В этом смысле технологии весьма опасны для ремесла диджея. Уже сегодня продаются программы, автоматизирующие микширование. Компания Buckingham’s Databeat Digital Music Systems предлагает такую систему сетям пабов по всей стране. Да, диджей Робот уже не фантастика. И он не только микширует. Его можно запрограммировать так, чтобы он наилучшим образом отвечал требованиям аудитории. «Пабы стараются включать в часы пик быструю музыку, потому что под нее люди больше пьют», — объясняет представитель, выступающий от лица машины. Он сэкономит целое состояние на гонорарах диск-жокею, при этом не будет просить дармовых наркотиков или заигрывать с подружкой промоутера. Но едва ли такие решения помогут расширить горизонты слушателей, увязать музыкальное произведение с новым контекстом или успешно соединить две трудно сочетаемые записи. Когда в последний раз вас удивила или озадачила фоновая музыка в ресторане или кафе?
Хаус — отстой (пессимистический вывод)
Теперь, когда мы позволили диск-жокею взойти на пьедестал, не перестали ли мы слушать музыку?
Есть диджеи настолько знаменитые, что люди ловят кайф от первой их пластинки, даже если она ни к черту не годится. Есть диджеи, разрешающие клубу диктовать им репертуар. Есть диджеи-личности, собирающие толпы, даже будучи при этом посредственностями. Есть порно-диджеи, за которых пластинки сводит кто-то другой. Есть новички и бывшие боксеры или футболисты, ставшие за вертушки, тонущие поп-звезды, отчаянно цепляющиеся за виниловый «спасательный круг», и никчемные диджеи, хвастающиеся композицией в чартах.
Мы ходим в суперклубы, существующие с одной единственной целью — поддерживать доходную марку, чтобы компания, управляемая людьми, которые не танцуют, зарабатывала миллионы на футболках, компакт-дисках с компиляциями и табачных и алкогольных спонсорах. Мы слушаем нескольких крупных диск-жокеев на радио, которые целиком определяют наши вкусы. Если имя кого-то из них украшает альбом ремиксов, мы без колебаний его покупаем. Диджей — это корпоративная проститутка.
Диджей режет, микширует и сплавляет самые разные жанры, пока не остается и шанса на «новое открытие». Мы вправе ожидать лишь очередной ремикс, вариацию на тему. А музыка теперь столь эффективна, особенно в сочетании с наркотиками, что никому нет дела до ее качества. Это безотказная рефлекторная технология удовольствия. На закате семидесятых люди пришли к выводу, что «диско — отстой». В конце девяностых выясняется, что хаус, транс, гараж… — ОТСТОЙ! (а техно и драм-н-бейс просто скучны). Единственная разница в том, что мы пока не ощутили всей степени их отстойности, поскольку индустрия коммерческих клубов держит нас на коротком поводке. Пока мне, стоящему на подиуме в субботнюю ночь, хочется закрыть глаза и поднять руки вверх, мне безразлично, имеет ли эта музыка художественную ценность.
Нашу любимую и некогда андеграундную культуру поглотила великая мейнстримная капиталистическая гегемония.
Так осталось ли в клаббинге что-либо особенное, или теперь он ничем не отличается от посещения паба?
Главным достижением танцевальной культуры принято считать проекты, уверенно чувствующие себя на американских стадионах. Но если танцевальная музыка притворяется чем-то, что существует уже 35 или более лет, так разве в этом ее триумф? The Prodigy — это The Rolling Stones нового поколения. Лейблы просто засунули их в разработанный для рок-звезд механизм, чтобы лучше продавались. Они отправляются в турне после выхода альбома. Мы надрываем глотки, когда они выходят на сцену, а воротилам музбизнеса только этого и надо.
Танцевальная революция? Где?
Клубная культура строилась на общности, соучастии и равенстве. Если она работает как надо, танцующие образуют единое целое, державшееся на представлении о том, что звезды — это сами клабберы, а не коротышка за проигрывателями. Если мы стоим на танцполе (или на поле стадиона) и смотрим на диджея (или на сцену), то уже не делаем того, ради чего все затевалось. Мы перестаем быть частью события и оказываемся просто зрителями и слушателями.
Меркантильные люди украли у нас танцевальную культуру.
Согласны?
Ну вот и славно.
Таков пессимистический вывод.
Глобальный андеграунд (оптимистический вывод)
Однако диалектика спасает положение.
В танцевальной музыке всегда присутствует андеграунд.
Он проявляет наивысшую творческую активность после того, как все приобретает отвратительно коммерческий оборот. Мейнстрим заимствует нечто, выжигает его и объявляет мертвым. Однако за это время пионеры успевают шагнуть дальше, вернуть себе инициативу и создать что-то новое.
Поэтому ругайте сверхкоммерческую клубную культуру сколько угодно. Каждое ваше с пессимизмом произнесенное слово будет правдой, но только это не важно, ведь андеграунд существует, а значит, есть свет в конце туннеля.
На каждого стремного продажного диджея, который со спокойной совестью заводит любую присланную рекорд-компанией пластинку, включает в свой сет не нравящиеся ему вещи, лишь бы остаться в списке адресатов или потому что их играют все остальные, и позволяет клубу диктовать ему репертуар, найдется другой диджей, который любит музыку, ищет и покупает пластинки и вместо того, чтобы крутить рекламную халяву, вырабатывает неповторимый стиль, устраивает собственные вечеринки, воспитывает последователей и творит оригинальную музыку.
Андеграунд всегда будет полон влюбленных в музыку людей, для которых она — не работа, а смысл жизни, пусть даже манипулирующий массами нарко-поп правит бал, а большинство диджеев утратили миссионерский пыл и вернулись в надежную раковину музыкального официанта. В исключениях сосредоточена энергия.
Еще одна причина не вешать нос — фрагментация танцевальной музыки на десятки специализированных жанров. Данная тенденция, противостоящая суперклубу и диджею-проститутке, только способствует экспериментам и творчеству. Можно биться об заклад, что из этих уединенных маленьких сцен родится нечто интересное и обязательно очень важное. Именно так мы получили диско, хип-хоп, хаус, а в последние годы — джангл, драм-н-бейс, британский гараж (speed-garage), тустеп, coastal breaks и так далее.
Что дальше? Кто его знает! Ясно одно: как всегда, где-то что-то развивается.
Последние сорок лет мы записывали поп-музыку. Теперь можно классно поразвлечься, переплавляя ее в самые разные формы. Группа умерла, да здравствует диск-жокей! Хватит ждать очередного «большого взрыва», давайте предвкушать удивительные «изюминки», выворачивающие кишки шумы, неожиданные столкновения сэмплов.
Танцевальная музыка сегодня действительно интернациональна. Музыкальные возможности приобрели всемирный характер. Влияние признанных столпов нашей истории простирается так далеко, что следующая великолепная пластинка может появиться как в Нью-Йорке, так и в Норвегии. Универсальный бит побеждает слова, и мы начинаем общаться на одном языке. Теперь французы могут делать музыку, которая нравится англичанам. Вообще, по-настоящему радикальные новые стили наверняка вытекут из очень странного источника, скрытого от пристальных взглядов танцевальных СМИ и комментаторов, набрасывающихся на всякое изобретение прежде, чем оно успеет расправить крылья.
Драматичному крушению барьеров содействует расцвет интернета как движущей силы распространения музыки. Если хаус явился реализацией панковского девиза «сделай сам», то сетевое вещание и хитроумные форматы компрессии звука, такие как mp3, позволяют зайти еще дальше. Средства производства музыки давно попали в руки масс. Теперь они владеют и средствами ее дистрибуции, а фирмы грамзаписи (единственные банки, у которых хватало глупости ссужать деньги музыкантам) избыточны. Любой диджей запросто формирует в сети глобальное комьюнити слушателей. Диск-жокеи нью-йоркского клуба развлекают лондонский танцпол. Диджей сочиняет трек у себя дома, пересылает коллеге на другой конец света, а тот выжигает его на «болванку» и включает в сингапурском клубе, куда заехал всего на пару часов.
Движуха не кончается
Диск-жокей рядом с нами уже почти век. Его игнорировали, не понимали, презирали, боготворили и обожали. Он держался на переднем крае музыки, придавая ей свежие формы, извращая технологии и извлекая из них неслыханные завораживающие звуки. В непрерывном поиске материала, который не давал бы танцующим остановиться, он выковал длинную цепь прогрессивных жанров. В США диджей создал поразительную музыку, а затем Великобритания приютила его и сделала звездой. Он продолжал творить волшебство, и вокруг него выросла музыкальная культура, более революционная и прочная, чем когда-либо.
