунь забыл, что из соображений безопасности они должны менять частоту каждые шестьдесят секунд. Крутанув в сердцах ручку настройки, он попросил повторить.
— По этому поводу можешь не переживать. Все идет нормально в Гонконге. Мой план реализуется, несмотря на недавние проколы. К сожалению, не могу этого сказать по поводу событий на этом конце линии. Меня здорово теснит министерская клика.
Цунь Три Клятвы сидел, сгорбившись, перед передатчиком.
— Насколько серьезна угроза?
— Настолько серьезна, что хоть гроб заказывай. Чем все это закончится, пока сказать трудно. На какой день ты назначил заключительное совещание?
— На послезавтра. Можем мы тебе чем-нибудь подсобить отсюда? Лично я могу что-нибудь для тебя сделать?
— Как дела у Блисс?
— Она с Джейком. — Цунь вздохнул. — Убит Дэвид Оу, друг Джейка.
— Кем?
— Куорри.
— Понятно. Химера зашевелилась. Мы уже в заключительной фазе. Обязательно свяжись с Блисс. Логично предположить, что следующей мишенью Химеры будет Джейк.
— Все сходится в одну точку, не так ли? — с горечью в голосе сказал Цунь Три Клятвы.
— Так и было задумало.
— Но не кажется ли тебе, что слишком много переменных величин в нашем уравнении?
— Переменные величины уже возникали не раз. И они ничего не изменили.
— Ничего не изменили? А смерть Марианны Мэрок? А смерть Дэвида Оу тоже ничего не значит? А сколько еще было смертей, о которых я ничего не знаю?
— Мы говорим сейчас о будущем Китая... Возможно даже, всего мира. Что значит по сравнению с этим смерть горстки людей?
Цунь Три Клятвы покачал головой.
— Но ведь должна же остаться в тебе хоть крупица человечности! Неужели для тебя все люди только шашки в твоей игре, которыми можно манипулировать, как вздумается?
— На этой доске разыгрывается будущее Китая. Вот и все.
— А твоя семья? — Цунь Три Клятвы сто раз давал себе зарок не поднимать этого вопроса. Это бессмысленно и, даже более того, это нечестно. Но он просто не смог сдержаться. Он обязан подумать о Блисс. О ее чувствах. — Что стало с твоей семьей? Великий Будда! Ты только посмотри, что со всеми нами сделала твоя одержимость!
Молчание.
Треск эфира, свидетельствующий о том, что где-то далеко бушуют грозы.
* * *
Привет, Генри, — сказал Энтони Беридиен, поднимая глаза от стола, заваленного папками. Он всегда говорил, что только в окружении папок он чувствует себя уютно. В них кровь, разгоняя которую по системе Куорри, он поддерживает в созданном им агентстве жизнь. — Что, уже пора? Вундерман кивнул.
— Давно пора. Я знаю, что ты очень занят последнее время, и поэтому не тревожил тебя до последней минуты.
За спиной Беридиена было окно, из которого отрывалась роскошная панорама Белого Дома, сияющего своими будто алебастровыми стенами в последнем свете хмурого дня, и розария в цвету на знаменитой лужайке. Людей, вечно толпящихся на тротуаре перед входом в резиденцию Президента США, отсюда видно не было: само здание загораживало их.
Беридиен вышел из-за стола и потянулся.
— Знаешь, я почти ничего не могу делать с тех пор, как вы с Роджером установили свою сверхбдительную систему безопасности. Вы даже кабинет врача вывели на видеомонитор!
— Просто предосторожность, сэр, — небрежно бросил Вундерман.
— Тоже мне предосторожность! Я в сортир не могу сходить без ощущения, что за мной не следит камера, и где-то на мониторе не дается крупным планом, как я расстегиваю ширинку! Великий Боже, даже старине Айку не требовалась такая система безопасности! А ведь тогда была война!
Вундерман улыбнулся, шагая вниз по коридору рядом с шефом.
— Наверно, генералу Эйзенхауэру не приходилось иметь дело с Даниэлой Воркутой.
— Ох уж эта чертова Внешняя разведка! — пробурчал Беридиен. — Добраться бы до Воркуты вместе с Карповым! Уж я бы их поимел как следует!
Он приложил ладонь к двери в конце коридора, вызывая лифт.
— Я задействовал Аполлона, — сообщил Вундерман. — Это мой актив: вхож в самые высокие кремлевские кабинеты, имеет надежную крышу. Я полагаю, мы подошли к такой критической точке, что можем себе позволить его разоблачение.
Двери из полированной бронзы открылась, и Беридиен шагнул в лифт, бросив на своего спутника испытующий взгляд. Нажал на самую нижнюю кнопку.
— Нашего ферзя — на ихнего?
— Да, сэр, коли на то дело пошло. Размен ферзей.
— Ты подкармливал Аполлона столько лет, Генри. Уверен ли ты, что мы можем им пожертвовать таким образом?
— Может быть, до жертвы дело не дойдет. Аполлон чертовски умен. Он может выкрутиться, не скомпрометировав себя, после того, как разделается с Воркутой.
Беридиен покачал головой.
— Чтобы он улизнул из святая святых КГБ? Он даже не относится к этой организации! Риск слишком велик, Генри.
— Сейчас для нас устранение Воркуты представляет большую важность, чем разведывательные данные Аполлона.
— Очень жаль, что ты со мной не посоветовался, прежде чем начинать операцию.
— Чтобы ты приказал мне не трогать Аполлона?
— Мы потеряем его, Генри. Потеряем жучка, которого нам удалось посадить за портьеру в самом высоком кабинете в Кремле!
— А если мы не устраним Воркуту, некому будет пользоваться информацией, полученной через этого жучка. Всего нашего агентства не будет!
Они прошли мимо двух охранников в крыло, где находился медицинский профилакторий. Едва закрыв за собой дверь кабинета врача, Беридиен начал раздеваться.
— В любом случае, — сказал он, завершая разговор, — я боюсь, что наша потеря окажется невосполнимой.
Облачившись в белый халат, застегивающийся сзади, Беридиен подошел к кушетке и устроился на ней, зашипев, когда почувствовал под собой холод клеенки.
— Могли бы придумать какие-нибудь средства подогрева, черт бы их побрал! Все-таки в XX веке живем! — пробурчал он сердито.
Тут и врач появилась, войдя через другую дверь. Ее темно-русые волосы были стянуты на затылке в аккуратный пучок. Высокие славянские скулы не нуждались в ухищрениях косметики. Вундерман любовался ее длинными ногами, когда она шла к кушетке, на которой возлежал Беридиен.
Осмотр проходил как обычно: глаза, нос, горло, легкие, кровяное давление, почки. Вундерман не спускал глаз с ее ножек, когда она суетилась подле босса, а особенно когда она нагибалась. Наверно, занимается теннисом. Как Донован.
— Вы практически здоровы, — сказала она, закончив осмотр. Вундерман слышал, как врач скрипит пером, заполняя карточку Беридиена. — Но у вас, похоже, небольшая простуда. А может, грипп в начальной стадии. Ничего серьезного, но я вам сделаю укольчик. Для профилактики. Это только витамины. При вашем ненормированном рабочем дне они не помешают.
Беридиен заворчал.
— Вы можете сесть, — бросила она через плечо. Вундерман перевел взгляд на ее аккуратный задок. Стоя у сверкающего никелем и стеклом стола с различными флакончиками, колбочками и пузырьками, она доставала шприц. Проткнув иглой пробку в небольшом пузырьке, она перевернула его вверх донышком, потом потянула за поршень шприца, засасывая прозрачную жидкость.
