- Теперь мне больше не стали платить. И я больше не хочу этих людей у себя в доме, - закончила Берта.
- Почему вы сказали, что вам кто-то угрожает? - поинтересовался Фридрих.
- То моё дело, что я сказала и чего я не сказала, - равнодушно ответила старуха. - Пейте свой кофе, он простынет.
Власов сделал глоток.
- Вы хотите, чтобы я заплатил за постой фрау и её ребёнка?
- Нет. Если эти алтэ какерим перестали давать деньги про эту бабу, я таки думаю, она имеет на себя неприятности. У меня с того могут быть макес. Я так не хочу себе новых макес, как невеста не хотит себе прыщей на голове. Заберите свою женщину и хватит на этом.
- Но неприятности у вас будут, - перешёл в наступление Власов, начинающий понимать, в чём дело. - Вы хоть знаете, что сейчас происходит в Москве? В ваших кругах?
- Я пью свой кофе и не знаю про какие круги-шмуги, - попыталась было отбрехаться старуха, но Фридрих её перебил:
- Вы знаете, о чём я говорю. Кое-что случилось.
- Кое-кто умер, - старуха сказала это очень тихо.
- Кое-кого убили. Вы знали Борисова? - Власов чуть подался вперёд.
- Зачем я буду рассказывать вам за свою жизнь? - старуха посмотрела ему в лицо.
- Затем, - Фридрих решил не церемониться, - что я знаю, кто его убил. Это очень неприятный человек. И вам - лично - грозят очень большие неприятности.
- Кто такой неприятный человек? - старуха подняла бровь.
- Один старый юде, - улыбнулся Власов. - Очень опасный старый юде. Которого здесь не должно было быть, но он здесь. Зайн.
Старуха опустила глаза и замолчала. Фридриху казалось, что он слышит, как в её голове что-то шуршит и перемалывается.
Наконец, она снова посмотрела на Власова.
- Таки не врёте старой Берте? - почти с надеждой спросила она.
Власов промолчал.
Берта Соломоновна посмотрела на чашечку с остатками кофе. Потом внезапно схватила её и швырнула в стену. Брызнули осколки. На стене осталось мокрое бурое пятно.
- Аф алэ соним гезогт! - каркнула старуха и забормотала что-то неразборчивое.
Фридрих чуть отодвинулся. Он начал понимать, какого нрава была эта женщина в молодости.
Впрочем, Берта быстро успокоилась - и, судя по всему, приняла какое-то важное решение.
- Дайте мне капельку время, Власов, - заявила она. - Я вас свяжу с одними людьми, вам это интересно. Это быстро. Эти люди таки очень хорошо решают вопросы.
- Фрау Галле и её ребёнок останутся у вас? - спросил Власов.
- Если он идёт за ними, то нет, - твёрдо сказала старуха. - Он не должен прийти сюда.
- Я не могу утверждать это с полной уверенностью, - пожал плечами Фридрих, - но, кажется, дело не в них. Похоже, эта несчастная фрау каким-то образом попала в чужую игру... Но вы оставите её у себя. И без всяких денег.
- Лучше бы это была ваша женщина, - проворчала Берта, - тогда бы вы её взяли себе... Сегодня или завтра. С вами будет один человек вести один маленький разговор. Я позвоню и скажу.
Власов не стал спрашивать, откуда она знает его телефон. Было и без ясно, что она вытащила его из записной книжки фрау.
... Звонок целленхёрера застал его посреди улицы. Власов как раз выруливал по сложной развязке, смотря то на карту, то на дорогу. Трубе пришлось повибрировать впустую минуты три. Звонящий оказался настырным: "катюша" всё не кончалась и не кончалась.
Власов взял трубку, будучи почти уверен, что это опять Франциска. Однако, из трубки послышался голос Берты Соломоновны.
- Слухайте сюда, - старуха буквально кричала в трубку, - я договорилась прямо сегодня. Ехайте до меня и не тяните таки кота за хвост. Мы поедем в одно место и там будем разговаривать. - В трубке раздались короткие гудки.
Разворачиваясь на Цветном бульваре, Власов думал о том, куда дует ветер. С одной стороны, старая доносчица ничего не сказала о том, куда именно они собрались. К тому же он отлично знал, что такие люди, как старая Берта, никогда ничего не делают даром - и отлично умеют завышать цену своих услуг. Не собирается ли она его надуть - или, того хуже, подставить? Вряд ли: Фридрих чувствовал, что старуха и в самом деле напугана. С другой стороны, на какие-либо серьёзные контакты всё-таки требуется санкция начальства.
Он решил позвонить Мюллеру.
Шеф поднял трубку далеко не сразу: видимо, был занят.
Власов вкратце доложился, особенно упирая на то, что старуха Берта и в самом деле может вывести на что-то интересное.
Мюллер, по-видимому, раздумывал.
- Во всяком случае, - наконец, сказал он, - она вас не подставит. Потому что в противном случае мы её из-под земли достанем, и она это должна понимать... Так что дерзайте. Не забудьте только сообщить мне адрес, по которому вы отправитесь. И вызовите Лемке с машиной, пусть он вас подстрахует.
Последнее распоряжение шефа Фридрих выполнил в точности, немедленно отзвонив маленькому оперативнику. Лемке сообщил, что готов быть у дома 8а на Бутырском валу в самом скором времени - равно как и обеспечить незаметное сопровождение власовской машины.
Доехав до места, Власов, пообщавшись с консьержкой, поднялся на второй этаж, где как раз застал выходящую из квартиры 23 фрау Галле с Микки. Судя по всему, они собирались гулять. Фрау была в длинном пальто, Микки важно вышагивал в новенькой серой шубке. Горло его было перемотано длиннейшим шарфом. Мальчик развлекался тем, что сосредоточенно пытался вырвать из него длинную шерстяную нитку.
- А, это вы, Власов, - бросила фрау. - Здравствуйте. Куда это вы собрались вместе с Бертой? Она там сидит разодетая в какую-то китайскую тряпку. Вам что, нравятся старушки?
Фридрих в очередной раз поразился той лёгкости, с которой журналистка переходила от истерики к нахальству. Он хотел ответить чем-нибудь в том же духе, но тут Микки надоела неподдающаяся нитка в шарфе, и он с воплем кинулся на маму, чтобы вцепиться ей в воротник пальто.
Власов решительно отодвинул бузящего ребёнка, открыл дверь и вошёл в квартиру.
К его удивлению, старая Берта была и в самом деле была одета. Вместо грязного персидского халата на ней было нечто красное, с вышитыми золотыми драконами. Вещь была явно не новая, но очень хорошо сохранившаяся. На ногах у неё были длинноносые зимние боты. Даже совершенно не разбираясь в женской моде, можно было сообразить, что такое в Райхе не носят уже лет двадцать. Судя по наряду, старуха в последние годы выбиралась из своей норы не слишком часто.
- Помогите мне насчёт пальто, - бросила она вместо приветствия.
В машине Берта сказала:
- Власов, у вас есть эта штука, которая показывает ехать? Нам надо в улицу Ве-не-ви-ти-но-ва, - последнее слово она произнесла по слогам. - Нас ждут там, - добавила она.
Навигатор порадовал: улица Веневитинова оказалась не глухой дырой на окраине, как он было подумал, а вполне благопристойным местом неподалёку от Тверской. Впрочем, обольщаться не следовало. Ещё в Варшаве Фридрих понял, что людей его профессии неприятности могут поджидать в любом месте: одного его коллегу вынесли ногами вперёд из музейного здания на Замковой площади. Тем не менее, центр города давал хоть какую-то гарантию безопасности.
Он вытащил целленхёрер и позвонил Лемке. Тот заверил его, что машина Власова у него под наблюдением и он сопроводит его до места. Затем Фридрих сделал еще один звонок, шефу.
- Действуйте, - одобрил Мюллер после паузы. Вероятно, проверял какую-то базу данных. - И вот еще что, мой мальчик... Мне, конечно, не надо учить вас осторожности. И о том, с кем вы собираетесь встречаться, я знаю не больше вашего. Но я хочу сказать о другом... Не бойтесь доверять интуиции и проявлять инициативу. В разумных пределах, разумеется. Точное следование инструкциям и полномочиям - это, конечно, почтенное дойчское качество, но иногда преимущество дает иная стратегия... вы меня понимаете?
- Да, - медленно ответил Фридрих. Итак, шеф благословлял его на сотрудничество с этими неведомыми "людьми, быстро решающими вопросы". Давая в то же время понять, что в случае чего крайним окажется все же сам Власов - ну, к этому-то в его профессии не привыкать... Интереснее другое - что заставило вечно осторожного Мюллера толкать подчиненного фактически на авантюру? Не то ли обстоятельство, что имперская бюрократия решает вопросы медленно? Или, возможно, не хочет решать их вовсе... Похоже, Мюллер столкнулся с серьезным противодействием наверху, раз видит выход в несанкционированной инициативе снизу... Все это, конечно, не радовало.
Берта Соломоновна всю дорогу упорно молчала.
Улица Веневитинова оказалась узкой и кривой, к тому же зачем-то замощенной булыжником - скорее всего, в целях "исторической реконструкции". Фридрих в который уже раз мысленно проклял неуёмную страсть городских властей всего Райхсраума, начиная от Берлина и кончая Москвой, к "восстановлению исторического облика" доставшихся им городов.
