Власов молча положил бумагу во внутренний карман.
- Последние слова - предсмертный бред, - зачем-то сказала Эстер. - Гранель сохранил тело в холодильнике морга, так что амановцы успели его забрать и опознать. Да, это была Дина Рубинчик... Потом они нашли ту квартиру, где её пытали. Четырнадцатый этаж. Она не должна была остаться в живых, но, когда падала, зацепилась за провода, это смягчило падение... Как бы то ни было, мы получили информацию. Потом обработали протоколы допросов Борисова. Оказывается, несколько раз они почти вышли на эту тему. Но шлимазл, который вёл допрос, пропустил всё мимо ушей... а ведь Борисов почти раскололся.
- Мне нехорошо тут сидеть, ничего не кушать и молчать как пень, - вклинилась старуха Берта. - У меня болят мои макес...
Эстер подошла к старухе, взяла её за подбородок, повернула к себе и пошевелила губами.
Берта пробормотала что-то на своём жутком жаргоне, и снова повернулась спиной к говорящим.
За это время Власов собрался с мыслями.
- Что такое "бумаги Эренбурга"? - задал он первый вопрос.
- Мы с трудом накопали кое-какую информацию об этом. Был такой Илья Эренбург, большевистский преступник. В России его искали очень тщательно. Судя по некоторым данным, он бежал - примерно в то же самое время, что и Борисов. Ходит легенда о том, что Эренбург обладал некими сведениями о захоронении сокровищ, спрятанных большевиками...
- А, "золото партии", - разочарованно сказал Фридрих. - Этим разговорам уже полвека. Такая же легенда, как сокровища Тевтонского Ордена. И, конечно, у этого Эренбурга были карты с указанием мест, где зарыты клады, не так ли?
- Не всё так просто. Во-первых, большевики и в самом деле спрятали в России большие ценности, и не все они найдены. Во-вторых, темой бумаг Эренбурга занимались достаточно серьёзно, в том числе и у нас. Это не совсем сказки. За этим скрывается какая-то реальность...
- Тогда почему этот Борисов не воспользовался этими бумагами? Клад с золотыми слитками или картинами времён Возрождения реализовать трудно, но возможно... особенно в России.
- Здесь могут быть варианты. Бумаги могли быть зашифрованы, а шифр - утерян, либо же находиться у другого человека... В конце концов, это неважно. Меня мало интересуют эти бумаги как таковые. Меня интересует Зайн. Который, судя по всему, допрашивал Дину. И который ей поверил. Ну, во всяком случае, поверил настолько, чтобы, оказавшись в России, заглянуть на огонёк к своему старому другу Кафу.
Власов немного поразмыслил.
- Да, это с его стороны логично. Даже если никаких бумаг не было, он ничего не теряет. А если они есть...
- То он их разыщет, - заключила Эстер. - И, похоже, ищет их не он один... А теперь пора послушать Берту, у неё тоже есть кое-что интересное.
Она подошла к старухе и бесцеремонно встряхнула её за плечи. По тому, как старуха дёрнулась всем телом, Власов понял, что она успела задремать на своём пуфике.
- Ну вы таки хамло! - заявила она, подсаживаясь к столику. - Я отсидела свой тухес, пока вы тута разговаривали как голубки. Я устала и хочу свой кофе. Фира, сделай таки мне нормальный человеческий кофе, или я щас умру прям в этом месте!
Эстер молча встала, завернулась в халат и ушла.
- Хорошая девочка, хотя таки шикса, - констатировала Берта Соломоновна, нахально усаживаясь на место Эстер. - Но с её конторы у меня есть парносы.
- А как же ДГБ? - не удержался Фридрих.
- То наши дела, - отмахнулась Берта Соломоновна.
Появилась Эстер с подносом, на котором стоял небольшой кофейник. Власов невольно подумал, что в этом заведении, наверное, можно получить не только чай и кофе, если хорошенько попросить. Н-да, очень подозрительное место... Надо будет выяснить у Никонова, что это за лавочка и для каких целей она обычно используется...
Женщины обменялись несколькими словами на иврите, после чего старуха с видимым удовольствием забрала кофейник себе.
- Я так скажу, эта Галле, - заявила старуха, - приехала сюда за непонятно чем. Её та газета сюда её не посылала.
- Откуда вы знаете? - поинтересовался Фридрих.
- Я с ней разговаривала за жизнь, - объяснила Берта. - Она сказала мне, что приехала сама. То есть немножечко от газеты, но больше сама. Её не хотели посылать сюда.
- Почему? - Власов напрягся.
- Потому что она глупая женщина и пишет глупые статьи, - отрезала Берта.
Фридрих мысленно согласился с такой оценкой.
- А потому её никуда не посылают. Она только всё портит. Так все думают. Но она так не думает. Она считает, что может писать хорошо, если она попадёт на что-то очень важное. Чтобы написать первой. Понимаете?
Власов поразмыслил.
- Вы хотите сказать, что в Москве должно случиться что-то важное? Такое, что заинтересует её газету?
- Да. Она давно такое искала. Она сказала мне, что слушала разговоры в редакции. Давно слушала. Чтобы узнать про такие вещи. Даже ходила стоять под дверью, когда там разговаривали. Как некрасиво, фуй!
Фридриха искренне позабавило это "фуй" из уст старой доносчицы.
- Она мне сказала, что узнала какую-то важную вещь. Что в Москве будет чегой-то особенного. Это в секрете, а потом всё откроется.
- Что именно?
- Она не знает точно, - вздохнула старуха. - Что-то политичное. Большие люди, про которых пишут серьёзные газеты. Большие люди - большие дела. На это хотели послать другого человека. Но Галле успела сюда раньше. И ещё: она очень ругалась по телефону против своих людей.
- Берта Соломоновна, - включилась в разговор Эстер, - любезно предоставила нам записи некоторых телефонных разговоров фрау Галле с представителем "Либерализирунг" в Москве. Я могу предоставить вам распечатку этого разговора... впрочем, вы можете получить платтендат с текстом непосредственно от вашего начальства. Вкратце: разговор шёл на повышенных тонах. Фактически, представитель её газеты прямо обвинял её в том, что она прилетела в Москву самовольно. И, похоже, сорвала чьи-то планы. У нас сложилось впечатление, что сюда собирались посылать кого-то другого. Она вам ничего об этом не говорила?
- Нет, - сказал Власов.
- И о книге, которую она ищет, она вам ничего не говорила?
Фридрих почувствовал, как взгляды двух женщин - старой и молодой - скрестились на его лице.
"Так вот зачем я им понадобился", - понял Власов.
Он сделал подобающую ситуации паузу в полторы секунды. За это время он прикинул текущие обстоятельства. Судя по всему, Эстер уже убеждена, что журналистка - часть интриги, разыгрывающейся вокруг этих самых "бумаг Эренбурга". Власов в этом убеждён не был. Однако же, к убийству Вебера всё это могло иметь самое прямое отношение... Как бы то ни было, у него есть благословение Мюллера: сотрудничать. В разумных пределах, разумеется.
- Говорила, - сказал он. - Я готов рассказать то, что знаю.
На сей раз Берту никуда не отсылали. Напротив, старуха пристроилась поудобнее, чтобы наблюдать за Фридрихом. Тот понял, что она уже имеет какую-то информацию о пресловутой книге - и теперь будет сверять её с власовским рассказом.
Власов постарался быть немногословным, но подробным. Единственное, о чём он умолчал - так это о предполагаемом владельце книги, покойном Хайнрихе цу Зайн-Витгенштайне: он решил, что не стоит сообщать израильской разведке то, о чём пока не знает даже Управление.
Эстер внимательно выслушала Фридриха, задала несколько вопросов, потом помолчала.
- Благодарю вас, Власов, - наконец, сказала она. - Вы мне кое-что дали. Надеюсь, это стоило того, что я сегодня дала вам. Запишите мой номер. Ваш я знаю.
Она продиктовала свой телефон.
- Я провожу вас, - добавила она. Фридрих понял, что его выпроваживают, и встал. Покосился на Берту.
- Я сама довезу Берту Соломоновну до дома... потом, - пояснила Эстер. Видимо, у двух женщин были ещё какие-то дела, в которые они не собирались посвящать посторонних.
Власов понимающе кивнул старухе и удостоился ответного кивка.
На улице стоял настоящий мороз, к тому же дул ветер. Эстер, закутавшаяся в меховой палантин, в рассеянном свете уличного фонаря напоминала уже не китаянку, а эскимоску.
Фридрих искал в кармане куртки ключи от машины, а в голове - подходящие к случаю слова, чтобы вежливо попрощаться.
- Помните гадание? - неожиданно спросила женщина.
- Насколько я понимаю, вам было просто нужно время, чтобы меня проверить, - пробурчал Власов. Каждое слово выбивало изо рта столбик пара.
- Да, - не стала спорить Эстер. - Но не только. Я не верю в мистику, но Книга Перемен помогает и тем, кто в неё не верит... Эти две бездны. Верхняя и нижняя. Каждая бездна похожа на другую, их легко перепутать. Вы думаете, что поднимаетесь вверх - а на самом деле идёте вниз. И ещё: пятая черта. Мужская черта. Это что-то значит.
- И что всё это значит? - не выдержал Фридрих.
