— Плохи наши дела, — сказал мистер Флэнаган и крепче прижал к себе сына.
Мистер Флэнаган никогда не ходил в море прежде, но даже он чувствовал уклон палубы. Джордж смотрел на него вытаращенными перепуганными глазами и жевал бесцветные губы. Его нос тут же покраснел на холоде, а глаза заслезились. Мистер Флэнаган решительно врубился в толпу. На глазах у него двое мужчин подвели к шлюпке маленькую кругленькую женщину и скомандовали:
— Садись, Роза!
— А вы? Как же вы?
— Мы сядем в следующую, о нас не беспокойся! Ну же!
Мистер Флэнаган отвернулся. Кругленькую Розу посадили в шлюпку, где она тут же прижалась к соседке и затряслась, обнимая себя за плечи. Сквозь людской гвалт, неумолчный топот ног и скрип шлюпбалок доносилась нежная, грустная, пронзительная мелодия. Мистер Флэнаган потряс головой: дикостью и нелепостью казалось то, что происходило на самом деле. У левого борта, не выходя на палубу, собрался квинтет под руководством Уоллеса Хартли — оркестр «Титаника», чьи мелодии так часто услаждали слух мистера Флэнагана во время приёма кофе в зале для отдыха. На самом же деле он никогда не уделял музыкантам особого внимания: что они ни исполняли бы, издаваемые ими звуки служили лишь ненавязчивым аккомпанементом к стуку чашек, который возбуждал аппетит телесный, и шороху газет, который возбуждал аппетит воображения (мистеру Флэнагану нравилось представлять, как однажды он ухватит за хвост крупную удачу на бирже и сказочно разбогатеет, хотя ему и сейчас не на что было жаловаться). Громко и жалобно плакала скрипка, словно спрашивала у неба, за что она наказана, почему обречена погибнуть сегодня, этой холодной ночью, в безразличных, равнодушных и безжалостных атлантических водах.
— Что нам делать? — прокричал Джордж и дёрнул мистера Флэнагана за рукав. — Что нам делать?
Мистер Флэнаган повёл плечами и неуклюже затопал вперёд. Он с трудом прокладывал себе и сыну дорогу среди взволнованно мечущихся пассажиров; его то и дело сносили с дороги, сдавливали так, что в груди становилось тесно и рёбра трещали, но он не отступался. Мистер Флэнаган остановился у одной из шлюпок, рядом с которой суетился уже знакомый ему офицер — второй помощник капитана Чарльз Лайтоллер.
— Посадите моего сына, — решительно обратился к Лайтоллеру мистер Флэнаган. — Не прошу о себе ни слова, я останусь на корабле до конца, если так нужно, но Джордж… всего лишь ребёнок. Посадите его в шлюпку, пожалуйста.
Джордж испуганно схватил мистера Флэнагана за руку и тут же выпустил.
Лайтоллер смерил обоих быстрым взглядом и отрицательно покачал головой.
— Нет, — отрезал он, — нет, этот мальчик не сядет в шлюпку. В первую очередь — женщины и дети.
— Но ему только двенадцать! — взревел мистер Флэнаган. — Кто он, чёрт побери, если не ребёнок?
Лайтоллер раздражённо хмыкнул: кажется, на похожие вопросы ему приходилось отвечать уже не впервой. На его лице ясно читались признаки утомления.
— Отойдите с дороги, сэр, — настойчиво попросил Лайтоллер, — и не мешайте производить посадку.
— Может, это заставит вас передумать? — и мистер Флэнаган аккуратно вынул из кармана туго перевязанную пачку банкнот.
Денег, которые мистер Флэнаган сейчас показывал Лайтоллеру, хватило бы с лихвой на пару месяцев безбедной жизни. Мистер Флэнаган любил играть по-крупному и знал, как коварна может быть азартная игра, поэтому, отправляясь за ломберный столик, он всегда клал в карман солидную сумму. Сейчас в его внушительном крепком кулаке были зажаты две зарплаты Лайтоллера.
Второй помощник посмотрел на мистера Флэнагана с искренним презрением. Не сказав ни слова, он отвернулся и снова принялся подзывать пассажиров:
— Женщины и дети! — разнёсся в ночи его зычный призыв. — Женщины и дети, подойдите ко мне! Женщины и дети!
Мистер Флэнаган с невыразимым отчаянием смотрел в спину Лайтоллера. Наконец, он сжал кулаки, топнул и рыкнул:
— Чёрт бы тебя побрал! Джордж, скорее!
— Куда? Куда, папа, ведь сказано, что…
— К чёрту этого Лайтоллера! — проскрипел мистер Флэнаган, — не быть мне Юджином Флэнаганом, если я не найду для собственного сына место в шлюпке! Нет, Джордж, где это видано, чтобы моряк не брал взяток?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Папа, сейчас очень серьёзное…
— Плевал я на всех, я хочу спасти вас, Джордж, и, если мне ради этого придётся отдать к чёрту все свои деньги, так оно и будет! — мистер Флэнаган сурово засопел носом и снова врубился в толпу. Джордж едва поспевал за ним.
Он стыдливо прятал глаза, опускал голову и старался ни на кого не смотреть: он сам себе сейчас казался жалким, ведь он еле ковылял за мощным и внушительным, несгибаемым, решительным отцом, как будто никчёмная слезливая девчонка, и его окатывало огненной волной возмущения и злости на себя же, стоило ему представить, что сказал бы Билли Картер, доведись им столкнуться на палубе.
Но едва ли Билли Картер смог бы посмеяться над Джорджем, да и встретиться сейчас, на борту «Титаника», им было уже не суждено: Билли давно усадили в шлюпку вместе с сестрой и заботливо укутали материнской шалью, и Билли, в отличие от Джорджа, не испытывал почти никаких угрызений совести, сидя на месте, за одну четвёртую долю которого совсем скоро люди стали бы бросаться друг на друга и рвать глотки.
Мистер Флэнаган уверенно тащил Джорджа сквозь толпу. Посредине судна им повстречался полковник Грейси: тот настойчиво подталкивал к шлюпке двух перепуганных женщин.
— Поверьте, милые дамы, — гудел он, — это действительно необходимо!
— Грейси! — радостно воскликнул мистер Флэнаган, и его лицо осенила измученная улыбка.
— Флэнаган! — тут же весело отозвался Грейси. — Какими судьбами?
— Да, понимаете ли, пытаюсь эвакуировать сына, — принуждённо рассмеялся мистер Флэнаган и похлопал Джорджа по плечу.
Джордж клялся себе, что такого фамильярничанья даже со стороны отца не потерпит, что вырвется и будет протестовать — но Джордж и шагу в сторону не сделал. Он вытерпел с каменным лицом неловкое прикосновение и поджал губы. Глаза у него чесались так, что слёзы сами собой проступали на ресницах, и губы его дрожали — конечно, от холода.
Полковник Грейси спустил на Джорджа понимающий взгляд и покачал головой.
— Да, — сказал он негромко, — посадить молодого человека в шлюпку на борту у мистера Лайтоллера невозможно. Мистер Лайтоллер берёт только женщин и детей.
— Чёрт побери, Грейси! — воскликнул мистер Флэнаган. — Но ведь мой сын — тоже ребёнок!
Полковник обмерил Джорджа пристальным взглядом и ничего не сказал, а у Джорджа в душе почему-то заворочалась ядовитая змея стыда.
— Я понимаю ваши чувства, — негромко сказал полковник, обращаясь к мистеру Флэнагану, — но, между нами говоря, вы также должны понимать кое-какую простую истину.
— Какую это? — резко спросил мистер Флэнаган.
Над головами у них снова взорвался хвост белой ракеты, и Джордж закрыл глаза ребром ладони, щурясь и отворачиваясь. У далёкого борта Лайтоллера завозилась неуклюжая людская масса, и ночь прорезал мученический женский крик, слившийся с бездушным скрипом шлюпбалок и резкими командами экипажа. Полковник Грейси повёл мощными плечами и негромко произнёс:
— Слушайте, Флэнаган, вы ведь знаете, что на борту у нас больше двух тысяч человек.
— Так, — кивнул мистер Флэнаган торопливо.
За спиной у него к шлюпке протащили чрезмерно бледную леди, которая даже не могла идти своими ногами. Муж запрыгнул с леди вместе в шлюпку, усадил её там и, шумно выдохнув, перескочил обратно. Леди разразилась безумными воплями и причитаниями.
— А шлюпок только шестнадцать. И ещё четыре складных.
Лицо мистера Флэнагана побледнело.
— Что? — спросил он изменившимся голосом. — Вы хотите… да как такое возможно?
— Не знаю, как это оказалось возможным, — мягко промолвил полковник, — но их всего двадцать, и это факт.
— Чёрт побери!
— Причём как минимум две уже спущены, — добавил полковник Грейси и вздохнул, — обе — на правом борту, у мистера Мёрдока. Я бы посоветовал вам поторопиться туда, Флэнаган. Мёрдок берёт и мужчин, если женщин и детей рядом нет, у вас есть шанс спастись.
