Просто не знаю, смогу ли.
И могу ли я попросить его переехать в Лос-Анджелес? Заставить их с Бринн покинуть родной город, бросить его бизнес, дом, который он построил?
В этом доме Джулианна присутствует в каждой комнате. Это важно для Бринн, но для меня это будет удушающе.
Я работаю над тем, чтобы простить Джулианну за то, что она сделала. Я понимаю, что она не думала, что у нее есть выбор. Я знаю, что для Бриннли это был лучший исход, но мое сердце все еще болит за Леви.
Подумать только, через что он прошел в те ранние годы. Предательство. Разочарование. Я не могу не задаться вопросом, как бы все было, обернись все иначе, но должна забыть об этом. Можно потратить всю жизнь на размышления о «что, если…».
— Будь честна со мной, Сав. Что происходит у тебя в голове?
Я поджимаю губы и ерзаю на одеяле. Отвожу взгляд, но он осторожно приподнимает пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Мы все обсудим. Разберемся. Но ты должна быть честна со мной.
Я делаю глубокий вдох.
— Этот дом прекрасен. Абсолютно великолепен. Но…
— Но приносит боль, — заканчивает он, и я киваю.
— Приносит боль. — Я беру его за руку. — Не знаю, всегда ли так будет. Но на данный момент это больно. И поскольку с лейблом и будущим группы все меняется, я должна быть в Лос-Анджелесе со всеми. Но не могу ожидать, что ты вырвешь отсюда Бринн. Что откажешься от жизни, которую вы создали здесь. От своей компании.
Мы сидим в тишине, сцепив руки. Мне хочется плакать, но я также чувствую надежду. Я знаю, несмотря ни на что, мы справимся. Постепенно приспособимся. Сольем наши жизни в одну.
Тишину, наконец, нарушает Леви.
— Ты, вообще-то, можешь спросить меня. Перееду ли я в Калифорнию. Уйду ли от этой жизни. Ты можешь спросить. Я могу поговорить с Бринн и посмотреть, что она скажет. Честно говоря, она может захотеть переехать. Или нам удастся разделить время между здесь и Лос-Анджелесом. Я могу управлять компанией удаленно. Или продать ее. Могу разделить право собственности с Дастином. Есть очень много вариантов, и я готов рассматривать только те, которые удержат нас вместе.
Его слова успокаивают мои нервы и согревают сердце. Я поднимаю его руку и целую ладонь. Мы будем рассматривать только те варианты, которые удержат нас вместе.
— Мы с этим разберемся.
Я улыбаюсь.
— Хорошо. Мы с этим разберемся.
Глава 39
САВАННА
— Саванна! Саванна, вставай. Мы должны уходить!
Вскочив на кровати, замечаю дым. Чувствую запах. Густые клубы просачиваются сквозь щель под дверью. Если бы меня не разбудили несколько секунд назад, я бы проснулась сама от дыма.
Слетев с кровати, замечаю, что Леви надевает футболку. Другую бросает мне, открывая окно спальни. Рыжий держит дрожащую, скулящую Зигги.
Дом горит.
— Прикрой этим нос и рот, — быстро приказывает Леви. — Нам нужно на балкон. Можем спуститься оттуда.
— Бринн? Шэрон?
Я прикрываю лицо футболкой, а Леви открывает шкаф и надевает ботинки.
— По лестнице уже не спуститься, — сообщает Рыжий. — Мы должны выбираться отсюда. Возможно, они уже на улице.
Леви молча бросает мне ботинки, я надеваю их и туго завязываю. Они слишком велики, но, по крайней мере, мои ноги защищены.
— Готовы?
Рыжий не ждет ответа, просто открывает дверь спальни чем-то вроде полотенца, затем прикрывает им рот, когда внутрь врывается прогорклый темный дым, а яростный треск огня становится громче.
— Пошли, — кричит он и исчезает за дверью в направлении главной спальни.
Леви подталкивает меня, и я следую за ним, на секунду осматривая коридор и лестницу. Жар сильный. Вокруг одно лишь пламя и темный дым. Бушующий красный свет. На первом этаже, должно быть, разверзся ад. Я замираю и дышу через ткань футболки. Чувствую кожей горячий воздух. Можно увидеть, как он движется.
— Иди, Сав! Иди!
Я в тяжелых ботинках неуклюже спешу за Рыжим, но уже ощущаю, как жар проходит через подошвы. Когда мы с Леви попадаем в главную спальню, он закрывает за нами дверь. Рыжий уже открывает раздвижные двери на балкон и ведет нас через них.
— Насколько могу судить, пожар начался на первом этаже с другой стороны дома, — говорит Рыжий.
Мой желудок сжимается, и меня начинает трясти. На первом этаже в другой стороне дома находится комната отдыха. Мне хочется плакать. Не понимаю, почему Леви и Рыжий такие спокойные. Я в ужасе. Едва могу ясно мыслить. Едва могу заставить себя нормально двигаться.
— На террасе чисто, — сообщает Леви, выглядывая из-за перил. — Спустимся отсюда на террасу, а затем воспользуемся лестницей во двор.
Леви предлагает Рыжему забрать Зиггс.
— Рыжий, ты первый. Здесь не так высоко. Спустишься сам, потом поможешь Сав, после этого я передам вам собаку и последую за вами.
Леви забирает собаку, и Рыжий перебирается через перила, спускается так низко, как только может, затем исчезает, приземляясь на террасу с глухим стуком менее чем через секунду.
— Теперь ты, Сав.
Я киваю и повторяю движения Рыжего. Опускаюсь вниз, пока не чувствую на икрах руки Рыжего.
— Отпускай, я тебя поймаю, — говорит он, поэтому я отпускаю хватку, и он ставит меня на ноги. Взглянув вверх, зовет Леви. — Сможешь перелезть с ней через перила?
Леви уже движется. Одной рукой удерживает Зигги на плече, когда перелезает через перила. Слишком далеко, чтобы просто бросить ее, поэтому он опускается как можно ниже.
— Готов? — обращается он к Рыжему.
— Я ее поймаю. Отпускай.
Леви нагибается и бросает Зигги прямо в протянутые руки Рыжего. Она извивается и взвизгивает, но к тому времени, как Рыжий ставит ее на землю, Леви оказывается уже с нами, и мы все спешим по террасе к лестнице, а затем на пляж.
Пробегая мимо кухни, я смотрю сквозь раздвижные стеклянные двери. Внутри только пламя и дым, а исходящий оттуда жар почти невыносим даже снаружи. Зигги лает и бежит к стене дома. Я бегу следом, кричу, чтобы она вернулась, но затем начинаю рыдать, когда вижу Бринн. О, слава богу, она жива. Она выбралась и в безопасности.
— Папа! — кричит Бринн. — Папа!
Леви заключает ее в объятия, затем лихорадочно проверяет на наличие травм.
— Ты в порядке? Не обожглась? Нигде не ранена?
Он проводит дрожащими руками по ее телу, приглаживая ее волосы и обхватывая ладонями ее лицо. Она в той же пижаме, в которой заснула. На ее ярко-красных щеках черные пятна вперемешку со слезами.
— Нет, папа, но мисс Шэрон, — выдавливает
